Магометрия. Институт благородных чародеек - Мамева Надежда (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Именно поэтому мое внимание привлекла одна мадам, прогуливавшаяся по аллее подле северного фасада. Она куталась в шаль, шляпка с плотной вуалью придавала ее образу загадочности. Но смущало другое: рост, широкая, мужская походочка и что-то неуловимо-знакомое.
Присмотрелась внимательнее. Помотала головой от бредовости идеи. Это точно был не морок — сквозь него я бы увидела истинную суть. Похоже, что Лим где-то ухитрился раздобыть еще одно женское платье, и даже своего размерчика.
Решила проверить догадку и, ускорив шаг, догнала «даму», совершавшую моцион.
— Не желаете ли покаяться в грехах, дщерь? — обратилась я к «незнакомке» на всякий случай с нейтральной, как мне казалось, фразой, соответствующей моему облику.
Мадам остановилась, повернула голову и медленно начала поднимать вуаль. Наши взгляды встретились. В насмешливом янтаре глаз Лима я увидела свое отражение, без монашеского одеяния.
Демонюка приставил палец к губам:
— Тсс! — и невозмутимо-серьезным тоном добавил: — Ты меня в этом наряде не видела! И даже не спрашивай, как я его раздобыл. А вот как ты стала славянским падре?
— Поверь мне, тебе этого тоже лучше не знать… — уклончиво ответила я, внутренне сгорая от стыда за оглушенного и ограбленного эльфенка.
Лим пристально посмотрел на меня, но так ничего и не добавил, лишь чопорно опустил вуаль и, направившись к собору, произнес:
— Нам стоит поторопиться. Заутреня как раз закончилась, и мы легко можем пройти в храм.
Я зашагала рядом.
— А зачем нам именно туда?
— Исакий — не только христианский храм. Он построен на выходе на поверхность одной из магических жил. Источник и дает небольшое искажение общего фона. Это проявляется отчасти и в естественном экранирующем эффекте.
— Я и не знала…
— Странно, это общеизвестный факт. Даже выражение есть: «Магический щит Исакия сбережет и от бомбежек и от фаерболов». Разве не слышала? — закончил он удивленно.
Я лишь помотала головой. Лим выдохнул и, извиняясь, произнес:
— Прости, забыл, что ты неподготовленная…
— Да ничего, — мне стало немного грустно: все же мы с ним очень разные. То, что для него очевидная истина, для меня — открытие. — Постараюсь быть прилежной ученицей и заполнить пробелы в знаниях.
Рыжий словно почувствовал эту даже не эмоцию, а отголосок чувства. Он остановился, взял в руку мою ладонь и, пристально глядя в глаза через газ вуали, проговорил:
— Я влюбился в тебя в тот самый миг, когда увидел. Упавшая на гравий, с вывихнутой ногой, ты не сдавалась, ты была отчаянной, решительной. Без уловок и уверток, которыми славятся выпускницы института. Ты — честна с миром и с собой, потому что ты настоящая, живая. Без лжи и фальши. И то, что не испорчена нашим, магическим, миром, не знаешь наших подковерных интриг за власть, силу дара, пару — для меня это ценно и значимо, поверь. Я не хочу, чтобы ты менялась.
Сейчас Лим говорил сердцем, отбросив всю свою холодность и аристократическую сдержанность. Искренне и пылко. Не отдавая себе отчета, ответила ему признанием:
— А я и не знаю, когда влюбилась в этого рыжего, наглого, самоуверенного сноба-инквизитора.
— Так значит, наглого? — коварно уточнил Лим.
— Ага.
— Говоришь, самоуверенного?
— Есть такое, — я не отказывалась от своих слов.
— И сноба?
— Угу.
— Тогда могу только посочувствовать вашей дальнейшей судьбе.
— Это еще почему? — наигранно удивилась я.
— Ну, вам же, сударыня, его терпеть, а не мне…
Незнамо чему, но я улыбалась.
Когда мы поднимались по мраморным ступеням, я все же вернулась к первоначальной теме разговора:
— И все же почему Исакий? Ну, щит и щит…
— Видишь ли, сейчас вся инквизиция города стоит на ушах. Пока мы не пользуемся даром, нас засечь невозможно, но как только я начерчу пентаграмму переноса, и ты начнешь заполнять ее своей силой, это будет сигналом, не хуже чем залп из сигнальной ракетницы. Щит источника даст нам небольшую фору…
— Понятно… — протянула я задумчиво, входя в собор, и, спохватившись, спросила: — А тебе не будет плохо в храме?
От этого вопроса демон аж споткнулся.
— С чего это?
Я замялась, пытаясь подобрать ответ покорректнее.
— Ну, вроде же церковь и… демоны…
— А, ты про это… — рыжий лишь махнул рукой. — Я же не дейрий-беспокойник какой-нибудь. Так что все нормально. Скажу больше, у меня есть знакомый демон, который даже в церковном хоре поет.
«Кажется, мир сошел с ума. Или я. Или вся вселенная разом», — сделала для себя неутешительный вывод.
Сумрачно и иконно — вот как можно охарактеризовать внутреннее убранство Исакия. Увы, полюбоваться им мне не дал демонюка, уверенно потащив меня к аналою. Перед самыми вратами он воровато оглянулся, удостоверившись, что в нашу сторону никто не смотрит, приоткрыл боковую дверку и, ловко юркнув внутрь, утянул меня за собой.
Мы оказались там, куда ни одна дочь Евы не должна была входить: алтарь и покои архиепископа. Но Лима, это, кажется, не смущало. Он уверенно тащил меня вперед и вперед, благо Божьих служителей нам пока не попадалось.
Рыжий приоткрыл одну из дверей и заключил:
— Ага, вот это нам подойдет, — с этими словами демонюка вошел в келью.
После этого он запер дверь на засов и, больше не теряя ни минуты, начал чертить на полу пентаграмму. Делал он это, как и полагается демону, в лучших традициях богохульства: елозя по дощатому полу восковой освещенной церковной свечой, позаимствованной из иконостаса в келье.
Лим закончил и выпрямился.
— Ты готова?
— Нет. — Честно ответила я.
— Я тоже. — Не менее честно ответил рыжий. — Но придется.
Мы встали в центр. Лим крепко обнял меня.
— Давай.
Я зажмурилась и честно попыталась вспомнить, как это было в прошлый раз. Ничего не произошло. Мы так и стояли, сопя в лицо друг другу.
— Знаешь, кажется, у нас проблема… — виновато начала я. — Похоже, что предположение Аарона верно и мой дар завязан на сильные эмоции. В тот раз, чтобы переместиться обратно, он напугал меня, укусив в шею.
— Значит, на эмоции… — задумчиво протянул Лим.
— Да, — печально подтвердила я, опуская руки.
Демон же своих не разжал.
— А может, оно и к лучшему, — начал он. — Ты так меня хотя бы не прикончишь своим даром, пока мы в пентаграмме, все равно твоя сила будет уходить в нее…
— А за что мне тебя «приканчивать»? — тон и формулировка меня слегка насторожили.
— Понимаешь, вчера вечером я не смог сдержаться… — Лим выглядел виноватым, но ничуть не раскаявшимся. — В общем, как бы помягче сказать… Демоны это ощущают с самого момента единения… И скажу даже больше, я чувствую, как в тебе уже зародилась жизнь. В общем, ты беременна и ждешь от меня ребенка.
Да, я медик и умом знаю, что процесс оплодотворения яйцеклетки протекает от шести до семидесяти двух часов. Но я еще и женщина, а для каждой женщины известие о том, что она станет матерью, — шок. Тем более что Лим был в роли папочки более чем убедителен.
Пол заходил под ногами ходуном, пламя вокруг нас закрутилось в бешеном кольце торнадо, но я ничего этого не замечала. «Я беременна», — мысль, звучавшая в сознании набатом, закрывала все остальное.
Лим сжал меня в объятиях еще сильнее и поцеловал. Властно, напористо, решительно. Заставляя забыть обо всем, добиваясь ответа. И я откликнулась, закрывая глаза, отпуская вожжи.
Когда все закончилось, я так и не поняла. В этот раз не было выворачивающей наизнанку боли, отдающейся в каждой мышце, в каждом сухожилии. Мы оказались посреди темного переулка под проливным дождем.
— Твою ж мать! Скотина, права купил, а ездить так и не научился! — Какой-то мужик вдалеке материл неумеху-водителя, щедро окатившего его из лужи.
Мы так и стояли с Лимом, обнявшись. Вода стекала холодными, жгучими каплями по нашим лицам, плечам, одежде. А мы улыбались друг другу, как двое сумасшедших.
Вернулись. Вернулись обратно.
