Телохранитель ее величества: Точка невозврата (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич
Я глядел во все глаза и боялся проглядеть хоть что-то. Катарина рядом стояла навытяжку, молчала и не обращала на меня внимания. Поет про себя, понял я. Прощается. Она хоть и пасет меня, но одна из них. Да уж, это зрелище стоило такого жесткого подъема.
Действо продолжалось долго, может, полчаса, а может час – я не смотрел на время. Но вот голоса и песни стихли. Мишель подошла к столам, аккуратно сложила флаги, один, потом другой, и протянула одной из пятерых центровых, невысокой пышной девочке лет двадцати пяти. Что сказала при этом – не услышал, комната поглощала звуки, а мы стояли далеко, но явно что-то ритуальное, вроде: "Мы всегда будем скорбеть о них…" Над ухом же у меня раздался шепот Катарины:
– Недели две назад произошло покушение. – Погибли две девчонки. Покушение произошло на Земле, там же их и похоронили, потому у нас только церемония прощания. Без тел и гробов.
Я кивнул. Тащить сюда гробы с Земли?.. Да и земля там мягкая, Родина человечества все-таки. Там им будет лежаться не хуже, чем развеянными над безжизненной раскаленной ядовитой пустыней. Повезло девочкам со смертью, если со смертью вообще может везти.
– Это "девятка", тот взвод, что принял удар, – она указала на пятерых в центре. – Некоторые из них были ранены, а одна до сих пор на Земле. Основная же группа вчера вечером вернулась, а обычно церемонию прощания мы устраиваем на утро следующего дня.
– Почему вчера не сказала? – прошептал я в ответ.
– Не посчитала нужным. Тебя вообще не должно быть здесь, это святилище, место таинств. Чужие сюда не допускаются. Мне стоило больших трудов выбить разрешение для тебя, и то только потому, что ты прошел испытание.
– Но зачем? – не понял я. – Для чего?
Она усмехнулась:
– Чтобы знал, куда идешь, и что тебя может ждать. Путь, начинающийся с похорон – разве это не символично? Кстати, ты еще можешь соскочить.
– Не смешно! – я сжал кулаки, но скорее по привычке – злости не чувствовал. Уже не чувствовал.
– Пойдем, церемония заканчивается. Не стоит всем видеть тебя здесь.
Она потащила меня прочь, я лишь заметил, что свечи в руках у присутствующих начали гаснуть.
– Стой здесь.
Мы вновь прошли этот длинный тоннель с пятью (шестью?) шлюзами, дошли до "жилой" части подземелий, и она оставила меня в какой-то нише в боковом тоннеле. Вскоре народ потянулся назад – я хорошо слышал звуки переговаривающихся голосов более чем сотни человек. Шли долго, но я не нервничал. Однако, не все пошли по главному тоннелю: к моему сожалению, некоторые выбрали тот, в котором стоял я.
Я вжался в нишу. Меня было плохо видно, и они почти прошли мимо, но кто-то что-то почувствовал и оглянулся. И дал сигнал всем остальным. Пауза.
– Ты что тут делаешь?
Оливия. Черненькая. И все ее девчонки, оба охранявшего ее высочество в тот день возле фонтана взвода. А также те пятеро из взвода пострадавшего. Все – хранители, почти два десятка человек. Они недоуменно застыли, уставившись на меня – лица их выдавали неприязнь.
– Стою! Я поднял руки и сделал шаг вперед, решив, что лучшая стратегия – это нападение. – Я ходил на вашу церемонию.
Некоторые из девчонок переглянулись, перебросились парой слов – очевидно, так они и подумали. Но ничего хорошего в этих словах для меня не крылось.
– Мне жаль, что девчонки погибли, – продолжил я, опуская тональность до трагической. Я не знал, что говорить, ткнул наугад. – Такие молодые…
Мимо. Реакция стала еще более негативная. Я остановился и собрал все силы в кулак, чтобы инстинктивно не попятиться от негодующей волны. Подсознательно я чувствовал, что правда пойдет еще хуже – если выяснится, что мне РАЗРЕШИЛИ присутствовать на их церемонии… Тогда у меня точно начнутся проблемы, особенно когда начну обучение. Хранителей не стоит недооценивать.
Оливия запыхтела и двинулась в мою сторону, но ситуация разрешилась неожиданным образом. Одна из пяти, которая принимала у Мишель флаги, мягко, но уверенно схватила ее за руку:
– Погоди! Я сама.
Да, та самая девочка. Ниже меня ростом, полная, но совсем не толстая, с расплывшимися чертами лица, с равнодушием в глазах и злостью в движениях. Она сделала несколько шагов мне навстречу.
– Мы о тебе слышали, Первый Мальчик.
Я кивнул, с намеком на реверанс.
– Польщен.
– Что ты там делал? – кивок за спину, где остался тоннель в убежище. Эту девочку факт осквернения священного места заботил мало, во всяком случае, мне так показалось. Я решил рискнуть, пожал плечами и ответил честно:
– Они там наверху решили, что если я начну свой путь с похорон, будет к лучшему. Чтобы знал, куда иду, и что может случиться.
– Мудро, мудро… – Глаза девочки не сверкали молниями, сама она не собиралась раскатывать меня в лепешку.
Повисло молчание. Девчонки все еще были недовольны, но поступок этой пухленькой выбил их из колеи. Однако, они признавали за ней право как "покарать" меня за святотатство, так и "помиловать", и ждали ее решения.
– Мамочка. – Девчонка протянула руку. Грубо, по-мужски. Я пожал ее, почувствовав, что "прощен".
– Хуан.
Затем добавил:
– Я – эксперимент вашего начальства. Они хотят поиграться с мальчиками, а начать с меня.
– Мы знаем. Про тебя уже все всё знают.
– Мне жаль, если нарушил ваши традиции… – вновь начал я, но она перебила:
– Мне все равно. И ушедшим девчонкам – тоже. Забей.
Оливия за ее спиной уничтожила меня взглядом, но на этом ее агрессия кончилась.
– Нет, но мне правда жаль ваших девчонок. И вообще всех девчонок. Их же там СТОЛЬКО!!!
Мое искреннее ошеломление было написано на лице, и все два десятка хранителей усмехнулись. Грустно.
– Не надо жалеть. – Мамочка покачала головой. – Никого. Мы все давали присягу, давали клятву умереть; каждая из нас знала, на что идет. Карла и Луиза в том числе. Надо не жалеть, надо помнить, а мы помним.
Я кивнул и… Растерялся. Они смотрели на меня, все три взвода, а я, как мальчишка, молчал и хлопал глазами.
Мамочка вновь пришла на помощь, еле заметно улыбнувшись:
– Ничего, Хуан, это придет, поймешь еще. Пока же те, кто разрешил, правы: совсем недавно нас было восемь, а сейчас – шесть. Если забудешь, что это может случиться с тобой, это обязательно случится. Мы – не они – она обернулась к остальным девчонкам и окинула всех, кроме своих, высокомерным взглядом. – Мы, как и ты – проект корпуса. Шансы, что петь будут над нашими с тобой флагами, гораздо выше. И всегда будут выше. Не забывай.
– Спасибо… – выдавил я. Мамочка улыбнулась и собралась идти дальше, но на ходу обернулась:
– Если будет что серьезное – говори. Поможем.
Они ушли, всей гурьбой, в полном молчании. Мамочка чеканила шаг, идя впереди, наплевав на косые взгляды в спину. Что ж, она в своем праве. Да и эти девчонки, "девятка", они не такие, как группа Оливии. "Проект корпуса" – запали в душу ее слова.
– Что это здесь было? – раздался осторожный голос Катарины, незаметно подошедшей сзади.
– Благословление.
– Что-что? – ее брови недоуменно взлетели вверх.
Я повторил. Она потрусила головой, словно отгоняя наваждение, и не желая продолжать тему, огорошила:
– У меня новости. Королева сможет увидеться с тобой вечером. Так что пошли, у нас мало времени.
Она развернулась и пошла прочь, предоставляя мне самостоятельно догонять ее. Я последовал за ней, пытаясь понять, что значит для меня эта новость. Ощущение Рубикона, от которого, если его перейти, возврата не будет, не было.
Перед шлюзом выхода нас ждали. Кассандра и Паула. Подойдя к ним, Катарина протянула золотую карточку с зеленой полоской венерианского государственного банка:
– Приведите его в божеский вид. – Затем внимательно посмотрела в глаза Паулы. – Вы это можете, я знаю.
