Джинкс - Блэквуд Сэйдж (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Только этот сидел на донышке, обхватив руками колени. А когда Джинкс приблизился, человечек поднял голову и открыл глаза.
Джинкс медленно, осторожно снял бутылку со стола. Поднять ее оказалось трудно – словно какая-то сила привязывала эту бутылку ко второй, жутковато дымчатой, – Джинксу пришлось, поднатужившись, потянуть первую на себя.
Бутылочный человечек встал, посмотрел на Джинкса, но, кажется, не увидел его.
Эльфвина и Ривен подошли поближе и тоже вгляделись в бутылку, которую Джинкс так и держал в руке.
– А этот живой, – сказал Ривен.
– И мантия на нем совсем как у чародея, – заметила Эльфвина.
– Ну да, – согласился Джинкс. – Это же Симон.
Спутники его, услышав это, склонились пониже, поднесли к бутылке свечи, чтобы осветить человечка внутри. Жар их, похоже, Симона не потревожил. Наверное, он и не догадывался, что его разглядывают.
– Я думал, чародеи все старые, – сказал Ривен.
– Он жив, – сказала Эльфвина. – Как по-твоему, все дело в том, что он жив, а те, в других бутылках, мертвы?
– Я не знаю, – ответил, не спуская с Симона глаз, Джинкс. Как же это случилось с ним и когда?
– По-моему, так и есть, – заявила Эльфвина.
– Вот почему, готов поклясться, он за тобой и не пришел, – сказал Ривен. – Он в бутылке сидит.
– Я не уверена, что это так, – возразила Эльфвина. – Может быть, здесь только его жизнь. И с ним просто случилось то же, что с Джинксом.
– Тогда выходит, и ты так выглядишь? – спросил Ривен. – Сидишь в бутылке, как он, а не висишь, как те люди?
– Откуда мне это знать? – ответил Джинкс.
– А может, он здесь по сговору с Костоправом, – продолжал Ривен.
– Или потому, что приходил за Джинксом, и сразился с Костоправом, и потерпел поражение, – прибавила Эльфвина.
– Это похоже на картинку в одной из книг Симона, – сказал Джинкс, – написанной на языке, которого я не знаю…
– А значит, есть язык, которого ты не знаешь? – заинтересовался Ривен.
– …на ней изображен человек, сидящий в бутылке. Не висящий, как те люди. Живой, как этот.
– Такие книги только у злых волшебников бывают, – заявил Ривен.
Эльфвина кивком указала на бутылку:
– Ты ведь заберешь ее отсюда? Не оставлять же его здесь.
– Костоправ обнаружит пропажу, – возразил Ривен.
– Может, до нашего бегства и не успеет, – ответила Эльфвина. – Нет, оставлять его здесь нельзя.
– А может, Джинкс и не хочет ее забирать, – сказал Ривен. – В конце концов, Симон сам держит его в бутылке.
– Так то же Симон, – сказал Джинкс. – И держит он меня не в таком месте, как это.
Не в таком? Он же не знает, а вдруг и под домом Симона есть подземелье, забитое черепами, костьми и жизнями в бутылках?
И тут перед мысленным взором Джинкса предстал Симон – посреди кухни, окруженный кошками и ароматами стряпни. Никакого сходства с этим жутким склепом.
А еще он вспомнил слова Симона: «Набраться силы так, как это делает он, может всякий. Нужно лишь захотеть творить то, что творит он». Чем оно было – то, что Симон творить не хотел? С Джинксом он уж точно сотворил что-то – и с бутылкой связанное, и дурное.
Но каким-то образом – интересно, когда? – Костоправ отнял у Симона жизнь, и запер ее здесь, в подземелье, и использовал как источник силы, необходимой, чтобы творить злое волшебство – превращать людей в костяные мосты, а черепа их – в кубки, высасывать из них души и складывать крест-накрест кости. Делать то, что, как вдруг совершенно ясно понял Джинкс, Симон ни за что не стал бы. Дама Гламмер может хихикать, сколько ей угодно, Костоправ – отпускать лукавые намеки, однако Симона Джинкс знал.
– Ты же не думаешь, что он оставил бы тебя здесь? – спросил Ривен. – Если бы нашел в таком виде?
– Дело не в том, как поступил бы Симон, – сказала Эльфвина. – Дело в том, как поступит Джинкс.
И она была права. Что бы ни сотворил Симон с ним и с его жизнью, Джинкс не собирался оставлять его здесь, среди костей. Он сунул бутылку в карман.
– Очень хорошо, – одобрил Ривен. – По крайней мере ты сможешь за ним присматривать.
А как быть со второй бутылкой? Ведь и она тоже содержала силу. Джинкс протянул к ней руку.
И бутылка выпалила в него синими искрами, колючими и трескливыми.
Джинкс отдернул руку, искры погасли. Призрачные ленты продолжали виться вокруг нее, ныряя в бутылку и выныривая обратно. Джинкс снова протянул руку. Новые искры, еще более шумные, осыпали его. Джинкс потянулся дальше, сквозь искры. Однако Эльф– вина ухватила его за руку.
– Джинкс, по-моему, ты не должен трогать ее, – сказала девочка.
– Я всего лишь хочу посмотреть, что в ней, – ответил Джинкс и внезапно почувствовал, что попросту должен заглянуть в эту бутылку. Он протянул к ней другую руку, однако ее перехватил Ривен.
– Эльфвина права, – сказал он. – Оставь ее в покое.
– Но от нее так и пышет силой, – возразил Джинкс.
– Опасной, готов поклясться, – стоял на своем Ривен.
– Не нравятся мне эти искры, – сказала Эльфвина.
Джинкс все же попытался прикоснуться к бутылке, но Эльфвина и Ривен ему не позволили.
Покидая подземелье, Джинкс чувствовал, как сила, которая связывала бутылку Симона с той, что осталась на столе, слабеет, слабеет… И наконец их связь прервалась совсем.
29 августа. Послезавтра наступит последний день отпущенного Симону срока – день, когда Костоправ, по его словам, найдет для Джинкса другое применение. Джинкс старался не думать – какое.
– Убьет он нас всех, нисколько в этом не сомневаюсь, – сказала Эльфвина.
– У него нет серьезных причин убивать тебя или Ривена, – возразил Джинкс.
– Думаешь, чтобы кого-то убить, ему требуются серьезные причины?
Нет, так Джинкс не думал.
Они собрались в его комнате. Бутылка с Симоном стояла на прикроватном столике, а сам он кругами ходил по ее дну.
Эльфвина зачарованно наблюдала за ним.
– Смотрю на него, и у меня мурашки по коже бегают, – сказала она. – У тебя нет?
– Бегают, – признался Джинкс.
– Он все время так ходит?
– Иногда останавливается или садится. Потом опять начинает.
– Тебе, наверное, трудно засыпать по ночам.
– Нет, я на него носок надеваю и сую под кровать.
– Как по-твоему, что произойдет, если ты откроешь бутылку?
– По-моему, это очень дурная идея.
– Я тоже так думаю, – согласилась Эльфвина. – Ее закрыли магией, значит, и открывать нужно с помощью магии. Да еще и не любой, а только одной, правильной.
Джинкс задумался о чарах, которые наложил на него Симон. Что действительно лишало Джинкса сна, так это мысли о себе, засунутом в спрятанную неведомо где бутылку и бегающем в ней по кругу, как Симон. И мысли эти внушали ему желание спустить бутылку с Симоном с обрыва и посмотреть, как она разобьется о камни.
Ну и приближение последнего назначенного Костоправом срока тоже крепкому сну не способствовало.
– Нам еще повезло, что Костоправ не спускался пока вниз, проверить, на месте ли бутылка, – сказала Эльфвина.
– Может, Костоправ нечасто ее проверяет, – сказал Ривен. Он сидел на столике, и на губах его играла улыбочка человека, знающего какую-то тайну. Джинкс очень старался не раздражаться по этому поводу.
– Пожалуй, я могу внушить двери, что теперь я – самый главный, и тогда дверь его не пропустит, – сказал он.
– Тебе не кажется, что с этим он справится без большого труда? – спросила Эльфвина.
– Да, наверное. И к тому же поймет, что мы спускались в подземелье.
– Так или иначе, у нас осталось всего два дня, – заметил все с той же противной улыбочкой Ривен.
– Завтра и послезавтра. На самом деле, один. Сами понимаете, он может убить нас утром тридцать первого. – Эльфвина вздохнула. – Правда, судя по его речам, он все еще ожидает Симона. Как по-твоему, Джинкс, Симон появится?
– Да что-то не похоже, верно? – ответил Джинкс. – Послушайте, ребята, вам лучше спуститься по обрыву, оставить меня одного.
