Дай-сан - ван Ластбадер Эрик (библиотека электронных книг TXT) 📗
Ловко лавируя между копошащимися щетинистыми телами «союзников», он уверенным шагом прошел по обширному лагерю, гудящему разноголосицей чужих языков и странных для человеческого уха говоров. Дважды он замечал в непосредственной близости черные головы полководцев с глазами насекомых, качающиеся на длинных шеях. Этих он предпочитал обходить стороной.
Вскоре он добрался до палатки толстяка. Насколько По было известно, этот человек был большим начальником и не подчинялся здесь никому, разве что только самим Макконам. Поэтому, кстати, По и заприметил его еще в тот день, когда он впервые появился в лагере верхом на странном животном, до такой степени черном, что на него было больно смотреть. Толстяк пришел из чащи соснового леса, где – а это По знал наверняка – обосновались Макконы.
Он прошел мимо охранников и, наклонившись, шагнул под полог палатки.
– Вы посылали за мной.
Трое мертвоголовых воинов, ссутулившись, вышли с другой стороны палатки.
Толстяк поднял голову от бумаг.
– Да, – сказал он. – Подойди.
Рядом с ним стоял Маккон, ворочая отвратительной головой с жутким клювом. Его толстый хвост мелькал в пропитавшемся вонью воздухе. По отвел взгляд, стараясь не выказывать удивления, хотя ему было странно, что эта тварь вышла из леса и заявилась в лагерь. Такого еще не было. Что происходит? Его мысли метались, словно всполошенные рыбешки.
– Мы хотим попросить тебя, – вкрадчиво заговорил толстяк, – чтобы ты оказал нам одну услугу.
– Как вам будет угодно, – отозвался По, не поднимая головы.
– Хорошо, – улыбнулся толстяк. – Сегодня ночью ты проникнешь в Камадо.
По опять сумел скрыть свое удивление.
– Вам, должно быть, известно, что я мастер джиндо.
– Искусства скрываться и убивать, – кивнул головой толстяк. – Да, мы знаем. Поэтому мы и выбрали тебя, По.
Маккон открыл свой кривой клюв и пронзительно взвизгнул. Его серый язык трепетал у чешуйчатого неба. По содрогнулся и прикрыл глаза. Его едва не стошнило.
– Мы хотим, чтобы один человек в Камадо был убит, – заговорил толстяк, переводивший, похоже, сказанное Макконом. – Мы хотим, чтобы это было проделано тихо, бесшумно и при загадочных обстоятельствах. Для устрашения противника.
Потом он дал По описание жертвы.
– Подобное описание подходит ко многим, господин.
По едва скрывал раздражение. Ему самому была противна эта подобострастная поза. Но он понимал, что в его кажущейся покорности кроется, быть может, единственная возможность пережить этих надутых военачальников и вонючих чужаков. Единственная возможность уцелеть.
– Как ее зовут?
Маккон снова взвыл, и от этого вопля у По на глаза навернулись слезы и стало больно ушам.
– Ее зовут, – толстяк почему-то понизил голос, – Моэру.
Они ушли, оставив его одного в Шаангсее. За палатами Тенчо, во дворце Императрицы.
В высоком сверкающем шлеме, в черных доспехах, отделанных зеленым, как море, нефритом и ляпис-лазурью, он расхаживал по дворцу, по холодным мраморным залам, слыша лишь эхо собственных шагов.
Он остановился на миг на входе в широкую галерею с колоннами из пятнистого мрамора, освещенную лампами из чеканной меди, свисавшими на длинных цепях с потолка.
Дворец был пустым.
Неподвижный и пыльный воздух, казалось, висит сложенным покрывалом, словно в ожидании возвращения здешних обитателей, которые отбыли в свою летнюю резиденцию где-нибудь на другом континенте, где всегда светит солнце и не бывает дождя.
На мгновение ему показалось, что там, на другом конце обширной галереи, кто-то есть – какой-нибудь любопытный наблюдатель… монотонный ритм примитивной музыки. Но в спертом воздухе при тусклом свете нельзя было сказать наверняка, а замеченное им мерцание было скорее всего отражением огней от его панциря.
Он тряхнул головой, словно пытаясь уловить обрывки чьих-то чужих воспоминаний. Так ничего и не вспомнив, он направился к выходу из дворца, мучаясь вопросом, что заставило его вернуться сюда, хотя сейчас ему нужно было как можно скорее мчаться на север, в Камадо.
Он вышел в сверкающий сад, спокойный и тихий в это время года. День был холодным и ярким, воздух – хрупким, как фарфор. По лазурному небу проплывали перистые облака. Красные и оранжевые деревья отливали яркими бликами латуни и меди.
Уже взявшись за поводья и приготовившись сесть в седло, он почему-то помедлил и задумчиво повернул голову в сторону спрятанного за густой листвой входа во дворец Императрицы. Теперь он уже не сомневался: что-то он там забыл.
Так и не вспомнив, что именно, он пожал плечами, вскочил на коня и, выехав через распахнутые ворота, направился по лабиринту тесных улочек и темных задворков Шаангсея – все они были непривычно тихи и пустынны – на север, вдогонку за колонной буджунов, вышедших на Камадо.
А по пустому дворцу, который он оставил за спиной, пронесся ветер, тоже как будто ищущий что-то. Или кого-то. Ветер раскачивал медные лампы, разъяренный своей неудачей – он никого не нашел. Лампы попадали на пол. Холодный огонь разбежался по мраморным плитам, и дворец содрогнулся, словно под ударом могучего кулака.
Первым во главе длинной колонны его увидел Боннедюк Последний, и именно он распорядился открыть потайные ворота Камадо.
Лицо маленького человечка озарилось довольной улыбкой, когда Воин Заката резко натянул поводья и спешился. Среди пыли и грохота шагов марширующих буджунов он сгреб Боннедюка в объятия и приподнял его над землей.
– Дружище, – повторял он снова и снова. – Дружище.
– Рад тебя видеть, – Боннедюк Последний тоже дал волю радости. – Наконец-то.
Хинд, вертевшийся у их ног – странный зверь-мутант, единственный в своем роде, – издал горлом урчание и завилял круглым хвостом.
Воин Заката нагнулся, чтобы погладить его поросшую жесткой шерстью голову, и Хинд закашлялся и ощерился, обнажив страшные зубы, а потом ткнулся носом в ногу Воина Заката.
Осадив лошадь, Моэру свесилась с седла и поцеловала маленького человечка.
Краем глаза Воин Заката заметил, что к ним бежит Кири. Потом она остановилась как вкопанная, ошеломленно глядя на них, и стала потихоньку пятиться назад. Он смотрел на ее лицо, а она, не отрываясь, смотрела ему в глаза.
– Кое-что изменилось с тех пор, как ты отправился в странствие, – заметил Боннедюк Последний. – Теперь ты уже ей не поможешь.
– Раньше я тоже не мог ей помочь. – Воин Заката отвернулся. – Проводи нас до конюшни, дружище, а потом мы спокойно поговорим. Нам надо о многом поговорить.
– Я сделаю кое-что получше, – сказал тот и повел их по узким улочкам Камадо.
Они добрались до конюшен и оставили лошадей на попечение конюхов. Но перед тем как уйти, Боннедюк Последний отвел Воина Заката в дальний конец помещения. Здесь стоял темно-красный лума Ронина.
Животное фыркнуло, когда Воин Заката погладил его по шее.
– Благодарю тебя, дружище.
Боннедюк отвернулся и захромал по проходу между стойлами – к выходу из конюшен, где ждала Моэру.
Несколько часов кряду, весь остаток дня и уже в сумерках, в то время, как за стенами крепости непрерывно возникали какие-то стычки, в Камадо шел военный совет: риккагины совещались с Воином Заката, Боннедюком Последним, тайпанами Шаангсея, куншином и его дайме.
– С каждым разом, – говорил риккагин Эрант, – противник атакует все большими силами. А мы только теряем людей.
– Как вы уже знаете, – слово взял Туолин, – мертвоголовых воинов можно убить мечом, но их число, похоже, не убывает. Теперь их возглавляют какие-то черные существа с глазами насекомых. Пока что нам не удалось ни убить, ни ранить ни одного из них. Наши люди полностью деморализованы.
– А риккагины? – спросил Воин Заката, обводя взглядом задымленную комнату. – Воины тонко чувствуют настроение своих командиров и подражают им. Смотрю я на вас и дивлюсь. Обреченные люди. Если вы подавлены и потеряли надежду, от своих солдат вы и не можете ожидать ничего иного.
