Дочь Эйтны (ЛП) - Гастрейх Карин Рита (книги онлайн полностью .TXT, .FB2) 📗

Савегр кивнул и повернулся к своим помощникам. По щелчку пальцев появилась темнокожая девушка. Склонив голову, она опустилась на колени перед Тэсарой и протянула ей рулон ткани, потрясающего прозрачного шелка, сотканного в нескольких оттенках синего и серебряного.

— Мне сказали, что у королевы Мойсехена глаза цвета залитого солнцем моря, — сказал Савегр. — Я думаю, это хорошая пара.

Зачарованная, Тэсара положила руку на ткань, найдя ее мягкой и приятной на ощупь. Слова Доброй Матери эхом отозвались в ее мыслях:

«Искушение магии начинается с шепота».

И все же это не было магией, это был просто кусок ткани, очень похожий на все, что она видела на экзотических берегах Антарии или в далеком царстве Сырнте. Конечно, было не опасно принять это?

— Моя королева рада? — спросил Савегр.

Тэсара посмотрела в его глаза. Ее сердце замерло, она ощущала тепло от него.

— Это щедрый подарок, принц Савегр, — сказала она. — Благодарю.

Глава двадцать седьмая

Королева Мойсехена

Дыхание дракона распространилось бирюзовыми и золотыми языками, воспламеняя дерево пульсирующим оранжевым свечением. В клубящемся дыму смешивались ароматы обожженного бука, ольхи и пепла. Среди них витал смрад горелой плоти и опаленных волос. Глаза, руки, мышцы, кости и сердце превратились в черную пыль, плывущую по ветру. Его тело, ландшафт их любви, такой знакомый, что он стал частью Эолин, были отданы безжалостной воле богов.

Жар обжег лицо Эолин и глаза. Пустота владела ее сердцем и неумолимо влекла ее к огню. Все, чего она желала, — это стать единым целым с Акмаэлем и позволить ярости Дракона поглотить ее боль; покинуть этот мир и вернуться в пристань своей юности, забыв обо всем, что осталось позади.

— Моя Королева? — Маг Эхиор коснулся ее локтя.

Эолин моргнула, вернувшись в настоящий момент. Воспоминание о погребальном костре Акмаэля исчезло, сменившись просторной комнатой, которая была местом встречи его — нет, ее Совета.

Влажный ветерок дул в окна, неся аромат только что положенного тростника. Свет падал на длинный дубовый стол. С каждым проплывающим облаком освещение тускнело, а затем усиливалось.

Члены Совета смотрели на нее с ожиданием на лицах. Она взглянула на три листа бумаги, которые они положили перед ней. Каждый ордер носил одно имя.

Маркл.

Лангерхаанс.

Бэдон.

Эолин резко встала, стул заскрежетал по камню.

Маги и дворяне поспешили последовать ее примеру. Они стояли в тишине, пока она прошла небольшой круг. Через несколько ударов сердца она остановилась и положила руки на спинку стула.

— Заседание отложено.

Голоса загудели в знак протеста:

— Но, моя Королева, нам нужно решение.

— …срочно…

— …не может ждать…

— Я сказала, можете идти! — ее вспышка заставила их замолчать. — Никто лучше меня не понимает непосредственность угрозы, с которой мы сталкиваемся. Но каждая жизнь в этом королевстве священна, и решение покончить с хотя бы одной из этих жизней должно приниматься с должным вниманием.

Высший Маг Телин кашлянул.

— Совет совещался, моя Королева. Уже долгие часы.

— И я слышала ваши рекомендации. Теперь я прошу вас уйти, чтобы я могла рассмотреть их. Вы узнаете о моем решении в свое время.

Наступила напряженная тишина. Телин не сводил проницательного взгляда с Эолин, в то время как другие мужчины переминались с ноги на ногу, обмениваясь испуганными взглядами. Затем, коротко поклонившись, Высший Маг удалился, этому примеру неохотно последовали все остальные.

Все, кроме мага Кори.

— Моя Королева, — сказал Кори, пока волна движения огибала его. — Мы можем поговорить наедине?

Эолин отослала бы его, если бы не Телин, которая остановился в дверях, чтобы оглянуться на них. Что-то в его выражении заставило ее заколебаться. Предупреждение, наверное. Или мольба.

Она кивнула Кори и велела охранникам и слугам уйти. Как только за ними закрылись двери, Кори вызвал звуковую защиту.

— При всем уважении, Эолин, ты ведешь себя как дура.

— Не начинай, Кори.

— Эти люди должны умереть.

— Я — мага, а не убийца.

— Это не убийство. Это казнь по неоспоримым причинам государственной измены.

— Я не хочу начинать правление моего сына с кровью на руках.

— Вряд ли у тебя есть выбор.

— У маг всегда есть выбор. У маг и, тем более, королевы.

— Теперь ты не мага и не королева. Ты — король Мойсехена. Ты должна действовать так, или эти стервятники разорвут тебя в клочья. Тебе известны злонамеренные слухи, распространяющиеся по этим залам: что ты вызвала демонов Наэтер; что ты желала убить короля; что ты оживила его труп с помощью темной магии, чтобы сохранить свою власть.

Ярость прорвала ее сдержанность.

— Почему, когда я всегда была доброй и верной царицей, внимательной к своим подданным, послушной мужу? В течение многих лет Акмаэль и я управляли этим королевством в гармонии. Мы дали им мир и процветание, каких не было со времен правления Уриена. Я любила Акмаэля. Я бросила все, чтобы быть с ним, а теперь говорят, что хотела его смерти? Чтобы я могла нести это проклятие, которое они называют короной?

Кори смягчил тон.

— Они говорят это, потому что боятся тебя. Ты мага. Хуже того, простолюдинка, достигшая небывалой власти. У многих знатных семей Мойсехена нет другой причины презирать тебя.

— Если я отвернусь от крови и мести, я могу показать им, что им нечего бояться.

— Король не может потерпеть неудачу в правосудии.

— А милосердие, проявленное Акмаэлем, когда он получил Корону своего отца? Он пощадил Бортена, хотя Кедехен пал под его копьем. Он пощадил меня, когда по закону я должна была сгореть. Даже тебя пощадили, Кори, несмотря на твое предательство.

— Акмаэль был принцем, уверенным в своих правах на трон. И он многое выиграл, даровав каждому из нас свою жизнь. Что бы ты выиграла, Эолин, пощадив этих мужчин?

— Дело не о выгоде. Какова цель их убийства сейчас? Бэдон стар и иссох, — они нашли древнего волшебника в одном из коридоров замка, раненого и дезориентированного, что-то бормочущего о своей вине и предательстве сообщников. — Утомленный и раскаявшийся. Ты сам так сказал.

— Бэдон сказал, что раскаялся, потому что убил короля, а не тебя. Он понятия не имел, что высвободит, разрушив магию, связывавшую вас с Акмаэлем. Если бы он предвидел это, уверяю, он нашел бы другой способ добиться своих целей.

— Тем не менее, он достаточно близок к смерти, и мне не нужно толкать его через край. И Маркл! Боги, Кори. Я смотрела, как он взрослел. Во многих смыслах он все еще мальчик.

— Маркл доставил Мариэль ее мучителям. Он предал человека, который воспитал его как собственного сына. Он добивался твоей казни и изгнания твоих детей. Если он достаточно взрослый, чтобы совершить эти преступления, он достаточно взрослый, чтобы принять на себя последствия.

Эолин отпрянула, спасаясь от непреклонной логики Кори. Ее ноги остановились у одного из южных окон. Внизу город бурлил жизнью, а Фурма сверкала под полуденным солнцем. Сине-зеленое пятно на южном горизонте отмечало подъем гор Тэшель, границу ее дома в Моэне.

Мир был полон жизни, звука и движения, его пульс не ослабевал из-за отсутствия ее Короля. Только она чувствовала себя застывшей посреди неразборчивого лабиринта выборов, неспособной двигаться вперед с момента ухода Акмаэля, неспособной понять свое место без него.