Зачарованный мир - Мзареулов Константин (бесплатные серии книг TXT) 📗
Зейба, испугавшись сдуру, что мужчины в самом деле могут их покинуть, страстно залепетала:
– Не надо никуда лететь… Мы тоже так умеем, даже еще лучше.
Джейла захохотала, а смущенная Удака обозвала Зейбу дурой. «Ну дура, – согласилась та, – только в постели я лучше вас обеих, мне об этом все говорят». Она даже перечислила поименно несколько авторитетов, которые столь высоко оценили ее скромные достоинства.
Сумукдиар подумал, что сценка эта очень типична для человеческой породы. Породы, с которой он сам был связан все меньше… Люди неизменно доказывали, что не способны трезво оценивать истинное свое место в окружающем мире. Люди старательно обвиняли во всех неприятностях кого угодно – особенно когда у самих рыльце в пушку. Пьяная кликуша из Волчьегорска голосила: дескать, ее обманывают и притесняют власти, родичи, соседи. Средиморские политиканы истребляли соседние племена, оправдываясь, что те сами вынуждают их убивать. Удака искренне верила в развратность рыссок, хотя сама с двенадцати лет проявляла бешеный интерес к мужчинам, а в четырнадцать отец выгнал ее из дому, когда начинающая деревенская стерва учинила очередную безобразную оргию. Говорят, именно тогда на нее обратил внимание сам Горуглу… О люди, люди!..
Гора снеди неожиданно растаяла, остались лишь кости, которые достались псам. Зейба, зевая во всю пасть, объявила, что хочет спать. «Вот-вот, самое время, – обрадовался Фаранах. – Сейчас мы разложим вас в позе этой самой горы». Он показал на устремленные в небо соски скал. Конные шлюхи изобразили возмущение, но возражать, конечно, не стали. Лихие охотники и охотницы, разбившись на пары и оставив Нухбалу стеречь коней, разбрелись по окрестным кустам. Сладострастные стоны и вздохи продолжались примерно до полудня, после чего все, кроме Сумука, утомленно разлеглись на коврах под деревьями.
– Мертвый час, – сонным голосом приказал Фаранах. – Сумук, чего не дрыхнешь?
– Скучно, – проворчал джадугяр. – Я уж лучше прогуляюсь по горам. Может, кабана или архара принесу.
Он запахнулся в плащ, накинул на голову капюшон и стал почти невидимым – серые, зеленые и светло-бурые пятна словно растворили его фигуру на фоне листвы, земли и камней. Уже вступив в лес, гирканец оглянулся – в центре лагеря слабо дымился угасающий костер, вокруг похрапывали мужчины и женщины, поодаль Нухбала накрылся с головой попоной. Кони щипали траву, псы доедали остатки за хозяевами. Картина была мирной, но что-то все-таки тревожило волшебника.
«Ничего, завтра же отправлюсь за оружием богов», – успокоил он себя и решительно двинулся в чащу. Перепрыгивая с камня на камень, он взбирался все выше в гору, где, как подсказывало ему чутье, водились крупные звери. Левая Грудь Русалки – отличное место для охоты. Поиск увенчался успехом – на уступе возле небольшого водопада, где горный поток низвергался в гранитную чашу, выдолбленную струей за многие тысячи лет, он обнаружил следы раздвоенных копыт. Похоже, сюда часто приходили на водопой самые разные животные, поэтому Сумук отполз подальше и примостился за обломком скалы чуть выше звериной тропы.
Ожидание затянулось. Олениху с двумя детенышами он пожалел, а настоящая крупная дичь все не появлялась Потом джадугяр почувствовал нарастающее беспокойство – где-то поблизости, не дальше полета стрелы, бродила опасность. Человек, зверь или демон – этого он не мог разобрать… Неожиданно ощущение опасности пропало и столь внезапное исчезновение угрозы насторожило его еще больше.
Наконец к воде подошел великолепный молодой тур, которого Сумук уложил первой же стрелой. Торопливо выпустив кровь и выпотрошив тура – в такую жару от требухи надо избавляться как можно скорее, – гирканец взвалил тушу на плечи и бодро поспешил в сторону лагеря.
Не успел он, однако, сделать и полусотни шагов, как сработал инстинкт опасности. Отбросив тура, джадугяр упал в траву, проворно откатился в сторону и укрылся позади груды каменных обломков. Затем, приготовив метательный нож, он осторожно выглянул из-за укрытия. Тревога оказалась преждевременной – человек, яркий цветастый халат которого бросился в глаза гирканцу несколько мгновений назад, растянулся в кустах слишком уж бездвижно… Осмотрев окрестности магическим зрением и не обнаружив никаких признаков врага, Сумукдиар подбежал к лежавшему.
За десять шагов он разглядел торчавшую из-под левой лопатки мертвеца стрелу, а подойдя вплотную, не без удивления понял, что убитый хорошо ему знаком. Неведомый лучник поразил Нухбалу в момент, когда тот сам целился в кого-то из лука. Вероятно, маг-алверчи поджидал в засаде Сумукдиара – других мишеней поблизости не имелось.
Еще раз оглядевшись, джадугяр перевел все свое внимание на убитого недруга. Нухбала был пронзен длинной тяжелой боевой стрелой, древко которой было выкрашено в черный цвет, а оперение – в красный. Вдоль древка тянулась вязь арабистанских букв: «Нет бога кроме бога…» Сторонники Единого так близко от Акабы?! Воистину мы живем в мире, полном чудес!
Но еще сильнее потрясла агабека стрела, которую Нухбала собирался выпустить из своего лука. За последние дни Сумуку довелось видеть подобные снаряды, украшенные магрибским орнаментом. Стрела Сета! И еще две такие же стрелы лежали в колчане мага-алверчи.
Переложив все стрелы в свой колчан и подняв тура, гирканец снова направился к лагерю. Тщательно осматривая лес вокруг себя магическим восприятием, он одновременно пытался разгадать, какая драма разыгралась тут совсем недавно.
Картина получалась неприятная и запутанная. По всей видимости. Нухбала получил от прислужников Черного Пророка или Хызра – больше не от кого! – заколдованное оружие и приказ убить агабека Хашбази Ганлы. Это означало, помимо прочего, что рвущиеся к власти кланы разбогатевших в последнее время мелких хозяев и чиновников окончательно сговорились со жрецами кровавого культа Иблиса. Но была в этом деле и другая сторона – некие почитатели Единого бога пришли на помощь и подстрелили предателя…
Он резко остановился. Чем дальше, тем хуже! Место лагеря оказалось пустым. Ни людей, ни собак, ни скакунов. Усиленное волшебством чутье говорило, что за полчаса до его прихода здесь произошла короткая потасовка. Кто-то напал на беззаботную компанию, а заспанные городские гуляки почти не сопротивлялись и были, связанные, увезены в сторону Правой Груди. Магов среди нападавших явно не было – отпечатки копыт четко показывали путь похитителей. Вздохнув, Сумукдиар двинулся по следу.
Окружив себя кольцевыми волнами говве-а-джаду, делавшими его совсем невидимым, гирканец пересек впадину, разделявшую Живот и Правую Грудь, и углубился в лес. Дважды гирканский волшебник обнаруживал в кустах вооруженных воинов и прежде, чем те могли заметить его, накладывал чары, погружая караульных в полную неподвижность. Наконец впереди показался просвет между деревьями. Усыпив последнего часового, Сумукдиар подкрался к поляне, на которой были разбиты несколько шатров и горел костер. Фаранах, Гасанбек, Джейла и Зейба лежали со связанными руками и ногами, окруженные толпой вооруженного сброда. Похитители нагло посмеивались и смачно расписывали, каким надругательствам подвергнут, прежде чем убить, городских богачей.
Джадугяр шагнул на поляну, крикнув:
– Освободите их, собаки!
Разбойники проворно рассыпались, очень грамотно охватывая его полукольцом. Всего их было десятка три – здоровенные закаленные бойцы при мечах и копьях. Какая мелочь! Сумукдиар распахнул свой плащ, и алая подкладка магического одеяния полыхнула огненными языками джамана. Опаленные разбойники с испуганными воплями отшатнулись. С дальнего края стоянки просвистела стрела, но волшебник пренебрежительно прищурился, и заостренный стержень, покружившись в воздухе, мирно опустился к его ногам.
– Я же просил по-хорошему, чтобы вы освободили моих друзей! – вторично прикрикнул гирканец.
Хотя устрашенные разбойники явно не собирались повторять нападение, никто из них не спешил и разрезать ремни на пленниках. Это могло означать лишь одно – своего атамана они боялись куда сильнее, чем неизвестного мага. Наконец один из воинов осторожно приблизился к центральному шатру и что-то проговорил. Потерявший терпение Сумукдиар сам разрезал путы на запястьях и лодыжках Фаранаха и стал освобождать Гасанбека. Попутно он мысленно удивился, что не видит Удаку. Растирая онемевшие ладони, Фаранах свирепо заорал:
