Пленник дуба - Брэдли Мэрион Зиммер (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Гвенвифар потупилась.
— Я знаю, мне следовало бы быть милосерднее… Но я с детства питаю отвращение к уродливым людям. Я даже подозреваю, что выкидыш со мной случился именно потому, что я принуждена тогда была часто видеть Кевина. Если Господь благ, не значит ли это, что все, от него исходящее, должно быть прекрасным и совершенным, а все уродливое и безобразное — работа нечистого?
— Нет, мне так не кажется, — сказала Нимуэ. — Ведь в Священном Писании говорится, что Бог посылал людям испытания — поразил же он Иова проказой и язвами, а Иону проглотила огромная рыба. И я часто слышала, что избранные им люди, и даже сам Христос, много страдали. Ведь должно быть, на то была воля Божья, чтоб эти люди претерпели больше прочих. Может быть, Кевин искупает какой-то великий грех, совершенный в прошлой жизни…
— Епископ Патриций говорит, что все это — языческие вымыслы и доброму христианину не следует верить в эту гнусную ложь, будто мы много раз рождаемся на свет. Ведь как же мы тогда попадем на небеса?
Нимуэ улыбнулась. Ей вспомнилась Моргейна. «И чтоб я больше никогда от тебя не слышала» отец Гриффин говорит «!» Она бы с удовольствием сказала Гвенвифар что-нибудь в этом духе, но приходилось сдерживаться.
— Но как же, кузина, — ведь даже в Священном Писании рассказывается, как люди спрашивали у Иоанна Крестителя, кем он был раньше. Некоторые говорили, будто Иисус Христос — это вернувшийся пророк Илия, а Христос на это ответил: «Правда, Илия должен прийти прежде и устроить все; но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его». И люди знали — в Писании так сказано, — что он говорил об Иоанне. И если сам Христос верил, что люди рождаются вновь, как же нам в это не верить?
Гвенвифар искренне удивилась. Как же случилось, что Нимуэ, выросшая на Авалоне, так хорошо знает Священное Писание? А ведь и Моргейна хорошо его знала — даже, пожалуй, лучше самой Гвенвифар….
— Мне кажется, — сказала Нимуэ, — что священники не хотят, чтоб мы думали о других жизнях, потому что желают, чтоб мы именно в этой старались стать как можно лучше. Ведь многие священники уверены, что конец мира близок, и Христос придет снова, и потому боятся, что если люди станут откладывать добрые дела на другую жизнь, то не успеют к приходу Христа достичь совершенства. Ведь если б люди знали, что впереди у них другие жизни, разве стали б они сейчас так трудиться над собою?
— Мне это кажется опасной идеей, — возразила Гвенвифар. — Если люди будут верить, что спастись суждено всем, — если не в этой жизни, так в следующей, — не станут ли они грешить еще больше, в надежде, что со временем милосердие Господне все равно восторжествует?
— Боюсь, что ни страх перед священниками, ни перед гневом Господним, ни еще перед чем-нибудь не помешает людям грешить, — сказала Нимуэ. — Мне кажется, тут поможет лишь одно — если люди за многие жизни наберутся мудрости и поймут, что в грехах нет никакой пользы, а за всякое свершенное зло рано или поздно придется расплатиться.
— Тише, дитя! — воскликнула Гвенвифар. — Вдруг кто услышит, что ты изрекаешь такую ересь! Хотя и вправду, — добавила она мгновение спустя, — после Пасхи мне кажется, что любовь и милость Господня не ведают пределов, и, быть может, Бога не так уж тревожат грехи, как стараются убедить нас некоторые священники… Кажется, теперь и я тоже впадаю в ересь!
И снова Нимуэ лишь улыбнулась, напомнив себе: «Я пришла ко двору не затем, чтоб просвещать Гвенвифар. Меня ждет куда более опасное дело. Мне не до того, чтоб поучать королеву и объяснять ей, что рано или поздно всякий человек должен прийти к просветлению».
— Так ты не веришь во второе пришествие Христа, Нимуэ?
«Нет, не верю, — подумала девушка. — Я считаю, что великие люди, достигшие просветления — такие, как Христос, — приходят в этот мир лишь однажды, после многих жизней, посвященных приобретению мудрости, а потом уходят в жизнь вечную. Но я верю, что божественная сила ниспошлет других великих наставников, которые будут учить род людской истине — а люди всегда будут встречать их крестом, или костром, или камнями».
— Неважно, во что я верю, кузина, — важно, как оно есть на самом деле. Некоторые священники говорят, что Бог есть любовь, а у других он злой и мстительный. Иногда мне даже кажется, что священники посланы людям в наказание; если люди не желают прислушиваться к словам Христовым о любви, Бог насылает на них священников, со всей их ненавистью и нетерпимостью.
Нимуэ заставила себя умолкнуть — она вовсе не хотела злить Гвенвифар. Но королева сказала лишь:
— Ты права, Нимуэ, — бывают и такие священники…
— Но если среди священников есть дурные люди, — сказала Нимуэ, — почему же среди друидов не может быть хороших людей?
Гвенвифар упорно казалось, будто в этих рассуждениях есть какая-то ошибка, но она никак не могла ее обнаружить.
— Что ж, милая, может, ты и права. Просто когда я вижу тебя рядом с мерлином, мне делается не по себе. Хотя Моргейна тоже была хорошего мнения о нем… при дворе даже поговаривали, будто они были любовниками. Я никак не могла понять, как Моргейна с ее утонченностью терпела его прикосновения.
Нимуэ об этом не знала, да и знать не хотела. Хотя — не потому ли Моргейна так хорошо разбиралась в слабостях мерлина? Но она сказала лишь:
— Из всего, чему меня учили на Авалоне, я больше всего любила музыку. И в Священном Писании мне больше всего нравится то место, где Псалмопевец велит восхвалять Бога игрой на лютне и арфе. А Кевин обещал найти для меня арфу — я ведь уехала с Авалона без нее. Можно, я пошлю за ним, кузина?
Гвенвифар заколебалась. Но Нимуэ смотрела на нее так умоляюще, что королева не выдержала.
— Конечно, милое дитя.
Глава 11
Некоторое время спустя появился мерлин. «Нет, — напомнила себе Нимуэ, — он не мерлин более, он — Кевин Арфист, предавший Авалон». За ним шел слуга и нес Мою Леди. «Он теперь христианин, — подумала Нимуэ, — он позабыл о законе, запрещающем кому-либо прикасаться к его арфе. Что ж, так проще, чем держать при себе человека, прошедшего посвящение, дабы тот носил арфу за мерлином, начинающим слабеть».
Кевину теперь приходилось опираться при ходьбе на две палки, чтоб сдвинуть с места свое искалеченное тело. Но это не помешало ему с улыбкой обратиться к женщинам:
— Придется тебе поверить, моя королева, и тебе, леди Нимуэ: душою я готов склониться перед вами в наилюбезнейшем поклоне — но тело мне, увы, более не подчиняется.
— Пожалуйста, кузина, — прошептала Нимуэ, — вели ему сесть. Он не может долго стоять.
Гвенвифар взмахом руки пригласила мерлина присесть. Сейчас она почти радовалась своей близорукости — ведь иначе она бы отчетливо видела изуродованное тело Кевина. На мгновение Нимуэ охватил страх. А вдруг спутник Кевина — с Авалона? Вдруг он узнает ее или даже поздоровается? Но нет, это был всего лишь слуга в дворцовом одеянии. Какое прозрение помогло Моргейне или Вране заглянуть так далеко наперед и с детства повелеть ей жить в уединении, чтоб к тому времени, как она, Нимуэ, достигнет зрелости, она оказалась единственной полностью обученной жрицей Авалона, которую мерлин не знал в лицо? Нимуэ понимала, что она — всего лишь орудие великих свершений и ей надлежит сделать так, чтобы возмездие Богини настигло этого человека — а у нее нет иного оружия, кроме собственной красоты и сбереженной девственности.
Нимуэ подложила под локоть мерлину подушечку со своего кресла. Казалось, будто его кости вот-вот прорвут кожу. Девушка лишь мимолетно задела руку Кевина, но распухший сустав был таким горячим, что это прикосновение едва не обожгло Нимуэ. На миг в ней вспыхнули жалость и внутренний протест.
«Но ведь возмездие Богини уже свершилось — это же очевидно! Этот человек достаточно наказан! Их Христос мучился на кресте всего день, а Кевин всю жизнь прикован к искалеченному телу!»
Но ведь многие предпочли пойти на костер, лишь бы не предать священные таинства. Нимуэ изгнала из своего сердца жалость и очаровательно попросила:
