Натянутый лук - Паркер К. Дж. (список книг .TXT) 📗
Глава девятая
— Давай еще раз повторим, — терпеливо сказала Ветриз. — В конце концов, это важная часть моего обучения торговле. Мы собираемся купить соленую рыбу.
— Правильно.
— Мы собираемся купить соленую рыбу, — повторила Ветриз, — и отвезти ее на другой конец света, на Остров, где мы живем.
— Правильно.
— Остров окружен морем и настолько забит рыбой и рыболовами, что можно буквально пройти от одной лодки к другой по ковру из тунца отличного качества, мерланга, макрели…
Венарт вздохнул.
— Ты упустила важный момент. Предположим, на Острове процветает рыбная промышленность. Предположим, свежей рыбы полно, и она очень дешевая. А теперь, если ты внимательно слушала все, что я рассказывал тебе о торговле, то скажи: какое крайне важное слово я только что использовал?
— Полно? Дешевая?
— Свежая, — ответил Венарт. — Свежую рыбу вряд ли можно продать. С соленой рыбой все совсем иначе.
Ветриз на секунду остановилась, чтобы рассмотреть выставленные ковры. Их явно импортировали, хотя трудно сказать откуда; узор очень необычный, а материал — тоньше и лучше, чем ковры из Месоги, которые так высоко ценились на Острове. Прежде чем Ветриз успела спросить цену, Венарт подтолкнул ее вперед.
— Хорошо, — сказала она. — Значит, на Острове не продается много соленой рыбы. Может, небеспричинно.
— Какая же ты бестолковая! Смотри, у нас есть рынок, на котором традиционно продают свежую рыбу, все ею питаются, к ней привыкли, это скучно. Люди любят пробовать новое, если оно не слишком новое. Например, соленая рыба. Мы можем заработать состояние.
— Или репутацию круглых дураков. Тебе не приходило такое в голову?
Они покинули центральный рынок и прошли в арку, ведущую в узкую улочку.
— Поверь мне, — спокойно произнес Венарт. — Я хочу сказать, что это не просто новшество, мы принимаем во внимание и патриархальную сторону дела. Свежую рыбу надо есть сразу же, ее нельзя хранить.
— Ее и не нужно хранить. Можно завтра купить еще.
— И, — продолжал Венарт, проходя под веревкой с сохнущим бельем, — не забывай о вкусе. Абсолютно новом вкусе.
— Да, она соленая. Очень соленая.
— И подумай, — объяснял Венарт, — о цене. Если мы закупим ее здесь по подходящей цене, то сможем продавать не дороже, чем свежую рыбу. Это очень важно.
Ветриз вздохнула. Самое неприятное заключалось в том, что Венарт, возможно, прав. Она вспомнила, как несколько лет назад Остров сходил с ума по сушенному на солнце мясу, доставляемому из Коллеона, его было модно подавать гостям, несмотря на то что на вкус оно было похоже на кнут из сыромятной кожи и об него можно было сломать зубы. А потом все сходили с ума по импортной воде и по козьему молоку из Неана…
Эпицентром торговли соленой рыбой на Сконе был внутренний дворик небольшого постоялого двора в темной аллее, по которой они шли. Сначала они пропустили нужный поворот, и тут Ветриз предложила остановиться и спросить у кого-нибудь дорогу (к большому неудовольствию брата). Только после этого они нашли нужную аллею. Она была очень узкой, и пришлось перешагнуть через несколько старушек, сидящих прямо посреди улицы на дороге, которые, казалось, не слышали, когда их вежливо просили подвинуться, полностью поглощенные работой, а именно — плетением кружев. В аллее было так темно, что Ветриз с трудом могла разобрать, что они делают. И при мысли о том, как они сидят в темноте на корточках и выплетают кружева, ей стало тошно. В комнате на постоялом дворе у нее было три прекрасных кружевных воротничка, которые она купила вчера на рынке.
Они нашли постоялый двор, который тоже, казалось, состоял из одних коридоров, и как раз когда брат с сестрой решили, что окончательно заблудились, и собирались было поворачивать назад, перед ними появился внутренний двор.
Первое, что они заметили, было красивое вишневое дерево, озаряемое солнцем. Под ним сидел полный мужчина, который совсем не обращал внимания на толпу человек в сорок. Большинство просто сидели и с отсутствующим видом смотрели в небо, хотя некоторые что-то подсчитывали или писали на кедровых дощечках. Они не выказали никакого желания подвинуться, когда их об этом попросили, и в конце концов Венарт и Ветриз неуклюже пристроились на краю каменной лавки.
Никто не говорил о рыбе. Очень старая и иссохшая женщина эмоционально рассказывала о том, как тяжело проходили роды у ее дочери. Двое лысых мужчин играли в шашки на маленькой доске, которую поставили себе на колени; доска была сделана из слоновой кости и инкрустирована кораллами и янтарем. Молодой человек с длинными спутанными волосами пил красное вино, при каждом глотке заливая бороду и тунику. Симпатичный старичок с белоснежными волосами и в новеньких красных сапогах играл на мандолине. Казалось, они попали в какую-то смесь рая и лечебницы для умалишенных.
Потом совершенно неожиданно толстый мужчина в центре поднял глаза от книги, которую читал, и заговорил о треске. Мол, из-за плохой погоды и деятельности пиратов в проливе Белмар хорошая соленая треска скоро поднимется в цене. Наступила оглушающая тишина, как будто он сказал что-то неприличное, и тут встал высокий, весьма свирепого вида мужчина с черепом лысым, как коленка, и заявил, что его склад весь забит бочками с отличной соленой треской, самой лучшей, которую можно найти, и что скоро ему придется их все выкинуть в море, чтобы освободить место для товара, который действительно можно продать. Его прервала приятная леди среднего возраста, сидевшая на противоположном конце двора, которая равнодушным голосом сообщила, что из-за огромного количества трески, занимающего большую часть амбара, ей угрожает банкротство и она подумывает о самоубийстве. Ничем не примечательный мужчина с короткой седой бородкой добавил, что недавно вложил приданое дочери в треску, и, соответственно, теперь она всю жизнь будет сидеть у него на шее, так как в жены ее никто не возьмет.
Толстый человек кивнул, помолчал несколько секунд и потом объявил, что, учитывая беспрецедентный спрос, он вынужден будет ограничить своих клиентов и не продавать им больше пятидесяти эльмиров каждому в обозримом будущем по цене семнадцать квотеров за эльмир…
— Что такое эльмир? — прошептала Ветриз.
— Понятия не имею, — отвечал Венарт.
…и это даже не обсуждается, наличные вперед, никаких расписок и долговых обязательств. Невысокий морщинистый старичок в углу, который был таким маленьким, что Ветриз не сразу его заметила, выкрикнул: «Пятнадцать квотеров». Толстый мужчина проигнорировал его, повторил свою цену и вернулся к книге. Приятная леди выкрикнула «Шестнадцать квотеров, половина при доставке, половина — в течение тридцати дней». Не поднимая головы, толстяк сказал: «Шестнадцать, наличными». Все начали разговаривать, а потом кричать одновременно. Сквозь шум Венарт не мог расслышать предлагаемые цены, но постепенно торг подошел к концу, так как толстяк встал, отряхнул штаны, подошел к двум игрокам в шашки и завязал вежливую беседу. Бодрая, с невероятно рыжими волосами женщина села под дерево и достала пяльцы.
— Да, но мы не знаем, что такое эльмир, — прошипела Ветриз. — Как тогда узнаем, сколько покупаем?
— Простите. — Венарт оглянулся. Перед ним стоял высокий строгий мужчина с длинной седой бородой, спадавшей на грудь подобно металлическому водопаду. — Вы не очень хорошо знакомы с нашей системой мер?
— В общем, нет, — признался Венарт.
— Все очень просто, — ответил мужчина. — Мы используем коллеонский эльмир, который служит для измерения объема, но только для трески; один эльмир — примерно два хогсхеда на Сконе, а хогсхед на Сконе равен примерно девятнадцати галлонам в Городе. Для остальной рыбы, кроме сельди, мы используем шастелский эльмир, который примерно равен двум с четвертью хогсхедам на Сконе, или, если удобнее рассчитывать вес, мы используем центнер на Сконе, который равен девяти десятым центнера в Городе, хотя для простоты расчетов переводим его в шастелский центнер, который равен одиннадцати десятым центнера в Городе. Хогсхед трески на Сконе чуть больше центнера в Шастеле, если вам так проще считать. Конечно, — добавил он, — все совсем по-другому, когда речь идет о свежей рыбе, и об этом необходимо помнить, когда вы покупаете свежую рыбу, чтобы ее засолить.
