Волчьей тропой - Милованова Марина (книги хорошего качества TXT) 📗
— Опиши мне его, — попросила Ролана, с неудовольствием отмечая, что прогулка подошла к концу, — дорога привела к ее дому.
— Описать? — Илмар остановился и неожиданно улыбнулся краешком губ. — Давай сделаем так: я приду завтра, и мы начнем занятия, а сейчас вот, держи. — Его рука нырнула за пазуху и вытащила медальон. На крышке, грациозно изогнув шею, застыл черный ящер. Сняв шнурок через голову, охотник взял руку Роланы и, раскрыв медальон, вытряхнул что-то ей на ладонь, накрыл сверху своей рукой. — Это мой тебе маленький подарок. В конце концов, у тебя новоселье, а на новоселье принято дарить подарки. Все, ступай домой, увидимся утром!
Развернувшись, он торопливо зашагал прочь и скоро скрылся за поворотом.
Проводив его растерянным взглядом, ледана разжала ладонь и застыла в замешательстве. Подарком Илмара оказалась небольшая тонкая пластинка, эмалированный портрет на светлом металле изображал молодого мужчину: темные волосы, открытое добродушное лицо, чувственные губы. Его карие глаза смотрели гордо и решительно, волевым и таким знакомым взглядом. Взглядом, который она не раз видела в зеркале и в своем отражении на водной глади. Изящная надпись, змеившаяся на обороте пластинки, гласила: Кэрридэн.
На следующий день Илмар, как и обещал, пришел рано утром, подняв Ролану с постели. Не обращая внимания на сонный вид открывшей ему дверь девушки, поднялся на второй этаж, неся под мышкой свернутую в рулон бумагу, и целенаправленно свернул в пустующую комнату напротив спальни.
— Похоже, ты хорошо знаешь дом, — без иронии заметила Ролана, останавливаясь на пороге за его спиной. — Может, объяснишь, для чего предназначена эта комната?
— Этот дом я знаю не хуже своего собственного еще со времен дружбы с Кэрридэном, хотя и не был здесь почти двадцать пять лет, с того самого времени, как он ушел. — Охотник уронил бумагу на пол и принялся стаскивать сапоги. — А это так называемая «учебная комната». Некоторые ее потом, после обучения, переделывают, а некоторые оставляют в первозданном виде, как твой отец.
— Ты не заходил сюда целых двадцать пять лет? — недоверчиво воззрилась на него ледана. — Как же так?
— Очень просто, я и в самой долине не появлялся уже лет двадцать. К счастью, у нас принято ухаживать за пустующими домами, иначе они давно бы уже рассыпались от ветхости. — Закончив с обувью, Илмар поднял рулон и принялся разворачивать большой лист с непонятной схемой и кучей надписей.
— Не может быть! — Ролана благополучно пропустила мимо ушей последнюю фразу. — Ты же говорил, что не любишь людей! Как же ты смог вернуться и жить среди них?
— Знаешь, уйти из долины вовсе не означает вернуться к людям. Тебя вот тоже не было в долине примерно такое же время. И ты вообще не знала о ее существовании. Но ты же не жила среди людей. Или я неправ?
— Прав, — вздохнув, отозвалась девушка. — Я не жила, а выживала, причем частично среди нелюдей.
— Тогда почему ты так хочешь их спасти? — Охотник оторвался от своего занятия и уставился на Ролану пристальным взглядом. — Ведь, судя по твоим словам, они убийцы и ничему другому не обучены. Не сбеги ты из монастыря, сейчас любая послушница старалась бы убить тебя, видя в тебе врага, и, вполне возможно, давно преуспела бы в этом. Разве тебе не кажется, что ледан нужно уничтожать наравне со смотрительницами?
— В таком случае начни с меня, — на удивление спокойно отреагировала Ролана. — Я ведь тоже убийца, причем убила больше любой из послушниц, потому что всегда побеждала в бою. Кстати, ты и сам довольно долгое время видел во мне врага. Возможно, видишь и сейчас. Но только запомни, что черное не всегда черное, даже если твои глаза видят только этот цвет. Эти девочки не виноваты в том, что стали пешками в чужой игре, и ни одна из них не взяла бы добровольно в руки оружие, если бы не принуждение со стороны. Меньше всего леданам хочется убивать. Потому что каждая из нас находится одновременно и в роли палача, и в роли жертвы. Нам известно, что такое боль и страх, и мы умеем ценить жизнь, как свою, так и чужую, несмотря на то что вынуждены отбирать ее у других. Но это исключительно из-за давления, которое на нас оказывают. Разумеется, среди ледан встречаются те, которые действительно убивают с удовольствием, но их единицы, и долго они не живут. Потому что страсть в бою плохой помощник. Из-за нее теряются внимание и сосредоточенность, подставляя воина под удар. Так что ты несправедлив, нельзя убивать всех. И мне тем более удивительно слышать от тебя подобные рассуждения, учитывая то, что ты сам когда-то оказался пленником обстоятельств, как и многие элимы. Разница лишь в том, что вы справились со своей судьбой, сумели повернуть ее в нужное русло и теперь живете спокойной жизнью. А мы пока не можем справиться, и нам требуется немного помощи. Конечно, легче всего стричь всех под одну гребенку, только это несправедливо, потому что не сегодня завтра каждый сможет оказаться в подобной «гребенке». И что тогда?
— Знаешь, ты сейчас поразительно похожа на своего отца. — Илмар неожиданно улыбнулся, но улыбка получилась грустной. — Когда двадцать пять лет назад я отговаривал его от возвращения к родным, он сказал мне примерно то же самое — что нельзя всех стричь под одну гребенку и что совершившие ошибку должны иметь право ее исправить. Иначе завтра совершит ошибку кто-то из нас и точно так же попросит о прощении. Именно на эти его слова я не нашел тогда ответа. И кстати, нарочно задал тебе провокационный вопрос. Но ты правильно на него ответила. Впрочем, ладно, хватит разговоров. У нас и так мало времени, потому что выучиться всему за три дня невозможно. Скажи, вас обучали анатомии? Помнишь строение скелета?
— Обучали немного, — кивнула Ролана. — Когда учили кости ломать. Но в основном наше внимание акцентировали на венах, сосудах и капиллярах. — Подняв голову, она встретилась с его непонимающим взглядом и поспешила пояснить: — На арене не любили слишком быструю смерть, поэтому нас учили наносить такие порезы, от которых противник умирает медленно, но верно. Когда при большой потере крови сохраняется полная подвижность и боеспособность, битва становится зрелищней, и зрители получают то, за чем пришли.
Охотник заметно побледнел, но от комментариев воздержался.
— Смотри сюда. — Его палец ткнул в верхнюю часть устрашающего рисунка. — Это наш позвоночник. Он состоит из таких вот позвонков. Каждый отвечает за определенные органы в нашем организме. Это значит, что, если, к примеру, я ударю вот сюда, у человека запросто может остановиться сердце. А если сюда, — его палец ткнул в самое начало рисунка, — то сделаю его глухим. Ударом в эту область лишу зрения. Разумеется, лишить зрения можно и более обычным способом, просто выколов пальцами глаза, но этот способ необратим, поэтому не всегда уместен. Дальше… От удара в эту область человек перестанет дышать, а если ударю вот в эту, его скрутит от невыносимой боли.
— Да, знаю, — мрачно отозвалась Ролана, внимательно следя за пальцем. — Это излюбленный удар смотрительниц. Особенно действует, когда висишь на перекладине.
— На какой еще перекладине?
— Да на обычной. Вроде турника, только вдвое крепче, чтобы выдерживала наши агонизирующие тела.
— Кто бы мог подумать, что наши боевые техники будут служить подобному злу!.. — Илмар заметно расстроился и опустил голову, отвлекшись от рисунка. — Знать бы, кому первому пришла в голову подобная мерзость!
— А что тут знать? Идея лежит прямо на поверхности вот этого твоего листа. Выучил, — и можешь пользоваться, как тебе вздумается. Вообще не понимаю, как такие в прямом смысле убийственные знания могли выпустить из долины.
— Как могли? Да точно так же, как любое другое оружие. Сколько его по свету? Не сосчитать. Только весь вопрос не в самом оружии, а в руках, которые его держат. Нас ведь поначалу не убивать учили, а защищаться. Причем руками, потому что никакого оружия нам не доверяли. И существовал Кодекс, нарушение которого строго каралось. Но время внесло свои коррективы. Раньше, когда новичков было много, был присмотр и порядок. А потом несколько раз сменились старейшины, новичков стало единицы, ослабился контроль. И еще сильно повлияла эйфория победы в Холодной битве. Радость победила испуг, элимы расслабились, но не люди. А наши знания, ты права, как и любые другие, могут действовать и во благо, и во вред. Владея нашей техникой боя, ты можешь одновременно и лечить, и калечить. К тому же не нужно таскать на себе лишнее оружие. Ладно, давай внимательно рассмотри рисунок.
