Тысяча Имен - Векслер Джанго (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
— Нет. — Лицо Феор вновь стало отрешенным. Голос ее зазвучал медленно и осторожно, словно ей вдруг стало трудно говорить. — Потому что я — наатем.
Винтер помолчала. Она сталкивалась с этим словом и прежде, но до сих пор не узнала его точного перевода. Говоря «наатем», хандараи, судя по всему, имели в виду колдуна или чародея, однако в ином смысле и без того зловещего оттенка, которым эти слова обладали для слуха ворданаев. Дословно «наатем» означало «тот, кто прочел». Впрочем, даже в представлении хандараев наатемы были существами из легенд или волшебных сказок. Ни один хандарай из тех, с которыми довелось общаться Винтер, не мог похвастаться, будто видел живого наатема собственными глазами, — точно так же как никто из современных ей ворданаев не мог бы сказать, что лично встречал демона или колдуна.
В наступившей тишине Бобби с любопытством покосился на Винтер.
— Что она сказала?
— Что она священнослужительница, — ответила Винтер, — но не из искупителей. Они прихватили ее с собой, потому что думали, будто она защитит их от нашей магии.
Паренек от души рассмеялся.
— Нашей магии?
— Искупители относятся к таким вещам со всей серьезностью.
— Значит, она была пленницей? — Бобби глянул на Феор с интересом, и девушка ответила ему вежливым непонимающим взглядом.
— Думаю, да. — Винтер снова перешла на хандарайский. — Феор, если бы ты могла покинуть лагерь, куда бы ты отправилась?
— Вернулась бы к Матери, — не колеблясь, ответила девушка, — в Эш–Катарион. Она будет меня искать.
Винтер села прямо, чуть откинувшись назад.
— Она хочет вернуться домой, — сообщила она Бобби.
— Всякий бы хотел, — заметил паренек.
«Не всякий», — подумала Винтер. И вслух продолжила:
— Ее дом, по крайней мере, намного ближе наших. Быть может, нам и удастся ей помочь.
Беседу прервал негромкий стук по шесту палатки.
— Это я, Графф.
— Заходи, — сказала Винтер.
Феор приветственно кивнула бородатому капралу, и он неуверенно наклонил голову в ответ.
— Она соображает, что к чему? — спросил он, обращаясь к Винтер.
— На мой взгляд — вполне. — Винтер повернулась к Феор. — Это капрал Графф. Именно он вправил тебе руку.
Девушка подняла стянутую повязкой конечность.
— Скажи ему, что он превосходно справился с делом.
Когда Винтер повторила эти слова по–ворданайски, Графф засмеялся, и его заросшее лицо едва заметно порозовело.
— Да там ничего сложного и не было, простой перелом.
С этими словами он улыбнулся Феор и вновь обратился к Винтер:
— Приходил посыльный. Вас хочет видеть полковник.
Хорошее настроение, которое у Винтер и без того никогда не держалось долго, при этих словах мгновенно улетучилось.
— Полковник? Зачем?
— Мне этого не сказали.
— Ты не думаешь, что… — Винтер покосилась на Феор.
— Это вряд ли. Как бы то ни было, он велел явиться при первой возможности, а это значит «бегом и не мешкая», так что лучше поторопитесь.
— Ты прав.
Винтер не без труда поднялась на ноги и оглядела себя. Ей определенно не мешало бы переодеться в чистое, но как устроить это в присутствии трех посторонних? Кроме того, ей отчаянно хотелось принять ванну, однако это желание было уж вовсе невыполнимым. Содержание себя в чистоте оказалось одной из самых серьезных проблем, с которыми сталкивалась Винтер, сохраняя свою тайну, — во всяком случае, с тех пор как они покинули Эш–Катарион. По счастью, требования к личной гигиене были в полку не слишком высоки.
— Присматривай за ней, пока я не вернусь, — сказала она Бобби и прибавила, обращаясь к Феор: — Мне нужно уйти. Оставайся в палатке и, если тебе что–то будет нужно, постарайся объяснить это Бобби знаками.
Феор кивнула. Взгляд ее лиловых глаз оставался совершенно невозмутимым. Винтер посмотрела на нее еще раз и выскользнула наружу.
— Старший сержант Винтер Игернгласс явился по приказанию, сэр!
Винтер держала руку у виска, покуда капитан не махнул рукой, что означало: «Вольно». Палатка полковника была ничуть не просторней, чем ее собственная, зато порядка в ней оказалось гораздо больше. В нескольких чемоданах, расставленных вдоль брезентовых стен, по всей видимости, хранились личные вещи полковника. Посреди палатки располагались низкий складной столик и походный письменный стол, на котором размещались перья и плотно закрытые емкости с чернилами и песком. Офицеры, следуя хандарайскому обычаю, восседали на подушках — капитан Д’Ивуар справа от Винтер, лейтенант Варус слева.
Сам полковник сидел во главе стола. Он оказался совсем не таким, каким представляла его Винтер. Во–первых, гораздо моложе, во–вторых, худощавым и утонченным, а не упитанным и надутым, как большинство старших офицеров. Длинные тонкие пальцы полковника постоянно двигались, словно жили собственной жизнью: сплетались и расплетались, что–то переставляли и постукивали по столешнице. Серые глубокие глаза задумчиво всматривались в Винтер, словно взвешивая и оценивая увиденное. Девушку охватило неприятное ощущение, что она может не выдержать проверки.
— Сэр, — сказала она, — прошу прощения за свой внешний вид. После возвращения в лагерь мне нужно было поспать, и ваш приказ мне передали сразу после пробуждения.
Полковник усмехнулся, и в глазах его заплясали странные искорки.
— Об этом, сержант, можете не волноваться. Учитывая все обстоятельства…
Капитан Д’Ивуар откашлялся.
— Мы расспросили о произошедшем нескольких солдат вашей роты, но я просто хочу убедиться, что мы ничего не упустили. Вам было приказано разведать обстановку на холме, тянувшемся вдоль линии следования колонны?
Винтер кивнула, ее сердце сжалось.
— Покойный лейтенант Д’Врие, — продолжал капитан, — повел роту вниз с этого холма, по долине и вверх по соседней возвышенности.
— Он стремился войти в контакт с противником, сэр.
— Это вы посоветовали ему действовать подобным образом?
Винтер едва заметно расправила плечи.
— Никак нет, сэр. Я советовал не делать этого.
— На каком основании?
— Потому что, сэр, мы бы слишком удалились от колонны и не успели бы отступить, если бы столкнулись с превосходящими силами противника.
Капитан кивнул.
— Затем с вершины этого холма вы увидели приближавшуюся кавалерию противника. Солдаты вашей роты, по словам одного из них… — капитан мельком глянул на бумагу, лежавшую на столе, — бросились наутек, точно трусливые зайцы.
— Они растерялись, сэр. Противник был… многочислен.
При таком явном преуменьшении губы полковника чуть дрогнули, однако он не сказал ни слова. Капитан Д’Ивуар продолжал:
— И что же предпринял в этой ситуации лейтенант Д’Врие?
— Он… — начала Винтер и запнулась. Осуждать поведение одного старшего офицера в присутствии другого не принято. Прежде всего потому, что офицеры, как правило, были заодно, а потому нарушитель негласного закона запросто мог нарваться на негласную же месть. Но… капитан ведь сам задал этот вопрос. Винтер помолчала, лихорадочно прикидывая, как помягче изложить происшедшее. — Лейтенант сразу же поскакал в направлении колонны. Полагаю, он спешил предупредить вас о близости неприятеля.
Снова по губам полковника проскользнула едва различимая улыбка, а Фиц Варус издал звук, весьма походивший на сдавленный смешок. Лицо капитана Д’Ивуара оставалось совершенно бесстрастным.
— Именно в этот момент вы взяли на себя командование ротой и приказали солдатам построиться в каре на дне долины.
— Так точно, сэр.
— Что они и исполнили вопреки тому, что наши инструкции по строевой подготовке не включают построение в каре отдельной ротой.
— Мы упражнялись, сэр.
— А затем вы отразили атаку вражеских всадников в количестве… сколько их там было? Три тысячи? — Капитан вопросительно взглянул на Фица.
— По меньшей мере, — подтвердил лейтенант.
— Большинство их проскакало мимо, сэр, — сказала Винтер. — Только сотни две, по сути, задержались, чтобы атаковать нас.
