Девушка и смерть(СИ) - Архангельская Мария Владимировна (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Раздалось шипение, и чёрный бархат моего нового пальто прямо на глазах стал корчиться и распадаться. Открыв рот, я медленно подняла глаза на мужчину. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом он развернулся и кинулся бежать. Я была слишком потрясена, чтобы кричать, звать на помощь, пытаться как-то его задержать. Это сделал кучер не успевшего отъехать экипажа.
— А ну, стой! — рявкнул он, спрыгивая с козел и бросаясь следом. Преследуемый и преследователь быстро скрылись среди заполнявших улицу ночных теней, потом раздался шум падающего тела, звуки борьбы и невнятные проклятья. Догнал.
Усталые и недовольные полицейские в ближайшем участке записали наши показания и дали нам расписаться в протоколе. Я поклялась, что никогда раньше не видела освобождённого от шарфа нападавшего и понятия не имею, почему он вздумал на меня напасть, да ещё столь экзотическим способом. Сам арестованный хранил угрюмое молчание, и его увели. Нас с кучером тоже быстро отпустили, записав наши адреса, и он снова отвёз меня домой. Почти всю дорогу я рассматривала огромную дыру на груди. Пальто придётся выкинуть, но я ещё дёшево отделалась. Меня колотила нервная дрожь, и Карла, встретившая меня у дверей, испуганно спросила, на нужен ли мне врач. После чего по собственному почину сбегала к соседям за коньяком — я не держала в доме спиртного крепче белого вина.
На следующий день я опоздала, но все уже привыкли к моим хроническим утренним опозданиям на пять-десять минут, и не обращали внимания. То ли махнули рукой, то ли прима-балерине позволено больше, чем простой танцовщице. Не знаю, как я занималась в этот день, мне не сделали ни одного замечания, но сама я, хоть убей, не помню, какие упражнения мы выполняли. А после репетиции меня вызвали в директорский кабинет. В нём сидел следователь из полиции.
— Нам удалось выяснить, что человек, попытавшийся вчера облить вас кислотой, служит в доме сеньориты Мачадо, — сообщил он. — Он молчит, так что доказательств, что за этим покушением стоит именно она, у нас нет, но я советую вам соблюдать осторожность.
— Благодарю за важные сведения, господин комиссар, — кивнул сеньор Эстевели. — Сегодня сеньориты Мачадо на месте нет, но я завтра же подниму вопрос об её увольнении.
Из кабинета я вышла на подгибающихся ногах. Леонардо был прав — Марсела готова меня убить и не остановится ни перед чем. Нет, пора бежать из этого змеиного гнезда, если я хочу сохранить жизнь и здоровье. Конечно, это означает прервать дружбу с Файа, но и он, безусловно, согласится, что своя шкура дороже успехов, даже на главной сцене страны.
Однако дирекция не успела уволить Марселу Мачадо. Я обратила внимание, что она не явилась на утреннюю репетицию, но подумала, что её, должно быть, вызвали к директору прямо с утра. А в перерыве одна из наших солисток вдруг громко объявила, обращаясь к группе своих подруг:
— А вы слышали? Мачадо умерла!
— Как умерла? Когда? Да она вчера была живёхонька!
Подробностей солистка не знала, так что ответить на посыпавшийся град вопросов ей было нечего. Поэтому я, набравшись наглости, пошла прямо в дирекцию. Тревожить сеньора Эстевели не понадобилось, на все вопросы охотно ответил его секретарь. Утром, когда стало ясно, что Марсела опаздывает, за ней послали, и выяснилось, что она мертва. Прислуга обнаружила её уже остывшее тело в постели, судя по всему, она мирно скончалась во сне. Причины смерти полиция выясняет, но никаких повреждений на её теле найдено не было.
Вскоре появилась и полиция. Меня тщательно допросили, мимоходом уронив, что рассматривается версия об отравлении. Никаких признаков этого обнаружено не было, но не может же не старая, полная сил женщина умереть безо всякой причины! Прямо следователь этого не сказал, но я поняла, что попала под подозрение, ведь у меня был мотив, я могла попытаться отомстить. Я уже приготовилась к изматывающим допросам, вроде тех, что мне пришлось выдержать после смерти Коменчини, однако меня больше не потревожили. Ведь никаких доказательств моей причастности к смерти Мачадо не было и быть не могло.
Поскольку увольнение не состоялось, хоронили ведущую балерину Королевской Оперы всем театром. Состоялась панихида, на которую явился даже ди Соуза, старательно делавший вид, будто видит меня впервые в жизни. В надгробных речах покойную превознесли до небес, следуя принципу: о мёртвых или хорошо, или ничего. В нескольких газетах и журналах поместили прочувствованные некрологи, и даже целые статьи. И стали жить дальше.
Я должна была бы радоваться, что всё разрешилось наилучшим для меня образом. Я и впрямь вздохнула с облегчением, избавившись от страха перед новыми происками Марселы, но радости не было. Коменчини, Фагундес, Мачадо… Не многовато ли вокруг меня смертей?
Коменчини мне жалко не было, Марселу, по большому счёту, тоже, но Фагундес!.. Неужели причиной для убийства может стать обычная ругательная статья? Или я ошибаюсь, и он умер от естественных причин? Но такое совпадение… Не умри так вовремя Марсела, я бы и не подумала, что Леонардо способен настолько далеко зайти в заботе обо мне и моей карьере, но в том, что за её внезапной кончиной стоял именно он, я почти не сомневалась. Так что же, он и впредь намерен убивать всех, кто скажет про меня резкое слово? Странно, что он не убил Марселу раньше. Впрочем, он заставил позаботиться об её устранении нашу дирекцию, и та таки позаботилась. Поистине, театр — это скопище пауков в банке. А я-то думала, что сумею миновать всю эту грязь, не замаравшись! Что ж, когда я танцевала в кордебалете, я и впрямь мало кого интересовала, кроме заклятых подружек, вроде Паолы. Она, кстати, этого не знает, но ей ещё повезло, она вылетела из Оперы, но осталась жива. А я пошла в гору и обрела врагов, а также друга, который по-джентльменски взял их устранение на себя.
Леонардо не давал о себе знать несколько дней, и я то раздражалась по этому поводу, то радовалась. Мне больше не хотелось встречаться с ним, но расставить все точки над "i" было необходимо. В конце концов он всё же позвал меня к себе, и встретил, как обычно, у двери, но я не пошла с ним. Наш разговор состоялся прямо у ведущей в подвал лестницы, в свете принесённого им фонаря.
— Зачем вы их всех убиваете? — спросила я.
— Кого "их"?
— Марселу и того критика?
— А ты что-то имеешь против? Или тебе так понравилось, когда тебя окатили кислотой, что не терпелось повторить?
— Но ведь можно было найти какой-то иной способ! А критик? Каждый человек имеет право на своё мнение. Его-то зачем?!
— Это было не его мнение. Статью ему заказали, — Леонардо скрестил руки на груди.
— Пусть так. Но убивать-то зачем?
— Затем, что это было лишь начало. Травля в прессе продолжилась бы, а может, и не только в прессе. Я избавил тебя от неё. Тебе это не нравится?
— Мне не нравится, когда из-за меня умирают люди. А по вашей милости умерли уже трое.
— Четверо, — спокойно поправил Леонардо. — Заказчика статьи я тоже убил. Ты нажила себе врага, и, заметь, не из-за карьерного роста, как Мачадо, а исключительно по собственной… неосторожности. Но теперь ты можешь его не опасаться. Я никому не позволю погубить то, что я создал.
— И вы так спокойно об этом говорите?!
Леонардо пожал плечами.
— Кто-то всё равно должен был умереть. Так почему бы не они?
— Что вы имеете в виду?
— А ты, наивная девочка, никогда не задумывалась, как мне удалось затормозить распад собственного тела? У меня больше не было своих сил, чтобы придавать ему видимость жизни, но силы можно позаимствовать.
Некоторое время я молча смотрела на него, переваривая услышанное.
— И как часто вы… заимствуете?
— Примерно раз в месяц. А дюжина человек в год — это не так уж и много. Иные и при жизни ухитряются убить много больше.
Я сделала шаг назад, потом другой.
— Тебе нечего бояться, Анжела. Тебя я не убью, клянусь.
— Я ухожу, — сказала я. — Я больше не могу оставаться с вами.
