Изумрудная буря - Салливан Майкл Дж. (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Утром пришла Амилия вместе с гувернером Трейс, принеся завтрак и свежие новости. Нимбус, как всегда, был весел и энергичен, глаза его сверкали, он галантно поклонился обеим девушкам. Амилия отказывалась оказывать Аристе такую честь. Верховная наставница императрицы выглядела изможденной, под глазами залегли темные круги, которые с каждым днем становились все отчетливее. Стиснув зубы и сжав кулаки, она мрачно смотрела на Аристу, которая ела завтрак, сидя на кровати Трейс. Несмотря на столь откровенно выказываемое презрение, Аристе она была симпатична. За нескрываемой неприязнью наставницы принцесса видела ее безграничную преданность императрице и желание любой ценой защитить свою подопечную — качества, всегда отличавшие Хилфреда.
— Меленгарскую ведьму перестали искать, — доложила Амилия, холодно глядя на Аристу. — Полагают, что она отправилась в Меленгар или Ратибор. Улицы все еще патрулируют, но никто уже не надеется ее найти.
— Удалось ли что-нибудь выяснить о возможном местонахождении Дегана Гонта? — спросила Ариста.
Амилия бросила взгляд на стоявшего возле двери Нимбуса, и тот подошел ближе.
— Я досконально изучил архивы, — начал гувернер, — но не нашел ничего определенного. Во времена древней империи на месте Аквесты находился город под названием Риониллион, а на месте нынешнего дворца располагалось некое важное здание. Прелюбопытнейший факт: в нескольких документах оно значится как темница. Но здание было уничтожено в ранний период гражданских войн, последовавших за смертью последнего императора. Позднее, в 2453 году, Гленморган Первый построил здесь крепость, чтобы обороняться от повстанцев. Именно в ней мы сейчас и находимся. История умалчивает о подземельях, что мне видится весьма странным, поскольку Гленморгану необходима была темница для содержания бунтовщиков. Я тщательно обыскал почти весь дворец, опросил горничных, изучил старые карты и планы, но не нашел ни единого о ней упоминания.
— Где в Аквесте держат преступников? — спросила Ариста.
— В городе есть тюрьмы для мелких правонарушителей, а также Уоррикская тюрьма в Уайтхеде, куда отправляют более опасных преступников, но не приговоренных к смертной казни. А для людей, обвиняемых в самых страшных злодеяниях, конечно же, существует печально знаменитая тюрьма Манзант и соляная шахта в Мараноне.
— Может, Гонта держат вовсе не в тюрьме и не в подземелье, — сказала Ариста. — Вдруг это просто какая-нибудь тайная комната?
— Полагаю, что смогу расспросить об этом.
— Что с тобой, Амилия? — спросила Трейс, заметив задумчивое выражение на лице наставницы.
— Что? Да нет, ничего… — Словно вырвавшись из каких-то раздумий, Амилия скривилась от негодования и снова взялась за свое. — Все это очень опасно. Задавать столько вопросов, проявлять неумеренное любопытство. И очень рискованно каждый день просить больше еды. Кто-нибудь непременно обратит на это внимание. Сальдур же не дурак…
— Но ведь сейчас ты думала не об этом, Амилия! О чем же? — повторила Трейс.
— Ни о чем.
— Амилия!
Наставница нахмурилась.
— Да просто… Несколько недель назад вы вспоминали о какой-то темной дыре…
— Думаешь, я была там… в этом подземелье?
— Модина, не надо! Не думайте об этом, — попросила Амилия. — Вы слишком хрупкая.
— Я должна вспомнить. Если у меня получится…
— Вы ничего не должны! Эта женщина… Она пришла сюда… Ей нет до вас никакого дела! Ей нет дела до того, что может с вами случиться! Она думает только о себе. Вы и так уже сделали для нее более чем достаточно. Если вы отказываетесь выдать ее, позвольте мне хотя бы увести ее отсюда, подальше от вас. Мы с Нимбусом…
— Нет, — тихо сказала Трейс. — Мы нужны ей… а она нужна мне.
— Земля, — сказала Трейс и вздрогнула.
Ариста обернулась. Она как раз пыталась придумать, чем закончить очередное послание Хилфреду, когда Трейс вдруг заговорила. За все время, что прошло после ухода Амилии и Нимбуса, императрица молча стояла у открытого окна, и это было первое произнесенное ею слово.
— Мокро, холодно… страшно холодно, и голоса, я их помню… вопли и стенания мужчин и женщин, крики, плач и молитвы. Там было очень темно. — Трейс обхватила себя руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону. — Плеск, я помню плеск в пустоте, скрип, резкий поворот и снова плеск. Иногда вдали эхом разносились голоса, откуда-то сверху, из тоннеля. Стены были каменные, дверь деревянная. Миска… да, каждый день была миска отвратительной похлебки, от которой дурно пахло. Еды было так мало…
Трейс раскачивалась все сильнее. Голос ее дрожал, дыхание прерывалось.
— Я слышала звуки ударов и плач, мужчины и женщины днем и ночью молили о пощаде. Потом я услышала новый голос, который присоединился к хору остальных, и поняла, что это мой собственный голос. Я убила свою семью. Я убила своего брата, его жену и малыша Гикори. Я уничтожила целую деревню. Я убила отца. Меня постигла кара.
Трейс заплакала.
Ариста подошла к ней, но от ее прикосновения девушка вздрогнула и отодвинулась. Она схватилась за стену и, всхлипывая, потерла камень руками, орошая все вокруг крупными слезами.
«Это она-то хрупкая?» — подумала Ариста. Удар, постигший Трейс, убил бы кого угодно. Что бы ни воображала Амилия, хрупкой Трейс не была. Но даже гранит расколется, если бить по нему огромным молотом.
— С тобой все в порядке? — спросила Ариста.
— Я все ищу что-то, но никак не могу найти. Я не понимаю, что это за звуки. Все такое знакомое, но… — Она замолчала и покачала головой. — Прости, я хотела тебе помочь. Я хотела…
— Ничего страшного, Трейс. Не переживай.
Императрица нахмурилась.
— Не надо называть меня этим именем. — Она подняла голову. — Трейс умерла.
Глава 16
ДЕРЕВНЯ
Казалось, наступили вечные сумерки. С трудом проникавший сквозь черные тучи скудный свет терялся в густых кронах деревьев. Все вокруг было окутано туманом, который все более сгущался, чем глубже они заходили в джунгли. Повсюду возвышались диковинные растения, стебли которых в обхвате были не меньше ноги человека, огромные листья пестрели замысловатыми узорами, яркими пятнами выделялись пурпурные, желтые и алые цветы. От всего этого буйства природы Адриан чувствовал себя крошечной букашкой, ползущей по гигантскому лесу.
Постоянно лил дождь. Капли падали на листья с громоподобным звуком, а раскаты грома походили на голос гневливого бога. Кругом была вода. Мокрая одежда, ставшая вдвое тяжелее, противно липла к телу, при каждом шаге сапоги издавали громкие чавкающие звуки и увязали в раскисшей земле. Кожа на руках сморщилась, словно у стариков.
Ройс ехал на гунгуане — так винту называли вьючных пони. Он пришел в сознание, но был еще очень слаб. После нападения на Ройса отряд не сразу двинулся в путь — Уэсли настоял на том, чтобы похоронить Стаула, заявив, что не позволит зверью полакомиться членом его команды, и велел рыть глубокую могилу. Никто не роптал, с трудом пробивая толстый слой мощных, переплетенных друг с другом корней. Адриан подозревал, что на самом деле Уэсли не шибко заботит судьба трупа Стаула, но подготовка к погребению дала Ройсу время на отдых, команда была занята делом, а Уэсли лишний раз показал преданность своим матросам. На ум Адриану снова пришла мысль о несомненном сходстве между молодым мичманом и его знаменитым братом.
Ройс закутался в плащ, опустив на лицо отяжелевший от дождя капюшон, и это не сулило Транику и Берни ничего хорошего. До сих пор Ройс играл роль послушного матроса, но Адриан знал, что теперь, когда вернулся плащ, а с головы исчез белый платок, игра окончена. Со дня нападения они почти не разговаривали, Ройсу было не до бесед, но Адриан был уверен, что его друг уже не менее дюжины раз представил себе убийство Траника, а между делом, для развлечения, и смерть Берни. Адриану уже доводилось видеть Ройса раненым, и кокон, в который он превращался в таком состоянии, прячась от мира, был ему хорошо знаком. Вот только, когда придет время, из этого кокона с капюшоном выпорхнет отнюдь не бабочка.
