Изгнанники Нирваны - Мзареулов Константин (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Рэндом, скептически слушавший их диалог, вдруг осведомился, обращаясь к племяннику:
– Кстати, парень, ты забыл рассказать, где раздобыл свой спайкард. И почему дал ему такое странное имя – Карта-Шпион?
Вопрос поставил Мерлина в затруднительное положение. Подумав, он неуверенно произнес:
– Даже не знаю… Название родилось непроизвольно, словно перстень сам сообщил, как его зовут.
Он коротко рассказал, как нашел перстень в разгромленных покоях Бранда. Мерлин не стал уточнять, что обладает двумя спайкардами и уж тем более что побаивается их.
– Мощные игрушки, – сказал Мерлин. – С их помощью опытный маг способен управлять любыми силами.
Корвин посоветовал сыну поосторожнее пользоваться столь могущественным предметом, а незаметно подкравшийся новый призрак Оберона добавил:
– Рад вас всех видеть, но вам придется уйти. Здешний хозяин начал сердиться. Он не слишком любит инициативу снизу.
– Где ее любят?! – в один голос ответила добрая половина Семьи.
Дети бросились обнимать отца, пусть и не совсем настоящего, а Фауст от греха подальше надвинул капюшон, чтобы король не узнал его. Амбериты учинили призраку экзамен, желая определить его возраст. Оберон ответил, что был записан в момент, когда ремонтировал Узор, предварительно отослав детей на штурм Хаоса.
«Кажется, им нужен именно этот призрак», – подумал нирванец, пытаясь решить, как следует вести себя в такой обстановке. Он ломал голову над этой проблемой с того самого момента, когда услышал от Корвина о возможности оживлять двойников Межтенья. Вчера в Артаньяне они долго спорили всей семьей, и в конце концов отец посоветовал не вмешиваться – все равно невозможно предсказать, какое решение окажется правильным. Фауст невольно ухмыльнулся, представив себе, сколько осложнений возникнет у амберитов в случае возвращения короля. Кому должны по праву принадлежать трон и корона – Рэндому или Оберону? Как перераспределить доходы с королевской собственности?
«Пусть сами мучаются в поисках выхода!» – решил герцог и прислушался к беседе. Оберон как раз вспоминал о том, как восстанавливал Узор.
– Технически это совсем нетрудно, – говорил призрак. – Если, конечно, ты прошел разумом через Исходный Узор внутри Камня Правосудия. Самоцвет полностью подчиняет тебя и ведет по маршруту. От тебя требуется лишь держать линию чертежа в фокусе внутреннего зрения. Делаешь шаг – и за спиной восстанавливается изгиб Кривой или полотнище Вуали… – Оберон сделал паузу, приводя в порядок мысли, после чего продолжил импровизированный инструктаж: – Самое страшное ждет в конце пути. Когда я приблизился к центру, там уже караулил знак Логруса. Какое-то время мы с Камнем могли его сдерживать, но потом пришлось отвлечься, чтобы безошибочно изобразить Последний Изгиб. В этот момент Логрус навалился на меня и высосал всю энергию.
– Ты не мог защитить себя? – с болью спросил Рэндом.
– Я не имел права. Энергия покидала меня, и даже Камень не мог компенсировать потерю. А я отдавал последние силы, чтобы восстановить последние ярды Узора. Завершив работу, я успел увидеть, как рядом замерцал сам Лабиринт. Он размолотил Логруса, и от этого разразилась буря, которая понеслась сквозь Отражения, восстанавливая господство Порядка.
Сразу несколько амберитов собрались задать вопросы, но Мерлин опередил всех, возбужденно повысив голос:
– Дед, объясни, что ты имел в виду, когда сказал, что рядом появился Лабиринт. Это был сам Узор, его знак или обитатель Лабиринта?
– Разумеется, обитатель. – Оберон кивнул. – Дворкин называл его Душой Лабиринта. Это существо пребывает одновременно во множестве Узоров, которые действуют на данный отрезок времени.
– А как же повреждения Узора? – спросила Фиона.
– Полагаю, что там, где Узор поврежден, обитатель чувствует себя не слишком комфортно. Потому и стремится отремонтировать Лабиринты один за другим.
Голос короля был заглушен диким воем, раздавшимся из-за колоннады монолитных истуканов. Спустя мгновение в промежутках между супер-Картами замелькали цветные пятна, а затем и сам Единорог затрусил по аллее. Вернее даже не «сам затрусил», а «сама затрусила», скорректировал свою мысль Фауст. Насколько он понимал, это существо должно было хотя бы изредка принадлежать к женскому полу – как бы иначе он-она-оно могло родить Оберона?
Разгневанная парнокопытная прародительница пронзительно закричала:
– Поменьше болтай, сынок! Им не обязательно знать слишком много! – Затем, повернув раздутые от гнева ноздри к живым, Единорог рявкнула: – Вы слишком много себе позволяете! Отныне ни один призрак оживлен не будет!
При этих ее словах призрак Оберона исчез, рассыпавшись грудой тающих на глазах Лабиринтовых деталек. Не удостоив его даже прощального напутствия, Единорог завела нудную нотацию, растолковывая потомкам, как нехорошо нарушать глобальное равновесие. Сильнее всего досталось Мерлину, которому было, по ее словам, оказано доверие, а он, скотина, не задумываясь о последствиях, принялся своевольничать.
Полукровка из Руинаада сдуру вздумал оправдываться, за что получил дополнительную выволочку. А потом Единорог заметила Фауста и рассвирепела еще больше.
Слабовато знавшие древнюю историю амбериты не могли взять в толк, с чего вдруг Фауст столь яростно доказывает свою преданность их Семье и Лабиринту. Песня нирванского гостя затянулась. Хотя средний Сын Вампира не обладал красноречием Мефа, он долго и убедительно пудрил мозги: дескать, в условиях, когда поврежден Главный Узор, необходимо объединить все силы, противостоящие Хаосу и Логрусу.
– Согласись, что даже полноправным Повелителям Теней не помешает помощь колдунов из далеких Отражений, – убеждал нирванец. – Тем более тех колдунов, которые имеют основания ненавидеть Хаос.
В свою очередь Единорог, топая передними копытами, надвигалась на герцога и злобно рычала:
– Говоришь, колдуны из всеми забытого захолустья? Ври кому-нибудь другому, птенчик! Меня-то не проведешь, я вашу породу насквозь вижу! И насчет ненависти к Хаосу не обманешь. Правильнее сказать, что вы ненавидите Хаос сильнее, чем Амбер.
Она подошла вплотную, нацелив обломанный у острия конический рог в подбрюшье нирванского наследника. Фауст торопливо отгородился многослойным щитом Амулетов. Мощь, порожденная Чешуйкой, существом более высокого порядка, немного отрезвила Единорога, которая отпрянула, сбивая искры с тлеющей гривы. Пользуясь передышкой, герцог продолжил:
– Не говори ерунды. У нас нет ненависти к Амберу. Иначе бы я не стал помогать твоим внукам вернуть Камень Правосудия.
– Вы можете рассчитывать на снисхождение, если сумеете нанести равное, а то и большее повреждение Логрусу, – уже спокойнее буркнула Единорог.
– Именно этого я добиваюсь. И ты знаешь, что без помощи моей семьи вам не обойтись.
– Вот что меня и раздражает. Напрасно надеешься, что сможешь нарушить равновесие.
– Пойми, животное, мы стремимся сделать равновесие незыблемым.
– Это невозможно. Как только устанавливается баланс, сразу появляется неожиданное возмущение.
– Неужели есть сила, более могущественная, чем ты и Змея?
Обидевшись, Единорог не удостоила его ответом, а лишь повторила, что вся компания должна немедленно покинуть Межтенье. Сверкающий рог очертил головокружительный зигзаг, растворив тоннель, в дальнем конце которого на фоне сочной голубизны неба покачивалось янтарное Колесо. Увидев Единорога, Призрак восхищенно воскликнул:
– Ого, бабуля моего дедули!
Фыркнув на сорванца, прародительница снова зарычала, стараясь придать своему голосу свирепость:
– А ну, вон отсюда! И чтоб ноги вашей здесь не было, пока не позову!
Амбериты чинно двинулись по межтеневому тоннелю, вежливо прощаясь с Единорогом. Та благосклонно кивала, провожая потомков. Лишь Фауст нарушил церемонию, осведомившись:
– Я так и не понял, ты не будешь против, если я освобожу Корал от глаза Змеи?
– Если честно вернешь Камень амберской Семье, то никаких проблем. И счастливого пути… – Вдруг копытное без предупреждения перешло на валаши: – Катись!
