Блеск чужих созвездий. Часть 2 (СИ) - Доброхотова Мария (читать книги .TXT, .FB2) 📗

— Твой отец любил ее? — тихо спросила Таня.

— Мне кажется, очень любил, хоть к концу ее жизни в нашем доме поселилась его любовница. Которая стала одним из камушков в пирамиде его ненависти к людям, кстати. Я взрослел, и мне не хотелось становиться похожим на отца. Мне нравилось бродить по стене и крышам, общаться со стражей, играть с ними в карты и слушать их пошлые истории. Я любил выбираться в Илибург. Напивался в кабаке и танцевал, пока не падал с ног от вина или усталости, — вспоминая юность, Мангон улыбался и как будто казался моложе. — После одного такого приключения отец избил меня.

— Как это? — ахнула Таня. — Избил — это кулаками? Я правильно поняла?

— Тростью, — усмехнулся Адриан. — Утром встретил меня в холле и носился по всему замку за мной, колотя тростью с металлическим набалдашником. Я думал, он разобьет мне голову, а ведь я был уже взрослым парнем, по человеческим меркам мне было лет семнадцать-восемнадцать. Но сломали меня не нотации и не ссоры. Даже боль я переносил легко, ведь потом меня ждали приключения, и это придавало мне сил. Но тогда он догадался причинять боль не мне, а моим друзьям.

Он прервался, чтобы выпить вина и собраться с силами. Лицо его будто потемнело, брови сдвинулись к переносице.

— У отряда стражников был выходной. Они устроили кутеж, пригласили проституток. Я присоединился к ним. Отца не было в замке, он должен был вернуться через два дня, но вернулся, конечно же, в эту ночь. Услышал шум, зашел в комнату стражи, увидел нас… Ну, такими, какие мы были. Развернулся и молча ушел, и тогда я понял, что случилась катастрофа. Лучше бы он кричал. На следующий день он выстроил добропорядочных стражников в две шеренги, через которые прогнал тех, с кем я отдыхал накануне. Их и девушек, которых они провели. Их избили до полусмерти, а я вынужден был на это все смотреть. И не мог им помочь. Я плохо помню подробности, урывками, отдельными картинами. Сочащаяся кровью кожа. Вздувающиеся полосы на спинах и руках. Фиолетовые синяки. Падающие на холодный плац тела. После всего этого меня рвало. Я чувствовал такую огромную вину, что казалось, она раздавила меня. Хотя ребята нарушили правила: пить и водить женщин было строго запрещено, даже я как хозяин сохранил эти правила. Но отец их так избил и вышвырнул из замка буквально умирать не из-за нарушения устава. Из-за меня. Тогда я перестал бродить по крышам и вообще веселиться.

Таня с трудом сглотнула. Этор Мангон представился ей мерзким жестоким стариком, который вел себя хуже животного. Таня живо представила исполосанные в кровь спины, падающих на платц женщин и свист кнутов или палок, которыми избивали их вчерашние друзья. Озноб пробежал по телу, хотя у камина было жарко, как в печи.

— Твой отец имел человечность? — спросила она.

— Прошел ли он ритуал? Да. Думаю, ему не составило труда принести в жертву человека. Наверное, он даже жив до сих пор. Когда драконы становятся старыми, они отдаляются от мира. Улетают на Звездный остров, недалеко от обители драконов, и там засыпают. А Великая Матерь им посылает сны о тайнах Вселенной. Они становятся невероятно мудрыми, настолько, что даже не открывают больше глаза, так как не видят в этом смысла.

— Почему?

— Говорят, что в этом мире им больше не на что смотреть. Что они знают ответы на все вопросы.

Они замолчали, но любопытство снедало Таню, поэтому она решила возобновить разговор:

— И тогда появился Тень?

— Да. Хоть я и помнил урок, строгая размеренная жизнь была невыносима. И тогда я впервые надел черную одежду, натянул на лицо маску и стал ускользать из замка. В таком виде я наведывался к стражникам, и новые люди не узнавали меня, поэтому я мог безнаказанно веселиться. Меня называли призраком или тенью Серого Кардинала, и мне понравилось это имя. Я даже выбирался в Илибург, поэтому у Тени здесь так много друзей из тех, кто и руки не подал бы Мангону.

— А Мангон стал кусок льда.

— Да, Адриану Мангону оставалось быть благородным и строгим. Я не интересовался военным делом, и отец сделал меня своим кардиналом. Потом он улетел в Огненные пустоши, на его место пришел Кейбл. Уэлл влюбился в библиотеку, прочитал, наверное, все книги из нее и давал нам мудрые советы. Веррион творил какую-то магию, делая страну все богаче, его драконий мозг жаждал только денег и умел управлять экономикой так, как не мог никто из его человеческих советников, пока не свихнулся на золоте и не сделал из своего дома пещеру сокровищ. Аррон была нашей старой наставницней и готовилась улетать в родные земли, оставив вместо себя Айронгу. Я был уверен, что мы лучший Верховный Совет из всех возможных, а оказалось, что все рушилось под нашими неповоротливыми тушами.

Мангон достал из поленницы два тонких бревнышка и подкинул в огонь, хотя на вкус Тани в гостиной было и так слишком жарко. Огонь радостно набросился на новую подачку, облизал сухое дерево красными языками и принялся с хрустом пожирать.

— И ты все это время был Тень?

— Нет, — ответил Мангон. — В последнее время у меня было слишком много забот: война на юге, куда приходилось иногда летать, потом проблемы с Айронгу, моя собственная дикость, которая оказалась ближе, чем я ожидал, и под конец странные пропажи людей из сената и новые сомнительные назначения. Меня словно колол шпагой невидимый соперник. Он кружил со всех сторон, и я не мог его увидеть, не мог защититься. Я долгое время не надевал плащ, пока не встретил тебя.

Таня под ласковым взглядом Адриана запустила пальцы в волосы, чтобы скрыть волнение, и желая увести разговор от волнительной темы, спросила:

— Напомни, сколько тебе годов?

— Сколько мне лет? — поправил ее Адриан. — Восемьдесят семь.

— Ты такой большой! — улыбнулась Таня. — Я просто хочу сказать, ты не думаешь, что пора бы уже быть другом с собой?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, твой отец был не очень хорошим, ты создал Тень, это я поняла. Но твой отец давно уже улетел и, наверное, больше не открывает глаза. Так не пора ли быть сам собой?

— И что? Прыгать по крышам в облачении кардинала? — усмехнулся Мангон.

— Знаешь, прыгать по крышам, когда тебе восемьдесят семь, — идея не очень. Но можно же найти среднее.

Адриан больше не рассматривал языки пламени, он повернулся к Тане, и на губах его появилась кривая улыбка.

— Неужели моя своенравная Северянка говорит мне примириться с собой? Та самая, которая не может принять то, что она — женщина?

— Что ты говоришь?

— Ты отвергаешь платья, коротко стрижешь волосы, резко говоришь и вызывающе ведешь себя. Тебе хочется быть мужчиной, Татана, и кому из нас нужно принять себя?

Таня несколько мгновений молчала, не в силах найти слова от возмущения, и Адриан понял ее растерянность неправильно.

— Ты красивая девушка. Тебя нужно любить, о тебе нужно заботиться… — он протянул руку к ее лицу, но Таня мягко оттолкнула ее.

— Мне не нужны платья и длинные волосы, чтобы быть женщиной! Я родилась в этом теле, и этого хватит. Можно быть без волос, без одежды и оставаться женщиной.

Адриан был удивлен реакцией Тани и ее резким тоном, но не мог отвести от нее взгляда, настолько яркой она была в своем гневе.

— И чтобы быть мужчиной, нужно просто им рождаться. И если ты родился, как дракон, ты не должен ничего делать особенно, чтобы все называли тебя драконом. Ты и так — он. Понимаешь?

— Многие бы не согласились с тобой, — невесело усмехнулся Мангон. — Мы считаем, что нас определяют наши поступки.

— Да, но они не делают мужчину и женщину. Понимаешь, — она взволнованно поменяла позу, устраиваясь удобнее. — Я могу носить брюки, плохо танцевать и плохо знать все вилки за столом, но я все равно женщина. Больше говорю, можно иметь тело мужчины и быть женщиной!

Мангон рассмеялся:

— Ну, это ты уже преувеличиваешь. Ни один человек, родившийся мужчиной, не захочет быть женщиной.

— Это почему же? — почти прошипела Таня. — Женщины плохие? Посмотри на меня. Я такая ужасная?