В погоне за утром - Роэн Майкл Скотт (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Рэнзо! Рэнзо!
Чудо из чудес – запутанный клубок стал потихоньку распутываться, и мужчины смогли вскарабкаться по самодельной мачте и дальше – на реи, очень осторожно, поскольку ножного каната не было.
Я оглянулся в поисках источника музыки и с изумлением увидел Молл, появившуюся из своей каюты со скрипкой на плече, покачивавшейся с каждым резким движением смычка. Она ступила прямо в сплетение, перепрыгивая через препятствия и отбрасывая ногой концы канатов, не пропустив при этом ни одной ноты, и уселась на поручне, как на насесте. Когда матросы закончили выбирать, Молл почти неощутимо перешла к другой мелодии, странной и задумчивой, звучавшей как-то в стиле времен Елизаветы – что, впрочем, было не так уж и странно, если разобраться. Мелодия была невероятно спокойная и красивая.
– Отличный маленький скрипач, правда? – мягко сказал Джип.
– Просто прекрасный – хотя я не эксперт. Она когда-нибудь спит?
– Нечасто. Я видел, раз или два. Но долго – никогда.
– А ты?
Джип негромко хмыкнул:
– Временами.
Буксир нетерпеливо завыл, по палубе поплыло облачко черного дыма из его трубы, вдохновив Пирса на новый поток ругани. С кормы пароходика к нашему носу был протянут трос, это было сделано быстро. Маленький буксир снова взревел и неуклюже повернул прочь, вспенивая лопастями темную воду. Трос напрягся, натянулся: «Непокорная» под нами на мгновение угрожающе закачалась, а потом рванулась вперед в новом ритме, подпрыгивая и ныряя на волнах.
Я повернулся к Джипу:
– Это ты называешь рекой? Да тут единственная полоска земли видна! Она все же больше похожа на море.
– Конечно, в некотором смысле. – Голос Джипа звучал чуть рассеянно, глаза были прикованы к воде впереди. – Но это большая река, сильное течение несет страшное количество ила и плывет прямо к морю, чтобы там его выбросить. Здесь дельта тянется на многие мили, а течение все время образует отмели. Мы уже идем по основному течению, я его пока не вижу, но оно тут – привет! – Казалось, по кораблю прошел легкий, почти неслышный гул. – Бэби немного подрос. Ладно, ничего, отчистит нам медь. В этих местах осторожность не лишняя.
И я понял с неожиданным возбуждением, что за то короткое время, что мы разговаривали, волны вокруг нас становились медлительными, более плоскими, словно сама вода как-то потяжелела, казалось, под нами распростерлась тень. Наконец, волны стали биться о какую-то скрытую твердь, и их голос превратился в спокойное шипение прибоя – близкого, слишком близкого, чтобы исходить от той далекой полоски земли. Медленно, почти робко по обе стороны в звездном свете поднялись бугристые силуэты, и очень скоро я увидел, что они покрыты чахлой травой и группами кустов. Движение корабля менялось, становилось более ровным, глухой пульс прибоя был уже позади и замирал вдалеке. Казалось, что там, в черноте, за светом наших фонарей сама земля протянулась нам навстречу.
Так все и шло, час за часом в ночи. Тучи скрыли луну, а звездный свет освещал нам только смутные контуры берега, свет наших фонарей туда не достигал. Впереди нас горела открытая дверца топки буксира, сердитая путевая звезда в черноте, сопровождаемая настойчивым, неумолимым пыхтением машины. Я постарался подремать, лежа или сидя, опираясь на транец, но без соединенного эффекта от рома и крайней усталости неудобства палубы заставляли меня просыпаться почти через каждый час. Однажды что-то неприятно пропело мне в ухо, и я резко сел и стал озираться по сторонам. Берега немного изменились, но необязательно к лучшему. Теперь там были деревья, странно скученные и росшие на болотах, судя по тому, что доносилось до нас в теплом бризе – запахи и непрерывный хор чириканья, карканья и свиста. И москитов, я стукнул одного и выругался, но Джипа, похоже, они нисколько не беспокоили.
– Чуть позже они снимут вахту, – сказал он, в непринужденной позе устроившись у руля. Я уже собирался что-то сказать, когда в ночи эхом отозвался звук – нечто среднее между гудением и кашляющим ревом, а за ним последовал тяжелый всплеск. – Аллигатор, – заметил Джип, – наверное, что-то ему приснилось.
– У меня сердце обливается кровью, – я спрятал голову в ладони, чтобы спасти веки от москитов и снова погрузился в свои невеселые мысли. Я хотел спросить, куда мы плывем, но был слишком измучен, чтобы об этом волноваться. Я помню, что еще два-три раза просыпался в смутной тревоге, но не помню, что именно меня будило. Последний раз я припомнил более отчетливо. В моей голове глухо стучали барабаны, в воздухе стоял запах молнии, по стене взад-вперед скользили тени…
Внезапно, так, словно кто-то встряхнул меня, я проснулся, резко сев, весь в напряжении, тяжело дыша. Ничего не изменилось, насколько я мог видеть, и все же что-то было не так. Во-первых, воздух стал прохладнее, и запахи были другими. Луна теперь вышла, хотя стояла в небе очень низко и отбрасывала на палубу длинные тени. Джип по-прежнему стоял у руля, не двинувшись с места. Он кивнул, когда я с трудом заставил себя подняться, потянулся так, что мускулы затрещали, и мысленно пожалел, что съел все эти бобы. Я был не в том настроении, чтобы разговаривать, так что я оперся на поручень и стал смотреть на реку. Странные деревья по-прежнему были там – какая-то разновидность кипарисов, подумал я, разглядев их более отчетливо, – но они смешивались с другими видами по мере того, как берега становились все выше. И между ними, как мне показалось, я заметил теперь вспыхивавшие время от времени крошечные искорки – далекие огоньки. Сначала я решил, что всему виной мои глаза, пока в темноте не раздалось пение – стройный хор голосов, в основном женских. Напев был похож на какой-то блюз, медленный и скорбный, как мутная река.
Я как раз собирался сказать об этом Джипу, а заодно и спросить, куда мы направляемся, когда из теней в реке неподалеку от нас материализовался новый силуэт – высокий неуклюжий трехмачтовый корабль, больше даже, чем «Сарацин», медленно покачивавшийся на якоре в канале. Казалось, его огромный бушприт насмехался над нашей истерзанной оснасткой, когда мы проходили мимо. За ним были пришвартованы более мелкие суденышки, и другие, величиной чуть больше каноэ, подтянутые к грязному берегу. Затем снова пошли деревья, но между ними все больше появлялось расчищенных просек, были там и здания, почти у самой воды, и снова голоса, на сей раз хриплые и пронзительные. Я взглянул на другой берег, но тот был погружен в непроницаемую темноту. Однако на реке лунный свет тускло освещал еще один большой корабль, стоявший на якоре, стройное длинное судно, похожее по форме на акулу и сидевшее в воде на удивление низко. Его плоские палубы были увенчаны темными закругленными выпуклостями, а их длинные хоботы были зачехлены непромокаемым брезентом; широкая приземистая дымовая труба поднималась между ними, лишь слегка превосходя их по высоте. Это несомненно был военный корабль, имеющий орудия с башнями, гораздо более современные, чем наши пушки, заряжаемые с дула. За ним деревья исчезали, и на фоне неба вырисовывалась фаланга больших уродливых строений, то там, то здесь увенчанных тонкими фабричными трубами. Широкий мол далеко выдавался вдоль берега в реку, так далеко, что в конце его отмечали только слабые огоньки, а вдоль него располагалось буйство различных мачт, очень похожих на те, что я видел над крышами на Дунайской улице. Но среди них, выступая, как широкие столбовидные стволы дождливого южного леса, пара за парой стояли трубы. Украшенные фантастическими кренделями, звездами и даже коринфскими капителями, они венчали высокие корпуса судов, словно здесь собралось многочисленное плавучее потомство фабрик. Когда мы подошли ближе, я увидел огромные цилиндры, установленные на их корме. Я оперся на поручень и сжал голову руками.
Джип издал вопросительный звук.
– Это все смешение времен, – простонал я. – У меня от него голова идет кругом. Неужели времена постоянно так перепутываются?
Джип покачал головой:
