Я выбираю свободу - Кузнецова Дарья Андреевна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Благородный. Честный. Нежный. Заботливый. Теплый — не только физически, но согревающий одним своим присутствием. Меня — согревающий. А, в конце концов, какое мне дело до других?
Предавала ли я с ним память Ира? Не думаю, Кальвитор в этом вопросе был совершенно прав. Война кончилась, нам больше нечего делить с этим светлым и не за что враждовать, а Ир… он воевал за свободу. Свободу быть собой и судить окружающих только по поступкам.
Я прикрыла глаза, представляя знакомое до каждой черточки лицо с вечной ироничной улыбкой в уголках губ и папиросой в зубах. И попыталась представить, что бы сказал он, если бы мог передать мне привет из-за Грани?
«Ого! — ухмыльнулся бы он, насмешливо вскинув брови. — Говорил же, и из светлого может получиться нормальный мужик! Кому-то для этого надо получить в ухо, а кому-то — связаться с Тилль. Хм. А я начинаю ему завидовать. Почему ему — красивая женщина, а в ухо — мне? Хотя, с другой стороны… В ухо — это разовая акция, а ему с тобой теперь всю жизнь мучиться. Мне вот что интересно: дети у вас будут черные, белые, серые или получится что-то поинтереснее? В полосочку там или в пятнышках?»
Картина представилась настолько явственно, что я успела искренне возмутиться бестактному вопросу, распахнула глаза… и увидела только синее небо над головой. А Ира не было. Давно уже не было.
Но — странно — тоска о нем уже не казалась столь сокрушительной, как прежде. Да, его не хватало, но… Точно так же мне не хватало родителей, сестер, других погибших в войну друзей. Кажется, я в самом деле смирилась и пережила эту потерю. Уж не благодаря ли Фелю?
А если еще напомнить себе, что я разговаривала сейчас не с реальным Иром, а с порождением собственной фантазии, возникает еще один вопрос: а с чего это я задумалась о детях? Неужели я симпатизирую светлому — настолько?
Подумав еще, с искренним недоумением и даже страхом обнаружила, что — да, настолько. Это разум терялся и паниковал, терзался моральными сомнениями и прочей ерундой, а вот все остальные части меня совсем не возражали против углубления знакомства и против того, чтобы назвать светлого «моим мужчиной». Да и… честно говоря, разум после всех предшествовавших размышлений уже сопротивлялся весьма вяло. Единственный значимый аргумент сводился к «еще неизвестно, что думает обо всем этом сам Бельфенор», который в свете поведения его самого казался неубедительным.
В общем, можно сказать, попытка разобраться в себе оказалась успешной, и действительно пришло время поговорить со светлым. Но это терпело до вечера, а сейчас стоило добраться до госпиталя, пока меня там не потеряли: заворачивать в него по дороге и предупреждать об отлучке я поленилась.
Но от этих мыслей меня отвлек слабо различимый на фоне прочих звуков шелест и весьма характерный запах.
— Привет, Лит, — весело поздоровалась я, садясь.
— Слушай, ну так не честно! Как ты меня заметила и как вообще поняла, что это я? — с дурашливой обидой проворчал он, выступая из-за скалы. Смазанная полупрозрачная фигура на глазах обрела четкость и плотность, и друг плюхнулся на камни рядом со мной.
— Во-первых, ты топочешь, — ехидно отозвалась я. — Ну как будто не эльф, честное слово! А во-вторых… запах, Лит. Когда ты пользуешься чарами, остается запах. Изумительно приятный запах свежего весеннего ветра. Смирись, не быть тебе разведчиком, — захихикала я. Налатин ткнул меня пальцами под ребра, но серьезную обиженную мину все-таки не удержал и рассмеялся.
— Ну, попытаться-то я должен был! — возразил он.
— Должен, — не стала спорить я. — А ты чего подкрадывался-то? Искал меня? Что-то случилось?
— Я не подкрадывался, я практиковался. — Маг назидательно воздел палец кверху. — Ожидал найти тебя в госпитале, когда не застал — решил проверить здесь. Строго говоря, хотел узнать из первых рук, что это за история со светлым мальчиком? Остальные не вдавались в подробности и вообще отмахиваются, не до того.
— А… Дети войны, — досадливо поморщилась я. — Мальчик десять лет прожил один в здешних скалах. Чудо, что выжил и не одичал совершенно. Хорошо, у него нашелся дед, который удачно оказался сильным менталистом. Надо надеяться, он сможет помочь бедолаге. А дед, кстати, очень интересный тип, ты с ним еще не пересекался? По-настоящему, а не как я, проживший долгую жизнь очень мудрый эльф. Весьма достойный тип.
— Светлый? — насмешливо уточнил Лит.
— Ну, номинально я тоже светлая, — пожала плечами. — А он не политик, целитель. И вообще…
— Да я верю, верю, — отмахнулся друг. — Я вообще о другом хотел спросить; ты уверена, что это было верное решение?
— Отдать ребенка его родственнику? — опешив, вытаращилась я на Лита.
— Да нет, ты что, — поморщился он. — Если есть такая возможность, ребенок должен расти в семье. Я имею в виду использование для этого портала. У нас вообще-то из-за этого работы по восстановлению всего портального комплекса сдвинулись минимум на две недели: опять придется ждать, пока стихнут остаточные возмущения, а из-за шторма портальщикам пришлось здорово поднапрячься, и это затянется теперь даже дольше, чем в прошлый раз.
— Прости, я не подумала об этом, — вздохнула виновато. — Просто… страшно даже представить, чего им обоим стоил каждый день ожидания. Представляешь? Ребенок — один — десять лет! И дед его плакал от радости, когда его увидел. Древний сильный маг-менталист — плакал… Я просто не могла ему сказать, что придется добираться без порталов.
— Все понятно, — со смешком оборвал меня Налатин, ободряюще приобняв за плечи. — Уверена — значит, уверена. Разве я спорю?
— Ну… честно говоря, я вообще не вспомнила, что там работы запланированы, и про этот остаточный фон — тоже. Просто…
— Тилль, не оправдывайся, я все понял, — вновь оборвал он. — Будем считать, что решение оправданное. Значит, надо поскорее вернуть его обратно, не затягивать. Ну или предложить прогуляться на перекладных, если по послевоенному времени не струсит.
— Тогда я постараюсь реабилитироваться и найти его прямо сейчас, — согласилась, поднимаясь на ноги. — А насчет «струсит», мне кажется, ты погорячился: он все-таки очень сильный менталист, и я не думаю, что хоть кто-то способен нанести ему серьезный вред.
— Пойдем, составлю тебе компанию. Посмотрю, из-за кого у нас куча дополнительных трудностей, — иронично заметил Лит, тоже вставая.
— А ты не занят? — осторожно уточнила я. — Просто… это же я почти бездельничаю, а вы там работаете — каждый за троих…
— Ничего, отдохну. Иногда полезно, — отмахнулся он. — Расскажи хоть, кто такой этот древний светлый?
— Я, честно говоря, подробностей не знаю, — пожала плечами. — Эль Алтор из корней Красного Клена, полного имени он не называл. Фель сказал, он жил отшельником, ни в какие политические дела не лез и только изредка помогал кому-то по своей специальности или преподавал. А еще он чуть ли не самый древний из всех живущих в нашем мире.
— Фель? — растерянно уточнил Лит.
— Бельфенор, — пояснила я.
— Кхм. То есть вы все же нашли с ним общий язык? — осторожно поинтересовался Налатин.
— Ну… в общем, да, — проговорила я смущенно, чувствуя, что краснею. Очень уж отчетливо и явственно вспомнились мне наши вчерашние «поиски общего языка». Уж чем-чем, а языком этот стихийник владел в совершенстве… Понимая, что я уже не только покраснела, но и, кажется, всерьез настроилась продолжить прошедшую ночь, причем желательно прямо сейчас, поспешила отвлечься разговором и осторожно попыталась защитить Феля: — Он при ближайшем рассмотрении оказался не настолько ужасным, как представляется издалека. Просто благородный и слишком гордый, ему трудно принять поражение. Если бы не упрямство, наверное, ему даже проще было бы покончить с собой, чем жить здесь. Но он честно старается.
Лит — это все-таки не Кальвитор и даже не Валек. Из всех ребят он всегда был настроен против светлых наиболее радикально и настаивал на продолжении военных действий до окончательной победы. Его можно понять: в отличие от остальных, высокородных и происходящих из благополучных семей, Налатин вышел как раз из самых низов общества, да еще и рос без отца, что не могло не сказаться на характере. Учитывая, что при силе собственного дара он просто не мог не учиться и не получать высшего образования, неприязнь к светлым у него была давнишняя и глубоко личная. Насмотрелся он на них за время учебы. Может, даже на Бельфенора насмотрелся; я точно не знала, были ли они знакомы раньше и одно ли учебное заведение заканчивали. Не удивлюсь, если были, потому что Налатин тоже получал военную специальность. И присягу давал, но разорвал ее в одностороннем порядке, когда выбрал для себя другой путь.
