Полуденные врата - Роэн Майкл Скотт (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Дверь тихо закрылась, и над ней, прошелестев, спустился занавес из бусин. А комната…
Я вгляделся. Комната была с низким потолком, бедная, чересчур пестро украшенная, как дешевый китайский ресторан, с пластмассовой покрытой лаком «лепниной» и отстающими от стен бамбуковыми обоями. Правда, такую «лепнину», равно как и картины, что тут висели, ни в один приличный китайский ресторан не допустили бы – это было очевидно. Тяжелые благовония заглушали слабый зверушечий запах, смешанный с мускусным запахом гниения.
– Здесь ты в безопасности, – проговорил тихий голос. – Можешь не бояться никаких преследователей. Не хочешь ли присесть и отдохнуть?
Всё это было произнесено на превосходном английском, с чуть заметным оттенком восточного стаккато. Я повернулся, но то, что я хотел сказать в ответ, замерло у меня на губах. Она оказалась поразительно хороша собой, но этого было мало. Вероятно, она прочла по губам имя, которое я чуть было не выговорил, – сделав странно витиеватый, вежливый жест рукой, она поклонилась мне в пояс. От этого я и вовсе лишился дара речи. На секунду мне показалось, что я вызвал к жизни часть прошлого, словно нежный призрак моих студенческих дней явился выручить меня из беды.
Нежное восточное лицо. Нежное, но властное, правда, цвет кожи был светло-медовый, как у загорелых европейцев, а грива волос, обрамляющих это лицо, – светло-пепельная и ровная от корней до кончиков, того удивительного оттенка, который ясно говорил, что краска тут ни при чем. Даже сильные гибкие плечи и мягкие округлости под накидкой из батика свидетельствовали о странном смешении восточных и западных черт – они были необычны, прекрасны и влекущи. Словно передо мной снова стояла девушка, которую я когда-то знал, почти сумел полюбить и давно бросил по причинам, признать которые не желал даже сейчас. Девушка, чье имя (а может, это была лишь однофамилица) сразу бросилось мне в глаза в списках участников «проекта, связанного с островом Бали». Оно-то ведь и втянуло меня в это безумное предприятие.
Но хотя у меня в голове не укладывалось, что кто-то может до такой степени походить на нее, – всё же это была не Джеки. Но девушка, похожая на неё до того, что совершенно потрясла меня, отбросила назад, в прошлое – на сколько? – лет на пятнадцать, шестнадцать, растревожила во мне кровь, затруднила дыхание, сковала горло. Будоражащая, влекущая – и всё-таки не Джеки. У этой лицо было чуть смуглее, черты мельче, четче, китайского в них было меньше, европейского почти ничего. Но и к тайской народности отнести её было трудно. В её ласковых глазах светился острый ум, однако когда она поклонилась, под одеянием, которое её покрывало или, скорее, открывало, я увидел, что на ней черное бикини, бывшее униформой для всех девушек, обслуживающих бары Бангкока. Она повторила свое приглашение, и я наконец обрел голос:
– Очень вам благодарен. Очень любезно с вашей стороны. – Мой ответ казался напыщенным и нелепым. – Ведь вы меня спасли. За нами гнались какие-то… головорезы с ножами, а потом…
Что было потом, я не мог ей объяснить, так как и сам не понимал, что это было.
Она ласковым жестом остановила меня.
– Я рада. На этих улицах, случается, находят убитых. Я рада, что сумела тебе помочь. Может быть, всё-таки присядешь? Что будешь пить? Виски?
Только тут я заметил, как дрожат у меня ноги. Я прислонил меч к стене, она на него даже не взглянула.
– Виски? Спасибо! Выпью с удовольствием.
Она улыбнулась и, держа меня за руку, подвела к старенькой тростниковой кушетке, над которой висела картина в якобы золоченой раме. Светящимися красками на черном бархате была изображена альковная сцена. Картина являла собой типичную имитацию классического китайского искусства – эротическая иллюстрация в духе династии Мин, но обнаженным фигурам были приданы сугубо современные, даже западные, черты, и выписаны они были очень тщательно. Мужчина и три женщины застыли в таком немыслимом переплетении рук, ног, голов и бедер, что оно казалось вряд ли осуществимым, не говоря уже о том, что едва ли могло быть приятным.
Подавая мне двойную порцию желтоватой жидкости, девушка поймала мой взгляд и сдержанно улыбнулась. Я отпил из стакана и удивился – это был настоящий солодовый напиток, а совсем не «Chivas», принятый в подобных местах.
– Чудесно! – благодарно выдохнул я.
Девушка снова улыбнулась и села рядом со мной, вытянув ноги, отчего полы халата упали с них. Она посмотрела на меня выжидательно.
– Э-э… между прочим, меня зовут Стив. Стив Фишер.
– А меня Рангда. – Когда она произносила последний слог, её белоснежные зубы очаровательно блеснули, а губы снова изогнулись в улыбке.
Я внимательно посмотрел на нее.
– Красивое имя и идет тебе. Но оно ведь не тайское, верно?
– Нет. – Она опустила глаза.
Настала моя очередь ждать объяснений, но их не последовало. Я уже собрался спросить, откуда у неё такое имя, но она неожиданно рассмеялась, схватила мой стакан и отпила из него. Я понял намек – не лезть с расспросами.
– Можно? – спросила она.
Пока она не начала гладить мои волосы, я не был уверен, на что она просила разрешения. В этих краях голова считается священной, касаться её без спроса нельзя, только с чего бы обыкновенной проститутке быть такой внимательной, да ещё к иностранцу? Нет, она была не так проста. Определить её возраст казалось трудно, и всё же видно было, что она постарше обычных хихикающих девушек-подростков, обслуживающих бары Трех Улиц, хотя в городе – а как правило, это были крестьянки – они взрослели быстро.
Я посмотрел кругом, неловко поерзал на грязновато-коричневых вышитых подушках. Они казались слегка засаленными, и мне тут же захотелось сжечь свой костюм, но дело было не в этом: неловкость я испытывал от бушевавших ко мне противоречивых чувств. Я остро ощущал близость девушки, теплоту её кожи, исходящий от неё аромат – томный, как запах орхидей в джунглях, он был гораздо свежее и устойчивей, чем унылый запах, витающий вокруг. Все, что нас окружало, говорило о сексе, но это была вульгарная сексуальность, присущая барам. Девушка же вызывала… несколько иные чувства. Да, от неё веяло сексуальностью, даже доступностью, но это была сексуальность другого рода, и определить её было трудно. Я не знал, что о ней и думать, единственно, как я мог объяснить себе ситуацию, – это что я сижу в комнате обычного борделя и встретил здесь девушку, о которой можно только мечтать. Казалось, она никак не вписывается в эту обстановку.
– Ты, значит… работаешь здесь?
Она саркастически приподняла бровь.
– Когда захочу. – Она снова потянулась, и полы халата разошлись ещё шире. – Я ничем не обязана, хочу – прихожу сюда, хочу – не прихожу: как мне нравится. – Изогнувшись, она поднесла стакан с виски к моим губам. – И выбираю, кого хочу. Не обязательно в интересах дела. – Она произнесла эту сложную фразу с милым кокетством, и мы засмеялись.
Девушка прислонилась лбом к моей голове, и белокурые волосы скользнули по моему плечу, её губы коснулись моего уха.
– А вообще-то, я здесь дома. И ты можешь оставаться здесь сколько захочешь. Нам никто не помешает.
Она поднесла мою руку к поясу халата, секунду её теплый живот трепетал под моими пальцами, потом узел пояса распался, и халат распахнулся. Почти бессознательно я обнял её за талию и притянул к себе. Почти бессознательно, поскольку хотя мое сердце бешено билось, так же бешено работал мой мозг. «Колесики, часовой механизм и криогенные чипы» – как сказал про меня Дейв. Другие говорили ещё хуже, особенно женщины, и, возможно, они были недалеки от истины. Но случалось, этот самый часовой механизм выручал меня, заставлял взглянуть на вещи циничным взором, с настороженностью и недоверием к иллюзиям, которые по большей части были моими собственными. С женщинами у меня обычно не было сложностей, но я прекрасно знал, что неотразимым меня назвать нельзя.
А эта девушка, казалось, хотела убедить меня в обратном. Если ей это было нужно не из-за денег, то из-за чего-то ещё, чего-то она явно от меня хотела, но после пережитых страхов я не был уверен, что смогу соответствовать. Я не терплю, когда кто-нибудь играет на моих чувствах; неважно, секс ли это, деньги, проявление власти или ещё что-нибудь, я не выношу, когда меня хотят прибрать к рукам. А Рангда каким-то образом, несомненно, к этому стремилась.
