Владычица снов. Книга вторая - Уайли Джонатан (лучшие книги TXT) 📗
Глава 55
Сон, приснившийся Ребекке этой ночью, не был похож ни на один из предыдущих. Она спала и в то же время понимала, что находится в фургоне, стены которого служат ей защитным панцирем, из-за которого можно без опаски следить за всем на свете. Сам по себе сон тоже был довольно непривычный, с одной стороны, Ребекка каким-то образом могла влиять на ход событий в нем, с другой — иногда все шло помимо ее воли. А еще в течение сна ей удавалось как бы отключаться от него, бросая взгляд то на беспокойно ворочавшуюся во сне у себя на кушетке Эмер, то на все еще лежащие на столе карты. Но ей хотелось большего! И девушка знала, что способна на большее, если, конечно, у нее хватит на это смелости.
«Помоги мне».
«Я здесь», — не просыпаясь, ответила Эмер, и между двумя сновидицами протянулось связующее звено.
Черпая силы из этой связи, Ребекка распространила свое видение на большее пространство: теперь она воспринимала и чувствовала все, что творилось в шатрах у гулящих девок. Она ощутила на себе тяжесть мужского тела; жажда, испытываемая мужчиной, была груба, но с нею было совсем просто управиться; другой оказался нежным и настойчивым, он тщетно и тщеславно надеялся не только получить удовольствие, но и дать его; третий был скованным и неуверенным в своих силах, жалким в своей суетливости, с ним пришлось провозиться долго, терпеливо и не без тайной насмешки. Переживая все это так, словно действия происходили с нею самой, Ребекка взгрустнула. И все же она улыбнулась во сне: с ее девицами все было в полном порядке.
Но тут перед ней предстала совсем иная картина: пьяный мужик, выкрикивая непристойности и угрозы, в темном закоулке прижал женщину к стенке фургона. Именно глазами этой насмерть перепуганной женщины и смотрела на него Ребекка. Мужчина разбил бутылку и угрожающе размахивал осколком. «Я зарежу тебя, шлюха!» Ярость охватила Ребекку — и всю силу этой ярости она вложила в мощный мысленный посыл: «Нет! Оставь ее!» Мужчина помедлил, замешкался. «Ты даже этого не стоишь», — выхаркнул он наконец, а затем отшвырнул осколок и, пошатываясь, удалился во мрак.
«Спасибо».
Ребекка вновь улыбнулась.
Теперь она решилась еще сильнее расширить воспринимаемое ею пространство…
Перед ней проплывали другие шатры и балаганы ярмарки, но в некотором беспорядке, так, словно она смотрела на них сквозь аквариумное стекло; головокружительная скорость мешала ей как следует приглядеться к проносящимся мимо картинам. Перед ней промелькнули стойла, вывески, цирковые животные, фокусники, продавцы пирожков, сцена, на которой шло представление, снова стойла, толпа зевак… Но тут ее чуть ли не силой повлекло назад, на сцену. Актеры выступали в ярких костюмах, они разыгрывали комедию, но с темным, может быть, даже зловещим подтекстом. Ребекка задрожала, когда персонажи пьесы превратились в живых людей, которых она хорошо знала: ее отец, Рэдд и Таррант играли второстепенные роли, а в самом центре сцены воин в тускло поблескивающих доспехах противостоял белому волку, над головой которого разливалось таинственное и жуткое сияние. На волчьей морде горели глаза Крэнна. Позади в густой тени стоял некий монах, лишь его звериная мордочка была залита странным неземным светом. Действие развивалось, играла музыка, произносились какие-то монологи и диалоги, но Ребекка ничего не понимала и в раздражении пренебрежительно отмахнулась от всего этого. Хватит с нее символов, которые на самом деле ровным счетом ничего не означают! Не этого ей хотелось…
Дотянуться до главного…
Ребекка вполне осознавала опасность, связанную с тем, что, вобрав в себя чересчур много, она истончится сама — истончится и ослабеет настолько, что не сможет совладать с образами, непрерывным потоком врывающимися в ее сознание. Перед ней раскинулась теперь бесконечная сеть — недоступная и тем не менее совершенно реальная. Паутина — поняла она. Ребекка чувствовала, что и в самой Паутине заключено Зло, равно как и Добро, но сон влек ее дальше. Пренебрегая опасностью, она должна была идти вперед. Должна была искать.
«Где же ты?»
С этим призывом она обратилась к Санчии, но ответил ей Гален.
«Я тоже здесь. Гляди! Погляди-ка на это! — Он был и взволнован, и испуган, и обрадован одновременно. — Гляди, я нашел еще один!»
В воздухе перед девушкой материализовались буквы, не слишком четкие, но вполне удобочитаемые, как будто Гален отлично запомнил их, но сам находится на огромном расстоянии от Ребекки.
Е
Н
М
А
Г
С
Т
А
П
А
Я
П
Т
Ж
У
Р
Т
У
Ь
Т
«В следующий раз запомни буквы…»
Сосредоточившись на том, чтобы запомнить и эту головоломку, Ребекка заметила, что Эмер больше не уделяет происходящему достаточного внимания. Ее собственное внимание тоже отвлеклось, буквы исчезли, и девушка почувствовала, что ее подруга беззвучно плачет во сне, прикрывая рукой изуродованную щеку.
«В чем дело, — спрашивал Гален. — Почему она прячется?»
Но сон имел свою внутреннюю логику и силу, и он не дал Ребекке ответа на этот вопрос. Образы вдруг задрожали, расплылись, закружились вихрем. Она почувствовала вокруг Галена множество чуждых существ, притаившихся в ожидании, ощутила исходящие от них угрозу и жестокость.
И вновь картина стала ясной и четкой, но теперь перед ней был уже не Гален. Все связанное с ним — и с обступившим его войском — исчезло.
А увидела она Монфора, с головы до ног закованного в латы, символ королевской власти сверкал у него на груди. Шлем он держал в одной руке, полуобняв его, другая гордо возлежала на плече у юного сына. Король выглядел строгим и суровым, а лица мальчика ей разглядеть не удалось. На голове у него был миниатюрный шлем — почти точная копия отцовского, — из-под которого только глаза поблескивали. Но вот глаза его изумленно расширились, увидев нечто, остающееся невидимым для самой Ребекки. Мальчик радостно замахал рукой. И тут же его образ затуманился, поблек, а потом совершенно исчез.
«Нет!» Исчезновение мальчика наполнило душу Ребекки невыразимой печалью. И точно так же испугался Монфор, который начал безумно оглядываться в поисках только что стоявшего рядом с ним принца.
Между тем за спиной у короля вырос огромный, могучий демон самого устрашающего вида, весь сотканный, казалось, из пламени и безграничной мощи. И все же Монфор не замечал грозящей ему опасности, а когда Ребекке захотелось предупредить его окриком, у нее отнялся язык.
