Град Темных Вод (СИ) - Вран Карина (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
— Доброе утро, я полагаю? — осведомился куратор ровным голосом, не очень-то сочетающимся с девятью пропущенными Вероникой вызовами. — Я у твоей парадной припарковался, мне тебя ждать или мы переносим встречу?
— Десять минут! — выдохнула она, вскакивая с постели.
Календарь в мобильном подтвердил: «завтра» уже наступило.
— Кофе купим по дороге, — с сочувствием в голосе постановил Стас.
Джинсы на его попутчице были надеты мятые, потому как постирать она их после прошлой поездки постирала, а погладить забыла. Свитер был вытянут из шкафа первый попавшийся, и попался один из тех, что выкинуть жалко, а в люди уже не наденешь — с вытянутыми локтями и в катышках. Художественные разводы от въевшейся масляной краски тоже не особо его украшали. Самочувствие было под стать облачению — ее будто бы смачно пожевывал ленивый верблюд, все то время, что она спала. А к самочувствию приправкой шло смутное чувство вины — все же ее ждал человек, делать этого не обязанный, чтобы отвезти ее в свою студию для ее же практики!
В общем, Веронике оставалось только с виноватым видом кивать.
А немногим позже — сверлить взглядом пластиковый стакан и крошить круассан в студии Стаса — вместо работы над картиной.
— Не парься, дело житейское, — Стас со своим завтраком уже расправился.
— Угу, — с пасмурным видом, соперничающим с пасмурностью облачного слоя над городом — пока она спала, бушевала гроза — согласилась девушка.
— Тем более, Вал предупредил, что подъедет позже, — куратор потянулся к сигаретной пачке.
— Он же не должен был вообще сегодня приезжать? — усомнилась в своей памяти Вероника.
— Передумал, — пожал плечами Стас. — С моделью работать всяко удобнее, чем без.
— Ладно, — в принципе, ей на финальной стадии работы с картиной наличие натурщика было сугубо фиолетово. — Вопрос: почему сигареты то из пачки, то из портсигара?
— В приличных местах изображаю из себя культурного петербуржца, — усмехнулся художник. — Ну и в пачке обычные сигареты, а в портсигаре — с вишневым вкусом.
— О.
Вероника захлопала ресницами.
— У всех есть свои маленькие недостатки, — в улыбке Стаса не наблюдалось и тени раскаяния. — Ты вот зависаешь в вирте, так, что потом не добудиться. Я — эстетствую.
Она рассмеялась, легко и звонко — неловкость за «просып» как рукой сняло.
— Работаем, — затушив недокуренную сигарету, махнул рукой в направлении станков куратор.
Вал заявился, когда его уже никто не ждал. Восхитился (с виду — не притворно) обеими работами, подтвердил, что намерен их приобрести.
— Стасов портрет отправится к предкам, я не могу больше слушать, что они уже забыли, как я выгляжу, — с самодовольным видом заявил музыкант, после чего махнул в сторону холста Вероники. — А этот дома будет. Отвез бы на базу, но там не мы одни репетируем.
— Пожалуй, говоря о характере модели, кое-кто упустил из виду манию величия, — попеняла Стасу девушка.
— Учебный момент, — невозмутимо ответил куратор. — Должна же ты научиться подмечать хотя бы самые очевидные черты в натурах?
— Тебе в какой форме удобнее принять вознаграждение? — проигнорировал выпады в свой адрес Вал. — Карта, наличные?
Размер вознаграждения при ней никак не обговаривался, и она не собиралась поднимать этот разговор.
— Наличные, — Вероника отодвинулась от холста, оценивая завершенный портрет. — Половину. А остаток Стасу. Какой-нибудь полезной мелочи купить детишкам, карандашей там или ластиков. Ладно?
— Ладно, — Вал изогнул удивленно свои замечательные брови. — Стас, на минутку.
Пока мужчины общались в некотором отдалении, Вероника выбрала самую тонкую из своих кистей, набрала немного краски и поставила в левом нижнем углу размашистую — такой уж был почерк — подпись: Белозерова. Без имени. А что? Авторская печать вообще имени не содержит, а функцию обозначения авторства выполняет!
— Да, за подсказку о демонах — плюс тебе в карму! — донесся до художницы голос Вала.
— На здоровье, — откликнулась Вероника. — Наслаждайся!
Что-то пробурчал Стас, она не расслышала, да и едва ли он сказал что-то новое. Она смотрела на свою работу — первый удачный мужской портрет — и что-то внутри нее настоятельно требовало продолжения. Вдохновение не отпускало, и нужно было найти ему выход.
Хлопнула входная дверь.
— Завтра заедет забрать, пусть подсыхают, — сказал за ушедшего Вала куратор. — Тебя домой?
— Не-а, — тряхнула волосами девушка. — Я одолжу станок? Он же влезет в багажник?
Стас дважды кивнул.
— Тогда меня до набережной… без разницы какой, просто к Неве.
Она писала на промозглом ветру, пока не задеревенели пальцы. Буйство волн, почти черных после шторма, твердь искусственных границ-берегов из гранита. Мрачное небо, тонкие лучи солнца, озорно пробивающиеся сквозь тучи. Холод и красоту, движение и непоколебимость.
Из такси (отдельная история, забирать художницу не по конкретному адресу, а с набережной, напротив такого-то дома, согласились далеко не сразу) до скамейки у парадной пришлось выгружаться в два захода: сначала холст, также одолженный у куратора, а потом уже станок. Краски не высохли, тут не работала функция — убрать в инвентарь, чтобы проделать это мгновенно, поэтому нужна была осторожность в обращении с полотном.
«Вряд ли кто-нибудь сопрет деревянный станок, пока я доеду до квартиры и обратно», — предположила Вероника, оставляя этот самый станок у скамьи, чтобы транспортировать первым заходом наиболее ценное — картину. «Ну разве что дворники решат, что до мусорки не доперли»…
Процесс похищения станка представителями незаменимой для города профессии так живо рисовался в голове Вероники, что на обратном пути до скамейки она тихонько напевала: «А может это дворник был. Он шел по сельской местности» [9]…
Станок стоял там, где она его и оставила, ни дворники, ни злые страусы на него не покушались, так что пришлось ей затаскивать неудобную конструкцию по ступенькам, затем через высокий порог, подпирая плечом тяжеленную металлическую дверь. Когда дверь придержали, Вероника вздохнула с облегчением.
— Спасибо!
И только после успешного перемещения станка внутрь парадной обернулась.
— Вал?!
— Ник? — не меньше Вероники изумился неожиданный помощник.
— Нет-нет-нет-нет, — скороговоркой забормотала она, зажмурившись, чтобы не видеть оранжевую футболку — другую, не ту, что музыкант надевал для позирования, немного светлее. — Простите великодушно, восьмой этаж, мандарины…..! Нет!
— Молодые люди, вы проходите или ругаетесь? — за спиной Вала остановилась ухоженная дама за сорок, которую Вероника не могла припомнить в числе соседей.
«Этого… пакостника мандаринового я тоже, как соседушку, припомнить не могу. А вот он — есть!» — скрежетнула зубами девушка.
В лифт они заходили втроем: Вероника, Вал, придерживающий станок и одариваемый взглядами, полными ненависти от Вероники, и дама, не без интереса разглядывающая «попутчиков».
— Этаж? — спросила дама, устав, видимо, таращиться.
— Седьмой, — с тоской в голосе отозвалась девушка (вспоминался потоп в кухне, бродящие по этой кухне человечки, страстное желание — не прошедшее и по сию пору! — убить или хотя бы покалечить козла, устроившее ей это «приключение»).
— Седьмой, — раздраженно повторил за ней Вал.
Вероника открыла было рот, чтобы выматерить нахала, но присутствие чужих ушей охладило пыл.
Дама ехала на девятый, посему недолгое совместное путешествие прошло в молчании.
— Ты! — замахнулась на вышедшего за ней парня Вероника.
На языке вертелось слово «бабуин», хотя приносил ей «соседушка» мандарины, а не бананы, и внешне не особо напоминал обезьяну, спустившуюся с пальмы… Помотав головой, чтобы отогнать нездоровые ассоциации, девушка открыла дверь.
