Потому что лень. Книга 2 (СИ) - Башун Виталий Михайлович (читаем книги онлайн TXT) 📗
Промокнув прямо рукавом глаза (соринка попала), Мухомор решительно отправился к себе в кабинет и там написал жалобу на имя ректора академии. В своем письме он поблагодарил за участие, высказал огромную благодарность за направление к нему на стажировку такого талантливого мага-лекаря, который блестяще применил свои способности прямо по прибытии, но... был мобилизован армией. Дальше старый лекарь честно и откровенно, пространно и, не стесняясь в выражениях, изложил свои мысли на этот счет. Репрессий он не боялся, но хотя бы душу свою облегчил. К письму приложил копию медкарт, в которых были подробно описаны данные первичного осмотра и анамнез всех трех пациентов. Не скрыл и свой крайне пессимистичный прогноз. Зато катамнез уместился в пару строк — следов от ран не обнаружено, все больные субъективно чувствуют себя лучше, чем до ранения. Углубленная диагностика подтвердила их сообщения. В тот же день письмо было отправлено с курьером.
Помощница все это знала и теперь терялась в догадках. Она не могла поверить тому, что курьер мог так быстро передать письмо ректору, а тот оперативно сработал и моментально прислал замену. Теоретически архимаг мог создать портал, но не слишком ли жирно для заштатной больницы? Да и парень, судя по одежде довольно долго пробирался сквозь весеннюю грязь и распутицу.
В связи с распутицей, пусть дороги уже стали подсыхать, курьер доставил письмо в академию лишь на десятый день к вечеру перед выходным днем. Заместитель ректора, отвечающий за стажировку и практику адептов, получив письмо особо вникать не стал — подобных с благодарностью, но чаще с руганью, он получал каждый день пачками. Тезисно на отдельном листочке он вывел для секретаря резолюцию:
Первое - направить в адрес главного штаба армии Норстоуна копию письма с жалобой уже от академии, в которой указать на недопустимость нарушения учебного процесса и вмешательство во внутренние дела академии. Все равно бесполезно, военные, как всегда, отопрутся от всего, ссылаясь на высшую целесообразность и государственную необходимость.
Второе — отправить стандартный ответ жалобщику. Дескать, ваше заявление рассмотрено, меры приняты, письмо направлено в деканат лекарского факультета. Военным указано на недопустимость необоснованного привлечения адептов к несвойственной им деятельности.
Третье — направить копию письма декану лекарского факультета.
Немного подумав заместитель ректора — а он был очень аккуратен в бумажных делах — добавил еще один пункт. В принципе достаточно было бы просто вычеркнуть второй пункт, но тогда листочек из резолюции высокого должностного лица превратился бы в грязную бумажку, место которой в корзине. Поэтому появился пункт четыре.
Четвертое — во изменение пункта два известить декана лекарского факультета о необходимости подготовить ответ жалобоподателю. То есть, как обычно, при деловой переписке: ответ подготовил - подпись декана, проверил — подпись юриста, переписал на бланке академии — подпись заведующего канцелярии и так далее, вплоть до обязательных виз корректора и законоведа.
В общем-то, ничего особенного, стандартная реакция на банальнейшую жалобу. Одну из сотен таких же.
Через полчаса, когда лоток с входящей корреспонденцией опустел, заместитель ректора устало вздохнул, потянулся, встал из-за стола, прошел к стенному шкафу, достал оттуда длинное пальто, смахнул возможную пылинку с плеча, оделся и вышел из кабинета. Впереди свободный от забот день, семья, прогулка с внучками по парку, их заливистый смех и постоянное дерганье то за рукав - «деда посмотри, какой листик я нашла!» - то за полу (другая внучка) - «деда, а мой цветочек правда самый-самый красивый?». Приятно и умилительно.
Секретарь ушел позже. Сначала он выполнил все срочные распоряжения своего начальника и только потом стал собираться домой. Завтра свободный день, Маруня, ее звезды-глаза, ее нежная щечка, к которой так сладко прижиматься своей щекой, ее алые губки, дарящие неземной восторг... «Пора сделать ей предложение руки и сердца или не пора? Она как-то нехорошо... точнее, слишком уж хорошо посматривает на сынка булочника. Надо сначала с ним разобраться, а потом сделать предложение. Или сначала предложение, а потом сынок? Не опоздать бы с предложением-то. А вдруг тот опередит и она примет его предложение? Хм. Если примет, значит нет меж нами любви, а, значит, и говорить не о чем!».
Секретарь так и ушел домой, погруженный в свои думы, рвущие душу пополам и... еще раз пополам. Для него они были наиважнейшими в мире и пусть все жалобы провинциальных лекарей летят сквозь столетия в огненную лаву вулкана. По сравнению с его неразрешимой печалью их беды столь ничтожно мелкие, что их даже в магическую линзу максимального увеличения увидеть просто невозможно.
Ни секретарь, ни заместитель ректора в тот приятный предвыходной вечер не могли себе представить, на сколь долгий срок он останется в их воспоминаниях самым тихим и безмятежным. Письмо о неизвестном маге-лекаре, словно затаившаяся мина, пока что тихо лежало в ячейке деканата лекарского факультета Академии Магии Норстоуна, дожидаясь своего часа среди прочей корреспонденции.
Опять мне преподан жесткий урок — всякое доброе дело должно быть уравновешено качественным пинком под зад доброделателю. Мог бы не бежать в больницу с гостинчиком, но побежал. Мог бы выйти из больницы на пару минут раньше или позже, но вышел именно тогда, когда Мухомор закончил первичный осмотр и появился в приемном покое. Ага-а-а-а! То-о-о-очно! Вот где самый толстый корень зла! Не поленись я переодеться в обычные тряпки после примерки и покупки костюма адепта, никому и в голову бы не пришло принять меня за стажера. Тем более, тащить в палату к умирающим раненым, где моя совесть резко подняла голову, при этом въехав в лоб лени и разбудив обычно крепко спящий трудовой энтузиазм. Одна радость — мне не пришлось с содроганиями смотреть на раны. Они были скрыты под бинтами и одеялами. Информация от диагностических магем хоть и подавалась в виде зрительных образов со столбиками параметров, но как нечто отстраненное от живого и страдающего человека. Словно учебное задание на бесчувственном манекене в виртуальной реальности.
В общем, не задержался бы в больнице — не мобилизовали бы меня. Не попал бы в армию - не тащился бы сейчас по лесам, по оврагам, балкам и буеракам, да все ра... кверху задом по большей части. Хорошо хоть магема тотальной дезинфекции кожи всегда со мной. Двенадцать дней практически не снимая одежду, поскольку ночи холодные, а комфорт в походных условиях нам только снится.
Что теперь говорить? Свершилось то, что свершилось.
Отряд остановился по знаку командира. Пару минут мы постояли в ожидании приказа продолжить движение, но вместо него поступила команда располагаться на привал. До вечера оставалось еще пара часов, и в такое время раньше мы еще шли, не останавливаясь. Я не стал ломать себе голову, что, да как, да почему? Привал, так привал. «Лучше летом отдыхать, чем зимой работать», «Воин стоит, а служба идет», «Не спеши приказ исполнять, поступит новый - отставить», «Подальше от начальства — поближе к кухне».
Жаль, но кухни здесь нет, а начальство всегда рядом, и не получится держаться от него подальше. Кстати сказать, командир наш не тот, что нас мобилизовал. И отряд наш не тот. И сопровождающие, которые помогали мне с оформлением и получением имущества, остались в городе. В походе нами командовал некто Зубр. Членов отряда он нам представил бегло и тоже по кличкам, а не по именам, данным при рождении мамами и папами. Были тут: и Лимон, и Шобла, и Крапива, и Чухла, и Бритва, и Смок... Видимо каждый получил свою не просто так, но за что и почему, нам не рассказывали. Только лишь про Лимона все было ясно сразу. Он так кривился, когда объяснял нам премудрости общения с лесом, будто мы с детства мечтали пойти в разведчики, не имея ни малейшего к тому призвания, а он теперь вынужден бесполезно тратить свои силы и время в безнадежных попытках научить хоть чему-нибудь. И правда, словно кислющий лимон жевал без права выплюнуть.
