Джокер - Разумовский Феликс (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
— Шерхан, свои, — строго предупредил кобеля Наливайко. Тот обиженно сделал домиком рыжие брови — дескать, что, у кого-то сомнения?.. — и потянулся обнюхать новую пассажирку.
— Вякнешь — кастрирую, — предупредила Оксана притихшего в рюкзачке кота. Тишка в ответ чихнул.
Собачья морда оказалась щекотной и тёплой.
— Отстань от тёти, — вмешался Василий Петрович, но влажный нос уже ткнулся в Оксанину щёку, а когда азиат вполне дружески лизнул её в ухо, Варенцова неожиданно для себя расхохоталась. Она начинала постепенно осознавать, до какой степени ей повезло.
Она ехала к Краеву.
Да как — с полным комфортом…
Оксана обняла устроенный на коленях рюкзачок, где сидел её мохнатый ангел-хранитель, откинулась к подголовнику — и сама не заметила, как задремала.
Разбудила её перемена в характере движения. Джип начал плавно притормаживать, а потом встал совсем. Оксана оторвала голову от уютного подголовника: поперёк дороги раскинулся «ёж» — гибкая лента с металлическими шипами. Чуть подальше виднелась колючая проволока и нависал шлагбаум, увенчанный надписью на фанерке: «Стоять! Буду стрелять!»
Рядом на обочине громоздился военный грузовик, выглядевший совершенно в своей стихии, и красавец внедорожник «Х5» от «БМВ», который, напротив, хотелось как можно скорей переставить куда-нибудь на паркет и протереть бархатной тряпочкой. Поблизости, покуривая, причём настоящую сигару, прохаживался бравый вэвээсник с автоматом наперевес. Он стерёг трех злодеев-задержанных. Они опирались ладонями на капот, широко расставив ноги и низко опустив головы — так, чтобы взгляды в землю. Судя по причёске и калибру зада один из негодяев был женщиной. А четвёртым персонажем этой жуткой истории была собака — немецкая овчарка, метавшаяся в запертом джипе.
— Господи, Боже ты мой, — тихо простонал Фраерман. — Так это ж наши немцы. Влипли в Сталинградский котёл…
— Ага, точно, всё сходится, — злорадно подтвердил Коля Борода. — Джип, как у них, опять же, баба, ну и кобель. Ух ты, большеротый какой… Василь Петрович, — неожиданно обернулся он к Наливайко. — А что будет, если он на Ханю наскочит?
— Наскочит, я его сам задушу, — буркнул Наливайко. — Тут ему не Освенцим!
— Самая гнусная порода, — с чувством поддержал Никанор. — Сколько людей нормальных из-за таких вот тварей по лагерям да зонам…
— Ну всё, хорош разговоры разговаривать, — приоткрыл дверь Фраерман, и в это время к заграждению быстро подъехал УАЗ. Только не синий, как у Наливайко, а зеленый, с раскачивающейся антенной и с пропуском за стеклом. Лязгнула дверца, и появился человек в форме конвойного майора. Часовой у джипа сразу выплюнул сигару, а из кабины грузовика выскочили двое, и один, прапорщик, хрипло закричал:
— Смирно! Товарищ майор, за время моего дежурства…
— Разрешите-ка мне… — Оксана сунула рюкзак с котом в руки Фраерману. — Рыжий к деньгам, смотрите, чтоб не покусал. Я быстро.
Спрыгнула с подножки «Хаммера» и спокойно подошла к главнокомандующему.
— День добрый, майор.
Всё очень доброжелательно, но насчёт того, кто здесь будет принимать все решения, двух мнений быть уже не могло.
— Здравствуйте, товарищ подполковник, вы уже здесь? — оглянулся Колякин. «Нет, меня здесь нету, — невольно подумалось Варенцовой. — И, кстати, полковник!» А майор продолжал: — Вот это оперативность, нам бы такую… — И сурово уставился на прапорщика: — Да не тарахти ты так, Сердюков! Давай излагай толком. Товарищ подполковник тоже должны быть в курсе, у нас от ихнего ведомства секретов нет.
Если Оксана что-нибудь понимала, Колякин судорожно соображал — где стукач? Кто на особистов работает? Сердюков? Замкомвзвода? Водитель? Радист? Рядовые конвойцы? Писарюга-штабист?.. А может, это вообще засада, подстава, внегласка, капкан? На предмет проверки бдительности и боеготовности?..
— Значит, так, — вытер вспотевший лоб прапорщик — Где-то с час назад стою с Абрикосовым, смотрю — едут. Ну, как положено, стопорю и по уставу говорю: «Машину к осмотру». Может, они в багажнике беглого Нигматуллина везут, мне почём знать? Они в ответ: «Бу-бу-бу-бу», вроде и по-нашему, а с акцентом. Стало быть, вдвойне надо проверить. «А ну, — говорю, из машины вылазь!» И вынимаю для убедительности «Макарова», а они… Как начали руки гнуть и двигать ими, точно Чумак с Кашпировским! Тоже мне, блин, баба Нюра с внучком Денисом… [111]Ну, в общем, задержали мы их, взяли под охрану, джип досмотрели, компромата не нашли. Беглого Нигматуллина — тоже… Разрешите идти нести службу дальше?
— Неси, — жестом отпустил прапорщика майор, насупился, посмотрел, как Сердюков с Абрикосовым по новой раскуривают сигары. — Такие-то вот у нас, Оксана Викторовна, нынче пирожки. С котятами… Сперва негр свинтил, теперь ещё и этот… Ну что за напасть? Утром товарищ генерал-майор мне так и сказали — я, мол, тебе устрою, Колякин, веселье на всю оставшуюся жизнь. Ты у меня отчалишь в народное хозяйство каким пришёл, с голой жопой. Ни пенсии, ни льгот, ни свинарников с курятниками и прочими безобразиями… — Колякин аж всхлипнул. — Так прямо и сказали — безобразиями… А небось как свининку под водочку… да всем кагалом… Это ещё не считая Нового года, Первого мая и Пасхи, про всякие там дни рождения я вовсе молчу…
— Да, ситуация, — мягко перебила Варенцова. — А вот как всё же, по-вашему, почему сбежал Нигматуллин? Ему ведь, сколько я знаю, у вас совсем неплохо жилось? Даже вроде змеиной фермой командовал, кобр доил.
При упоминании о змеиной ферме Колякин вконец загрустил.
— Господи, Оксана Викторовна, ну есть хоть что-нибудь в природе, о чём вы не в курсе?.. Да, командовал фермой, да, выдавал яд на-гора, да, толкал его по своим каналам… А почему убёг? — Он задумался, вздохнул, почесал голову. — А Бог его знает. Всё вроде у него было — и «ноги», [112]и уважение, и почет. Только чует мое сердце, кто-то или что-то спугнуло его, и теперь он отсиживается в болотах. Знает отлично, сукин сын, что за ним следом никто не сунется.
— Не сунется? Это почему же? — с самым честным видом спросила Оксана. — Такие топи опасные?
— Ещё какие опасные, — помрачнел Колякин. — Даже зимой, а сейчас лето. Только дело, по большому счету, совсем в другом… Там, на болотах, — он внезапно понизил голос, — чёрт знает что творится. Скверно там, Оксана Викторовна. Сплошная чертовщина. Всё не так, как здесь. И вообще всё не так…
— А поконкретней нельзя? — хмуро поинтересовалась Варенцова. — «Чёрт знает что» и «всё не так» — это, знаете ли, не доводы.
— Доводы… — вздохнул Колякин. — Я вам вот что скажу. Зэки у меня на болотах давно уже добывают один гриб. Подземный, невзрачный такой, на картошку смахивает. Жарят его, варят, делают икру. Бывает, и свиньям скармливают, хотя и не часто. А тут прибыл по этапу специалист один, бывший шеф-повар, взял этот гриб на зуб и чуть в обморок не упал. Это же, говорит, белый трюфель, самый дорогой в мире харч. А вы его свиньям в корыто! [113]Или вот взять того же самого Нигматуллина… — сморщился, как от горького, Колякин. — Где он брал этих своих змей, у которых яд похлеще, чем у кобры?.. И, что ещё интереснее, куда он перед побегом их всех подевал? В кочегарке, где был устроен гадючник, нашли только залежи хвороста. Вот и не верь после этого в Моисея. [114]Кстати, не так давно на болотах видели дракона. Огромного, толщиной с мусорный пухто. Об авдошках я уже и не говорю…
— Об авдошках? — с интересом переспросила Оксана. — А шо це такэ?
Ей по-прежнему упорно мерещился розыгрыш. Не помогала даже память о сражении с муррой. «Ведь взрослые же люди, с погонами на плечах, и на полном серьёзе — драконы, мистика, какие-то там авдошки! Это я спятила? Или весь мир на голову встал?..»
— Авдошки, Оксана Викторовна, это такие существа на двух ногах, — понизив голос, объяснил Колякин. — Ну там, вроде снежного человека. Очень падки, извините, до наших женщин. Лично знаю одну особу, которая от них аборт делала. Топи после этого, знаете ли, не самое страшное.
