Зерно А (СИ) - Павлик Анастасия (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
- Где Арина? - повторила я.
- В спальне, - выдохнул Лев, - наверху.
Я шутливо отдала ему честь.
На его лбу и над верхней губой выступили капельки пота; он с ужасом смотрел на свой мизинец, обернутый ладонью Чак-Чака, словно сосиска в тесте. Сговорчивый тип. Такие, когда их прижмут, продадут друзей и мать родную, только бы их не трогали. Хотя... можете осуждать меня, но я могу понять Льва: когда рядом ошиваются такие, как Чак-Чак, вы сделаете все, лишь бы увеличить дистанцию между вами.
Я поднялась по лестнице. Ладони вспотели, и я вытерла их о штанины.
- Чак-Чак, - позвала я, остановившись на верхней ступеньке, - отпусти его. Мы же в гостях.
В ответ послышалось рычание, словно я только что отобрала у голодного пса кость. Кто был костью, а кто - псом, вероятно, и так очевидно.
В коридор второго этажа свет проникал сквозь завешенные тончайшей тюлю французские окна. Прекрасное зимнее утро! Я притормозила у одного из окон и смахнула облако тюли; отсюда открывался великолепный вид на ухоженный садик. Слишком живописно и умиротворенно, чтобы быть правдой. От прикосновения тюли чесались руки.
Приоткрыта единственная дверь в конце коридора.
Я оказала в роскошно меблированной спальне.
На кровати, расчесывая длинные и блестящие, как шелк, волосы, сидела Арина Деревская. Она посмотрела на меня, в руке - расческа, на лице - нечитаемое выражение. Казалось, ее не обеспокоило мое появление.
- Отличный спектакль, - похвалила я, голос прозвучал резко и сипло. Я вдруг поняла, что рядом с Ариной кажусь самой себе... грубой и неотесанной, что ли. Есть такой тип женщин, рядом с которыми ваша самооценка оказывается в минусе. Не менее резким и сиплым голосом я добавила: - Из вас бы получилась великолепная актриса.
- В самом деле? - Женщина отложила расческу.
- Чего?
- Маргарита, вы в самом деле считаете, что то был спектакль?
- Дерьмо. Ладно, раз уж вы так хотите, давайте разберем пластилиновый домик по кирпичикам. Итак, объясняю: поскольку с вами все тип-топ, соответственно, злые языки, утверждающие, что вы спятили, лгут, то да - я, черт побери, действительно считаю, что то был спектакль.
Арина с любопытством смотрела на меня. В последнее время люди (и не совсем люди) только и делают, что смотрят на меня с любопытством, будто я преподношу им ну дико интересную информацию. А я ведь даже не умею красиво говорить. Не говоря уже о том, чтобы написать.
- Я думала, вы сообразительней, Маргарита.
О, да, я просто млею, когда люди говорят подобное. Сжав руки в кулаки, сквозь туман злости я вымучила улыбку:
- Что поделать, дурная моя голова. Собирайтесь, Арина, вы поедете со мной.
Черноволосая рассмеялась. У нее был чудесный звонкий смех. Я вспомнила собственный хрипловатый смех и поморщилась. Многие говорят, что у меня женственный смех. Лгут, разумеется. В этой так называемой 'женственности' виновата пачка сигарет раз в два дня. Арина же, бьюсь об заклад, не курила.
Передо мной сидела дьявольски привлекательная женщина и заливалась переливчатым смехом, словно я только что отмочила неплохую шутку. Или выставила себя на посмешище.
Стиснув зубы, я шагнула к ней. Все еще смеясь, Арина посмотрела на меня. По коже скользнул ветерок, точно чье-то дыхание. Только вот чье? Я замерла как вкопанная. Кроме нас с Ариной в комнате - никого. Или я ошибаюсь? Последние годы я только и делаю, что торчу в комнатах, в которых подобный ветерок в итоге оказывается дыханием ребят из потустороннего мира. Чаще, чем хочется - агрессивно настроенных ребят.
Мне поплохело от одной только мысли, что и на этот раз ветерок может оказаться не таким уж ветерком.
И вот тут-то и стала очевидна неискренность смеха Арины. Так смеются прекрасные злодейки на большом экране. Черт возьми, с досадой подумала я, а ведь сука не так проста, как может показаться на первый взгляд. Я шлепнула ладонью по губам, не позволяя истеричному смешку в пух и прах разнести то, что осталось от моей крутости.
Поправка первая: я тоже была лучшего мнения о своих умственных способностях. Поправка вторая: слово 'спектакль' в ее случае действительно неуместно. Спектакль был по части Льва.
Мысли замигали в голове подобно лампочкам новогодней иллюминации.
Арина - главная в паре Деревских; не Арина сопровождала Льва, а Лев сопровождал Арину на тот злополучный спиритический сеанс. Я вспомнила и прокисшие на глазах сливки, и невнятное бормотание на вызове, и состояние, в котором она покидала 'Темную сторону'. Девочка просто выложилась по полной программе, улавливаете?
Я охнула, когда ветерок окреп и вжался мне в спину, растекаясь между лопаток колючим холодом, стекая за джинсы, вдоль ног, в ботинки. Делишки идут все гаже и гаже.
Комната остывала; дневной свет мерк, как если бы невидимая рука вырвала с фундаментом дом и швырнула в реку, и теперь он величественно, грузно шел на дно. Да только сквозь щели в спальню вливалась не ледяная вода. А приторная концентрированная жуть.
Я была рыбой, пойманной на крючок, совсем как тот карась, которого мы с Владом однажды поймали на хлебный шарик.
Мой 'хлебный шарик', вернее, его половина, сидел передо мной и глумливо улыбался, сверкая жемчужными зубами.
Арина Деревская обладала весьма незаурядными способностями. Не удивительно, что Громов остановил свой выбор на ней. Тот еще мерзавец! Я стиснула зубы. Он прощупывал меня тогда, в 'Темной стороне', когда пришел с предложением выкупить организацию. Разумеется, наперед знал, что я дам ему от ворот поворот. Все это время играл со мной. Все это время я жила с проглоченным крючком.
Громову было недостаточно запятнать мое имя. Он решил запятнать мою душу; проведи я после того спиритического сеанса с Деревскими хоть один вызов, и 'помутилась рассудком' стало бы славным комплиментом в мой адрес. Я представила заголовки газет, вопящие о том, что следующей 'жертвой' Риты Палисси стала... она сама!
Арина отработала каждый нолик в чеке, который вручил ей Громов; натравила на меня некоего мертвого парня с исключительно замораживающим дыханием; вручила ему удочку с крючком, на котором трепыхалась я. А сейчас она хотела помочь ему выловить и разделать меня - не иначе, исполняла роль инструктора по рыбной ловле по эту сторону бытия. Ловко, как сказал бы Чак-Чак.
Я застонала.
- Черт! А повременить с запугиванием нельзя?
Арина грациозно пожала плечами, бретелька ночной сорочки соскользнула на предплечье. Она поправила ее, улыбнулась мне.
Так вышло, что эта ее улыбка врезалась в мою память, как нож в растаявшее масло.
- Не чертыхайтесь. Извините.
Я бросилась к двери, но она захлопнулась перед моим носом, и я отнюдь не грациозно врубилась в нее лбом. Внезапность удара привела меня в чувство. Вцепившись в ручку, я попыталась провернуть ее. Бесполезно. Ручка замерзала, пока не стала настолько холодной, что боль пробежала по руке. Да-да, история повторяется, с пресыщенностью подумала я, войти легче, чем выйти.
Я схватила стул и направилась к окну, полная решимости разбить его; спуститься со второго этажа не проблема. Но так уж вышло, что проблема таки была: за окном ничего не было. Некуда спускаться. Я имею в виду, действительно некуда. Такой тьмы не бывает даже самой темной ночью.
В нашем мире - да, не бывает.
На стекле образовались капельки влаги. Мне казалось, что я слышу, как они потрескивают, превращаясь в льдинки. Льдинки ссыпались на паркет, будто маленькие бусинки. Здесь и сейчас было запредельно холодно. Я замерзла, не смотря на треклятое зерно.
Я отшвырнула стул, он что-то перевернул - то ли декоративную вазу, то ли горшок с цветком, не важно.
- Чак-Чак! - завопила я.
- Какое необычное имя, - заметила Арина. - Или это кличка?
Мне хотелось схватить Деревскую за волосы и задать ей хорошую трепку - такую, чтобы надолго запомнила. Но на ее лице буквально читалось: 'Тебе до меня как до гребаной Луны, куколка'.
