Путь к Эвенору - Розенберг Джоэл (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Теперь его черная борода топорщилась, как запущенная живая изгородь; кожа туго обтягивала скулы и переносицу; а немигающие глаза не отрывались от моих. Одет он был в холщовые моряцкие штаны, снизу подвернутые толстыми валиками: они были ему основательно велики. На плече у него висел мех для воды.
Он еще не заговорил — а я уже знал, что он скажет. Сугубо личное мнение — но ученики Лу всегда казались мне склонными к фанатизму.
— Мы должны заставить молчать всех на этом корабле, — заявил он. Голос его был решителен, упорен и ровен, в глазах горело упрямство, но фанатичного огня я пока не заметил. Перебросив мех через ограждение, он принялся выпускать плетеный кожаный шнур, пока мех не шлепнулся в воду. Тогда он подтянул шнур и привязал мех к ограждению: охлаждаться на ветерке.
Охлаждение испарением. Об заклад бьюсь, ему известно даже, как это именуется по-научному.
— Только потому, что они узнали секрет пороха? — спросил я наконец.
— Да.
Как сказал бы Гассан ибн ас-Саббах, смерть фанатикам! Я покачал головой.
— Когда-нибудь тайна все равно бы открылась. Так почему не сейчас? Если выбор — между раскрытием тайны и хладнокровным убийством капитана и его команды, так лучше пусть будет раскрыта тайна.
Я полез в торбочку у пояса, вытащил пластинку вяленого мяса, разломил пополам и вежливо предложил ему выбирать первым. От него подобной вежливости я не ждал — да и поступи так он, обе половинки могли оказаться отравленными.
Он немного подумал — взвешивал, стоит ли делить еду с величайшим из известных ему предателей, — потом решил, что, в случае чего, его руку это не остановит. И вгрызся в мясо.
— Нет, — продолжал я, — наше преимущество всегда было — и будет — не в тайнах, а в том, что мы идем на шаг впереди. Не будь работорговый порох так дорог, тайна черного пороха не стоила бы ни гроша. Им стоило бы удешевить процесс; черт, может, это и возможно — я не разбираюсь в магии. — Я откусил мяса. Слишком соленое. — Нет, наше дело — идти впереди, а не тормозить других. Сейчас быть впереди означает сменить оружие, стреляющее черным порохом, на оружие, стреляющее порохом бездымным. Больше взрывная сила на единицу объема, дыма меньше. И горит медленнее.
Баст слишком хорошо держал себя в руках, чтобы взгляд его отразил изумление — но что-то в нем все же мелькнуло. Мне не полагалось знать о преимуществах медленно горящего пороха в длинных стволах.
Подошли Тэннети и Джейсон, оба потные от тренировки. Джейсон выглядел уставшим, но победительно-довольным — так нередко выглядят юнцы; Тэннети все еще тяжело дышала, а на шее ее часто билась жила. Вид у нее был совершенно выжатый.
— Мы думаем сойти на берег, — сообщил Джейсон. — Разомнем ноги, поспрашиваем, что и как.
Лицо его было отражением мыслей; я ясно видел, что ему прямо не терпится.
— Тэннети! — Я склонил голову набок. — Что у него на уме?
— Он сказал.
— Не верится.
— Ну, возможно, ему стоило бы уточнить. — На ее лице возникла улыбка. — Один из моряков вернулся и принес слух о каких-то тварях, лезущих из Эвенора. Мы думали выяснить, что говорят местные.
Я повернулся к Джейсону, не спрашивая, почему он сам не сказал мне этого. Ему еще учиться и учиться — я не настаиваю, что все интересное должен делать сам. К тому же собирание сплетен — не такое уж интересное дело.
— Ты спрашиваешь разрешения?
Он подумал об этом. Сперва о том, что он меня не слишком любит, а потом о том, что вполне способен наделать ошибок.
А потому, без всякого выражения, он сказал:
— По крайней мере — совета.
Он тщательно сохранял безразличное выражение лица. Про себя он понял, что принимать совет будет не обязательно.
Тэннети спрятала улыбку. Молодец: мальчику не нужно видеть, как она одобрительно расплывается в ухмылке. Он может занестись так, что свернет шею.
— Ты спрашиваешь гнома?
Джейсон помотал головой.
— Он занят, и Кенда тоже. — Он оглянулся на Баста. — Хочешь с нами?
Баст качнул головой.
— Нет.
Очень вежливо. Баст напоминал мне одного приятеля с Той стороны: Брайан всегда отказывался от приглашения сходить пообедать, издавая единственный — очень характерный — горловой звук, считая само собой разумеющимся, что друзья не обидятся. Не слишком удачное поведение — в конце концов его перестали звать. Почти все.
Джейсон ждал с демонстративным терпением.
— Конечно, — сказал я. — Идите повынюхивайте, но не слишком усердствуйте. Купите что-нибудь, поешьте местной еды — в общем, держите глаза и уши открытыми, а рты — занятыми.
Джейсон и Тэннети отошли. Баст продолжал пялиться на меня.
Черный порох вовсе не был такой тайной, как он считал. Энди была с нами, когда мы с Лу смешивали первую порцию, и помогала растирать. Она знает формулу, и Ахира знает, и я уверен, Дория тоже знает, что входит в черный порох, хотя биться об заклад, что ей известны пропорции, не стану.
Не то чтобы это имело значение — классический рецепт можно нарушить, и все же получить настоящий порох. Главная тайна в том, чтобы знать, что брать, заняться этим и сделать дело.
Так что мой ответ вполне мог звучать так: «Баст, не волнуйся, что тайна выплывет наружу, потому что мы и так знаем ее долгие годы».
Но Баст так стремился перерезать глотки всем, кто узнал тайну, что не стоило указывать ему новые мишени. Лучше попробовать его урезонить.
— Ты сам-то знаешь?
Он покачал головой.
— Слышал... намеки, но вникать не стал. Мне нет необходимости знать, как делается порох, и я не хочу этого знать.
— Мастер Ранэлла знает, и есть кое-какие... указания на случай, если и она, и Инженер умрут. Но я — нет, я не знаю.
Он отвязал мех от ограждения и, прежде чем предложить его мне, вежливо глотнул сам.
Я подумал, брать ли у него мех, и мне пришло в голову, что выпить — значит показать, что я ему доверяю, но потом я решил, что риск слишком велик, хоть смысла травить меня Басту нет. Но он-то этого не знал.
Мы уже и так довольно навозились с ядами, пусть и фальшивыми.
— Не стоит, Баст, — сказал я, возвращая ему мех.
— Ты просишь меня доверять тебе, а сам мне не доверяешь? — спросил он.
Я кивнул:
— Ну, в общем, да.
В конце концов, это просто констатация факта.
Дверь в каюту Энди была приоткрыта. Лучи солнца, проникая сквозь щели в жалюзи, падали на койку и превращали смятые бурые одеяла в пегие. Энди, в шортах и безрукавке — день был жаркий, — по-турецки сидела на койке, посреди разбросанных по одеялу вещей: серебряного кинжала с рукоятью, белеющей новой костью, мотка невероятно тонкой нити, маленького кристалла-линзы, зажатого в глиняной оправе, и длинным, не меньше фута, пером — его она бездумно вертела, а оно переливалось всеми цветами радуги.
Все как всегда.
Она сперва меня не заметила, сосредоточившись на толстой книге в кожаном переплете. Я взглянул на страницы и обнаружил, что не просто не могу понять написанного, но знаки дрожат и расплываются у меня перед глазами.
Снова магия. Я вздрогнул — не люблю я ее.
Я молча стоял в дверях. Молчать я умею. Однажды я просидел на дереве, не издав ни звука и не шевелясь, почти сутки — солнце взошло, закатилось и взошло снова — хотя и теперь еще у меня бедра и копчик принимаются ныть, стоит мне об этом вспомнить. А ведь сколько лет прошло!
— Закрой дверь и садись, — сказала она, не поднимая глаз. — Я не кусаюсь.
— Да ну тебя.
Она подняла голову, и струи света и тени омыли ее лицо, выхватив глаза и губы: она улыбнулась. На миг, лишь на краткий миг, годы унеслись прочь: мы снова были юными, нам было по двадцать. Возможно, она ничуть не состарилась за все эти годы, возможно, просто хорошо выглядела. Я не верю во всю эту чушь с Той стороны, что расцвет женщины приходится на двадцать и около того, а к тридцати она начинает сдавать.
Но это длилось лишь миг; она отвернулась, одна полоска тени скрыла глаза, другая — губы.
