Магия отступника - Хобб Робин (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
Его мысли невольно обратились к этим воспоминаниям. Он осознавал свое существование медленно, словно раскрывающийся бутон. Так же как я в те годы рос и тренировался под присмотром сержанта Дюрила, он учился у своей наставницы. Она охраняла тропу, ведущую в мир духов, и не пускала на нее чужих. Это была нудная и утомительная работа, и она не могла ослабить бдительности. Часть ее постоянно оставалась на посту — даже в самые нежные мгновения их близости. Именно так он получил первый урок о том, какой требовательной может быть магия. Она брала у великого все, в чем нуждалась она сама и народ. Великий мог владеть магией, но дорого за это платил.
Неожиданно его захлестнула волна горя и усталости. Мучительный голод, его постоянный спутник, сдался и утих. Его тело требовало лишь отдыха. Он неспешно, тяжелыми шагами человека, привыкшего быть грузным, подошел к моховой постели и на мгновение приподнял складки обвисшей кожи на своем животе.
— Ты растратил мое богатство, Невар. — Странно было слышать, как он сознательно ко мне обращается. — А теперь мне придется раздать сокровища Лисаны в попытке вернуть свое положение. Это так по-гернийски — твоя заносчивость и мотовство. Но теперь тебе придется жить во мне, и я покажу тебе, как ведет себя великий народа.
Он тихонько застонал, опускаясь на кровать. Ночь становилась все холоднее, и ветер задувал в окно и дверь влажный воздух. Как заметил Ликари, одеяла на двоих не хватало. Мальчик-солдат свернулся калачиком вокруг спящего ребенка, приподняв край одеяла, чтобы хоть чуть-чуть укрыться под ним, а потом вздохнул и выпустил вовне толику магии. Мох зашевелился, чашей разрастаясь вокруг него и мальчика, а затем накрыл их сверху, как обживал бы упавшее бревно. Со временем его тело согрело их, и он провалился в глубокий сон.
Я не заснул.
Я прятался, съежившийся и тихий, в дальнем уголке его разума. Я ждал. Мне не понравилось, что он обратился ко мне по имени. Я знал, что мы оба ощущаем друг друга гораздо сильнее, чем прежде, и постепенно становимся все более доступны один для другого, и чувствовал себя беззащитным. Я подождал, пока его сознание затуманит сон, думал, что ему что-нибудь приснится, но ошибся. Возможно, он слишком для этого устал.
Успело совсем стемнеть, прежде чем я осмелился пошевелиться. Тогда, почти как если бы я владел собственным телом, я расправил все свое существо и осторожно отделил свое восприятие от его, хотя и опасался, что его разбудит эта утрата.
Он не проснулся.
Странствия по снам все еще оставались для меня новым опытом. Когда я отправился на поиски Эпини, это было похоже на пролистывание страниц не просто толстой книги, а всех книг огромной библиотеки. Я не чувствовал обычного движения, лишь в каком-то безымянном пространственном слое. Приходилось сосредоточиваться не только на том, где может находиться Эпини, но и вспоминать ощущение от ее сна, когда мы соприкасались в последний раз. Наконец я нашел якорь в ее дурацком серебряном свистке. Я думал о нем, о его блеске, о форме выдры и, наконец, о его раздражающе пронзительном голосе. Все вышло именно так, как однажды описал это разведчик Бьюэл Хитч. Я вошел в сон Эпини, словно в другую комнату.
Возможно, она бы назвала его кошмаром. Мы находились в маленькой нише, отгороженной занавесью от огромного бального зала. Я слышал музыку и краем глаза замечал прелестные наряды и резво мелькающие ноги танцоров, когда они проносились мимо щели в драпировке. Я ощущал запах сотен превосходных восковых свечей и аромат жареного мяса, свежевыпеченного хлеба и выдержанного вина. Сквозь музыку я слышал звон серебряных приборов и бокалов, веселый смех роскошно одетых аристократов. Все наслаждались торжеством.
Но Эпини в этом сне оказалась усталой горничной. Беременная и неловкая, в поношенном сером платье, она торопливо подкалывала растрепавшиеся в быстром танце волосы, или чинила порванную завязку туфли, или припудривала изящную шею надменной девицы. Я быстро понял, что весь ее сон крутится вокруг ожидания и работы в тусклом сумраке, в то время как остальные смеются, танцуют и радуются жизни в роскоши Старого Тареса. Она устала. У нее ныла спина и отекли ноги, но никому не было дела до неудобств ее нынешнего положения. Веселые танцы продолжались без нее.
— Ты бы хотела вернуться домой? — тихо спросил ее я.
— Домой? — Она горько улыбнулась. — Это не дом, Невар. Ты бы хотел вернуться в свои прежние мечты?
Она указала на меня, и я опустил взгляд. Я был стройным и щеголеватым в зеленой форме кадета каваллы с блестящими латунными пуговицами. Мои черные сапоги были начищены до яркого блеска. Казалось, я пришел как гость потанцевать на балу ее сна. Мне странным образом сделалось неловко.
Эпини всегда была сильна духом и быстра умом. Едва осознав, что мы оказались в ее сне вместе, она начала им управлять. Музыка зазвучала тише, смолкла болтовня женщин в нише. Остались только мы с ней. Она устало опустилась на скамеечку, которой не было здесь еще мгновение назад.
— Итак, — нарушила она молчание, — ты пришел известить меня, что ты жив и в порядке. Когда ты вернешься домой?
— Я жив. И в определенном смысле в порядке. Но не думаю, что вернусь домой в ближайшее время — если вообще вернусь. Мальчик-солдат по-прежнему владеет моим телом. Он сделал меня спеком — буквально, с пятнами. Мы остановились в прежнем доме Лисаны. Он нашел ее тайник и замышляет стать влиятельным человеком среди спеков. Что он намерен делать дальше, я точно не знаю, но он все еще убежден, что гернийцев следует прогнать подальше от Рубежных гор. Что бы он ни задумал, я почти ничего не смогу с этим сделать. Мне приходится постоянно быть настороже, просто чтобы сохранить свое сознание. Я все еще Невар и не хочу себя потерять. Но я не имею представления, как долго смогу ему противиться.
Странно. Я вовсе не собирался ей это говорить и даже не сознавал сам, как сильно меня беспокоит, что мальчик-солдат может меня поглотить.
— Ты за этим пришел ко мне? За помощью? — В ее голосе звучала надежда.
— А ты знаешь, как мне помочь? — удивился я.
Лицо Эпини заметно помрачнело.
— Нет, но я надеялась, что ты собираешься о чем-нибудь попросить, так что я смогу почувствовать себя полезной. О чем-нибудь важном, — она подняла на меня взгляд. — Зачем иначе тебе приходить в мой сон?
Зачем я пришел к ней?
— Думаю, я пришел за утешением, — честно ответил я, вспомнив, что другой возможности с ней поговорить мне может не представиться. — Найти кого-то, кого все еще волнует Невар.
Свет не только вернулся на ее лицо, но и смягчил и согрел ее черты.
— Тогда спасибо тебе за то, что пришел, Невар. Я — именно тот человек. Я очень за тебя волнуюсь, и если тебя утешат мои слова, то меня — возможность их произнести.
На мгновение она показалась столь же юной, какой была в Старом Таресе, и я понял, как ужасно ее состарила суровая жизнь на пограничном аванпосте. Черты лица стали резче, кожа обветрилась. Эпини никогда не была полной, но сейчас казалось, будто все запасы ее тела ушли из рук, ног и лица на поддержание беременности. По сравнению с женщинами спеков она выглядела тростинкой. Они стали бы жалеть ее и презирать Спинка за то, что он не смог сделать ее, ждущую от него ребенка, пухлой и здоровой.
— Ты такая тонкая, — не подумав, ляпнул я.
Она рассмеялась и положила руки на округлившийся живот.
— Тонкая?
— Это ребенок. А я говорю о тебе, Эпини. Твои пальцы похожи на тоненькие прутики.
В ее глазах мелькнула тревога.
— Мой желудок все еще расстроен из-за беременности. Все твердят, что утренняя тошнота скоро пройдет, но она все продолжается и продолжается, — она тряхнула головой. — Но я до смерти устала от разговоров о себе. Стоит мне встретить другую женщину — и кажется, она всю жизнь мечтала дать мне совет или посочувствовать.
— Даже Эмзил? — улыбнувшись, спросил я.
Эпини не ответила на мою улыбку.
— Я тревожусь за Эмзил, — тихо проговорила она.
