Черный завет - Булгакова Ирина (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Ее обложили со всех сторон, отрезав от дерева, единственного, что годилось для того, чтобы залезть наверх, не рискуя согнуть ствол собственным весом. Вожак был мощным, поджарым, с темными подпалинами на боках. И не спешил подставлять себя под удар, предоставляя молодняку право доказать, кто на что способен. Молодняк и бросился вперед.
Хорошо, что не с двух сторон. Скромное деревце вполне справилось со своей задачей: прикрыть спину. Когда первый шакал получил нож в горло и закружился на месте, его пронзительный визг заставил Донату взмолиться: сдохни, да Тьма возьми, когда же ты сдохнешь! Но шакал не слушался и продолжал визжать.
К тому времени ее нож нашел себе новые ножны, погрузившись в шею настигнутой в прыжке твари. Остался последний нож, и сразу два шакала кинулись в схватку. Нанося режущие удары направо и налево, она следила лишь за тем, чтобы на ноге не сомкнулись челюсти: перегрызет тварь сухожилие, что тогда делать?
На ее счастье, инстинкт охотника отступил перед инстинктом самосохранения. Получив ранения, шакалы откатились. Но и она была ранена: как ни старалась уберечься, рука немела и по кисти, сжимавшей нож, струилась кровь. Штаны ниже колена были разорваны. Правая нога еще ничего, но левая, судя по всему, серьезно повреждена. Она хотела отступить, потихоньку подбираясь к намеченному для ночлега дереву, но оступилась и упала. Резкая боль в ноге пронзила тело. И вот тут-то на нее бросился вожак.
Доната видела перед собой оскаленную пасть, сочащуюся слюной, клыки и опаленные ненавистью глаза. Подняться она уже не успевала. Рука, державшая нож, слабела от потери крови. И те звери, которые еще не лишены способности передвигаться, доберутся до ее ног, и будут рвать, рвать…
Все, что она успела: тяжело откатиться в сторону.
И вдруг вожак, пронзенный стрелой с трепещущим опереньем, рухнул к ее ногам, едва не придавив ее собственным телом.
– Ну вот, в нашем лагере прибыль, – перед ней стоял плохо различимый в сумерках, но вполне угадываемый бритый мужчина. – Посвети, Натан.
Стало светлее. Черноусый Натан, в одной руке сжимающий обнаженный меч, в другой факел, появился на поляне, полный решимости защищать жизнь командира. Но его решимость не понадобилась. Отвергнув протянутую руку, Доната поднялась без посторонней помощи. И тут же скривилась от боли.
– Боец, парень, – бритый широко улыбнулся в бороду, – вот такие мне и нужны. Страна нуждается в тебе, парень. Наши южные рубежи в опасности. Готов послужить отечеству?
Теперь Донате стал понятен и синяк под глазом Ладимира, и рассеченная губа, и связанные руки. Набор в армию, судя по всему, не всегда сопровождался добровольным согласием. Но командир нуждался в определенном ритуале. И теперь все зависело от Донаты: пойдет ли она добровольно, или будет доставлена к обозу со связанными руками.
– Я рад послужить отечеству! – вполне бодро ответила Доната, подражая грубоватому мужскому голосу.
– Вот это я понимаю! – бритый хлопнул ее по плечу. Несмотря на его старания, ей удалось удержаться на ногах. – Называй меня «господин десятник». Как звать тебя?
– Дон, – не задумываясь, ответила Доната, просто горло перехватило после первого слога.
– Отлично, Дон. Настоящий боец. Ты что делаешь в лесу, ночью?
– Иду в Гранд. Сестра у меня удрала туда с кавалером. Мать велела вернуть ее. Вот и выполняю, – и чуть не добавила ненавистное «Истину». Но даже угроза смерти не заставит ее применить к себе это ужасное понятие. Видно, «брат с сестрой» прочно засели у нее в голове.
– В Гранд, – присвистнул бритый, – далеко. Но не до Гранда теперь, сынок. И не до сестер. Если хан перейдет наши южные рубежи – все мы лишимся и сестер, и братьев. Натан, определи бойца в обоз. Подлатай. Молодец, парень, – и красноречиво посмотрел на трупы шакалов. В сумерках они выглядели внушительно.
Припадая на левую ногу, хлюпая сапогом, тотчас пропитавшимся кровью, Доната старалась не отставать от Натана. Ей не хотелось принимать от него помощь, пусть даже в виде руки, поддерживающей ее под локоть. Все оставшиеся в ее распоряжении силы она тратила на то, чтобы отогнать видение, ожидающие ее в лагере, расширенные от ужаса глаза Ладимира.
7
Военный поселок, с казармой, конюшней, хозяйственными пристройками, садом, огородами, полем для занятий – да всего и не перечислишь – был окружен добротным частоколом, с вышками для караульных. Днем и ночью зоркие глаза всматривались вдаль, не скрывая своего интереса к тому, что творилось в поселке. Во всяком случае, у Донаты складывалось такое впечатление. Уж больно быстро любое происшествие, буде таковое случалось, становилось достоянием господина десятника со звучным именем Исидор. Того самого, бритого, которому Доната была обязана жизнью. Она и относилась к нему соответствующим образом. Без подобострастия, естественно.
Как раз об этом Ладимир и говорил ей, облокотившись о деревянный столб, поддерживающий крышу, выступающую вперед. От всей души отчитывал ее за старание, с которым она выполняла приказы господина десятника. Конечно, не преминул снова коснуться того вопроса, что она самая распоследняя дура, раз решилась примерить на себя мужскую роль, с которой ей никогда не справиться.
Помнится, не так давно она не выдержала и сорвалась в ответ на очередную мораль.
– Хочешь, чтобы меня, как девку, переместили туда? – она кивнула головой, благо Веселый домик был неподалеку.
Ладимир замолчал, глядя на нее округлившимися глазами. А возразить было нечего. Со всеми девушками, подобранными на многочисленных дорогах, поступали соответствующим образом. Никого не интересовал вопрос, есть у них родственники – не сегодня-завтра война все спишет. Их отправляли в Веселый домик, где они справлялись с возложенными на них обязанностями – ублажать мужчин. Не сразу и далеко не все. Кое кому рассказывали историю, как затеявшая побег девка получила стрелу в спину.
«Самое страшное на войне – шпионы», – громогласно заявил господин сотник, и все с ним согласились. Кто с готовностью, кто с оглядкой.
Этой стрелой были убиты сразу два зайца: с одной стороны, еще один наглядный урок для тех новобранцев, кто не осознал до конца, какая честь им выпала. С другой стороны – внушительный довод для непокорных девушек, склонных к побегу. Нравится-не нравится, а уж лучше мужчин ублажать, чем лежать под могильным холмом. С той поры девичьих побегов не наблюдалось.
Военная наука давалась тяжело. Исидор гонял новобранцев с утра до вечера. Даже у Ладимира порой сбивалось дыхание от долгих поединков на мечах, хотя Доната видела, что многих он запросто заткнет за пояс.
Доната пока наблюдала со стороны. На ее счастье – вот оказывается, как на это можно посмотреть, ноге досталось от шакальих укусов больше, чем хотелось. В тот же вечер, как она, ведомая Исидором, вышла из лесу, лекарь зашил ее, плотно стянув края рваной раны. Не услышав за время болезненной процедуры ни звука, лекарь одобрительно крякнул, а Исидор, тоже наблюдавший за лечением, так дружески хлопнул ее по плечу, что у Донаты зазвенело в ушах. И теперь звенело каждый раз, стоило столкнуться с Исидором. Самое интересное заключалось в том, что он хлопал лишь ее одну. Что-то оживало в его глазах, как только он видел Донату. Быть может, она напоминала ему погибшего брата – имелся такой факт в биографии десятника.
Из чувства благодарности Доната терпела. Как известно, нет греха хуже, чем неблагодарность. Но на задворках ее сознания наметилась чаша, грозя в единый момент выплеснуть то, что накопилось.
Так или иначе, но ее, хромающую на левую ногу, Исидор пока не трогал. Более того, увидев, как она бросает метательные ножи, разволновался и пустился во все тяжкие, пытаясь поразить далекую мишень. Доната ревниво наблюдала за тем, как он пользуется ее ножами. Но беспокоилась она зря: Исидор не попал ни разу. Ему потребовалось время, чтобы осознать, что Донату ему не превзойти. Надо отдать ему должное – раз уяснив этот вопрос, он больше к нему не возвращался. Наоборот, отдал ей в подчинение пяток способных к метанию новобранцев с тем, чтобы она обучила их простейшим приемам.
