Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р. (книга бесплатный формат TXT, FB2) 📗

— Мужайся. Из моря мы вышли, в море вернемся. Открой рот и вкуси благословение бога. Наполни водой свои легкие, чтобы умереть и вновь возродиться. Не борись, это бесполезно.

Парень либо не слышал его под водой, либо совсем потерял веру. Он бился так, что Эйерону пришлось позвать на помощь. Еще четверо утопленников подошли и пособили ему удержать несчастного.

— Бог, утонувший за нас, — воззвал жрец глубоким, как море, голосом, — возроди раба твоего Эммонда из моря, как возродился ты сам. Благослови его солью, благослови его камнем, благослови его сталью.

Парень наконец перестал пускать пузыри, и сила покинула его тело. Эммонд всплыл лицом вниз, бледный, холодный и смирный.

Лишь тогда Мокроголовый заметил, что к утопленникам на усыпанном галькой берегу прибавилось трое всадников. Эйерон узнал старого Спарра, остролицего, с водянистыми глазами — его шамкающий голос был законом в этой части Большого Вика. Старика сопровождали его сын Стеффарион и еще один юноша в темно-красном, подбитом мехом плаще. Плащ заколот черной с золотом пряжкой в виде боевого рога Гудбразеров — стало быть, это один из сыновей Горольда. Жена родила ему трех парней поздно, после целой дюжины дочек, и говорят, что их одного от другого не отличить. Эйерону, впрочем, и дела особого не было до того, кто такой этот — Грейдон, Горменд или Грен.

По команде жреца утопленники, взяв Эммонда за руки и за ноги, вынесли его на берег выше черты прилива. Эйерон шел за ними, прикрытый только набедренной повязкой из тюленьей кожи. Мокрый, весь в мурашках, он вновь ступил на сушу, на холодный песок и обкатанную морем гальку. Один из утопленников подал ему грубый домотканый хитон, выкрашенный в зеленые, синие и серые пятна — цвета моря и Утонувшего Бога. Эйерон оделся и выпростал наружу длинные черные волосы. Сталь ни разу не касалась их с тех пор, как он вышел живым из моря, — теперь они, как рваное покрывало, падали ниже пояса. В них и в косматой бороде запутались водоросли.

Утопленники, став кружком над телом, читали молитвы. Норьен сводил и разводил руки Эммонда, Рас сидел у него на груди. Когда подошел Эйерон, верующие расступились. Жрец развел пальцами холодные губы юноши и дал ему поцелуй жизни — раз, и другой, и третий, пока море не хлынуло у него изо рта. Парень закашлялся, начал плеваться и раскрыл испуганные глаза.

Вот еще один вернулся — говорят, это знак особого расположения Утонувшего Бога. Все другие жрецы время от времени теряют своих прихожан, даже Тарл Трижды Тонувший, которого когда-то считали до того святым, что доверили ему короновать короля. Все, кроме Эйерона Грейджоя, Мокроголового. Он побывал в водяных чертогах самого бога и вернулся на землю, чтобы рассказать о них.

— Встань, — велел он ожившему, хлопнув его по голой спине. — Ты утонул и вернулся к живым. То, что мертво, умереть не может.

— Но восстает, — зачастил парень, кашляя и отплевываясь. Речь давалась ему с трудом, но так уж устроен мир: чтобы выжить, нужно бороться. — Восстает вновь. — Эммонд, пошатываясь, поднялся на ноги. — Сильнее и крепче, чем прежде.

— Теперь ты принадлежишь богу, — сказал ему Эйерон. Другие утопленники награждали парня дружескими тычками и поцелуями, принимая его в свое братство. Один помог ему надеть пестрый домотканый хитон, другой вручил дубинку, сделанную из плавника. — Ты принадлежишь морю, и море вооружает тебя, — продолжал жрец. — Мы молимся за то, чтобы ты храбро сражался этим оружием против всех врагов нашего бога.

Лишь завершив обряд, он обратил внимание на трех всадников, наблюдавших за всем этим с высоты своих седел.

— Вы приехали, чтобы быть утопленными, милорды?

— Меня уже топили мальчонкой, — ответил Спарр, — и Стеффариона тоже, в день наречения имени.

Эйерон фыркнул. Нет сомнения в том, что Стеффариона вскоре после рождения посвятили Утонувшему Богу. Младенцев при этом окунают в купель с морской водой, едва смочив им волосики. Неудивительно, что Железных Людей, некогда правивших повсюду, где слышался шум прибоя, теперь бьют все и каждый.

— Это не настоящее утопление, — заявил жрец. — То, что не умрет, не может надеяться на возвращение к жизни. Зачем же вы здесь, если не для того, чтобы доказать свою веру?

— Сын лорда Горольда привез вам известие. — Спарр указал на молодого человека в красном плаще. На вид тому было лет шестнадцать, не больше.

— Который из них ты будешь? — спросил его Эйерон.

— Я Горменд. Горменд Гудбразер, с позволения вашей милости.

— Лишь Утонувший Бог может оказать нам милость. Тебя топили, Горменд Гудбразер?

— В день наречения имени. Отец послал меня за вами. Он хочет вас видеть.

— Ну что ж, вот он я. Лорд Горольд может приходить и любоваться мной, сколько ему угодно. — Эйерон взял у Раса кожаный мех со свежей морской водой, откупорил его и отпил глоток.

— Я должен доставить вас в замок, — настаивал молодой Горменд, не сходя с коня.

Боится слезть, чтобы не замочить сапоги.

— Я занят божьим делом. — Эйерон не привык, чтобы мелкие лорды им помыкали.

— К Горольду прилетела птица, — сказал тогда Спарр.

— Мейстерская птица, с Пайка, — подтвердил Горменд.

Черные крылья, черные вести.

— Вороны летают над солью и камнем. Если вам нужно мне что-то сказать, говорите здесь.

— Эта весть предназначена только для твоих ушей, Мокроголовый, — ответил Спарр. — При других я не хочу говорить об этом.

— Эти «другие» — мои утопленники, слуги божьи, как и я сам. У меня нет от них секретов, как и от бога, у чьих священных вод я стою.

Всадники переглянулись.

— Скажи ему, — сказал Спарр. Юноша в красном плаще собрался с духом и брякнул без всяких обиняков:

— Король умер.

Всего два слова, но самое море всколыхнулось, когда он их произнес.

Четверо королей было в Вестеросе, но Эйерон и не спрашивая знал, о ком речь. Железными островами правил Бейлон Грейджой и никто иной. Король умер… как это возможно? И одной луны не прошло, как Эйерон виделся со своим старшим братом, вернувшись после набега на Каменный Берег. Седые волосы Бейлона наполовину побелели, пока его не было, и сгорбился он еще сильнее, чем прежде, но при всем при том совсем не казался больным.

Жизнь Эйерона Грейджоя держалась на двух могучих столпах, и два коротких слова только что подкосили один из них. Теперь у меня остался только Утонувший Бог. Да сделает он меня таким же сильным и неутомимым, как море.

— Расскажите мне, как умер мой брат.

— Его величество упал с моста на Пайке и разбился о скалы внизу.

Твердыня Грейджоев стоит на утесах, торчащих из моря. Ее строения и башни соединяются между собой мостами — и каменными, и веревочными, с настилом из досок.

— Это случилось во время шторма? — спросил Эйерон.

— Да, — сказал юноша.

— Штормовой Бог низверг его в пучину, — объявил жрец. Тысячу тысяч лет между морем и небом идет война. Море породило Железных Людей и рыбу, которая питает их даже зимой, штормы же порождают только горе и скорбь. — Мой брат Бейлон вернул нам былое величие, и это разгневало Штормового Бога. Теперь брат пирует в водных чертогах Утонувшего Бога, и служат ему русалки. Его труд предстоит завершить нам, оставшимся в этой сухой и унылой юдоли. — Жрец снова закупорил пробкой мех с водой. — Я поговорю с твоим лордом-отцом. Далеко ли отсюда до Хаммерхорна?

— Шесть лиг. Вы можете сесть со мной на коня.

— Один скачет быстрей, чем двое. Отдай мне своего коня, и да благословит тебя Утонувший Бог.

— Возьмите моего, — предложил Стеффарион Спарр.

— Нет. У него конь сильнее. Слезай, парень.

Юноша, чуть-чуть поколебавшись, слез и взял коня под уздцы. Эйерон поставил босую темную ногу в стремя и сел. Он не жаловал лошадей — твари с зеленых земель, одно баловство от них, — но необходимость вынуждала его ехать верхом. Черные крылья, черные вести. Он чувствовал, что надвигается шторм, а штормы приносят одно только зло.

— Ждите меня в Пебблтоне, у башни лорда Мерлина, — сказал он утопленникам, поворачивая коня.