Семь звезд во мраке Ирнеин - Чиркова Вера Андреевна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Стоп! А вот про это лучше не вспоминать!
Лародель поспешно вытащила из сумочки золотую бутылочку и, открутив трясущимися пальцами пробку, нетерпеливо приложила горлышко к губам. Быстрее, пока несколько недель снившиеся ей голые пятки фрейлины вновь не задергались перед глазами, вызывая заливающий мозг кровавый туман.
Дисси поудобнее устроила голову на мягком тюке, который, сочувственно на неё поглядев, принёс один из охранников, когда они с Бини устраивались на телеге, и прикрыла глаза. Заснуть не удастся, многолетнюю привычку вставать с солнцем перебить трудно. Да и стоит ли? Возможно, пора подумать о том, правильно ли она сделала, придя сюда? Хотя и это теперь не имеет никакого значения. Того, что сделано, не вернешь. Сначала ею двигали боль, обида и инстинкт самосохранения, позже – привычка все начатые дела доводить до конца. Да и предосудительно это, в её возрасте, каждый день менять решения. Хотя… в её возрасте много чего предосудительно. Например, любить.
Ну, вот почему так неодинаково воспринимают люди любовь седого старика к юной девочке, и зрелой женщины к молодому красавцу? Старику все простят, еще и одобрительно поухмыляются: силен! А женщину за гораздо меньшее готовы в землю втоптать!
Да разве ж она виновата, что столкнувшись ранним утром с шедшим по улице парнишкой-пастухом, чуть не уронила себе на ноги бадейки с водой! Так захолонуло сердце от неуемной нежности при виде примятины от подушки на розовой со сна щеке, от томного блеска глаз, по-детски сонно взиравших на просыпающуюся деревню! Она и сама не скажет, сколько было в той вспышке материнского тепла, а сколько женской тоски и жажды любить! Но вот похоти не было, это знает точно. Было желание ласково гладить пальцами спутанные волосы, прикасаться ладонью к плечам… и дарить тепло и нежность, такую огромную, что скрыть её не было никаких сил.
Она и не сумела. Уже через неделю зашептались, захихикали кумушки, приметив, как наливается при встрече с парнем стыдливым румянцем лицо немолодой знахарки. А потом донесли и ему. И однажды она поймала изучающий взгляд, с новым интересом остановившийся на крепкой, еще ладной фигуре. А вскоре вечером в её окно стукнул тяжелый кулак, и, открыв дверь, Дисси почувствовала, как от неожиданности пойманной птицей забилось захлебнувшееся счастьем сердце.
Но они вошли втроем, и по его самоуверенному виду да по тому, как прятали глаза ухмылявшиеся дружки, она сразу поняла, какую шутку они задумали. Только не с их жизненным опытом пытаться провести прожившую долгую жизнь знахарку.
И тогда она засуетилась, метнулась за перегородку, что-то бормоча об угощении.
А когда вышла, держа в голых руках клубок слабо шевелящихся сонных болотных гадюк, которых хранила на льду, чтоб собирать драгоценный яд, лица гостей враз позеленели и перестали кривиться в ухмылках. А еще через миг, визжа и ругаясь, троица катилась кубарем с крыльца, сбрасывая с себя холодные кольца. Вот тогда заторопилась и Дисси. Знала, такого ей деревня нипочем не простит. Забудут и про тяжелые роды, удачно завершившиеся лишь благодаря её упорным стараниям, и про спасенных от удушья детишек, наглотавшихся забытых родителями мелких монеток.
Без суеты, словно обдумала заранее, побросала в узелок самое ценное, переоделась в ношеные, но крепкие вещи, выгнала по пути со двора корову и нырнула в заднюю калитку. И, уже подходя к лесу, на миг обернулась, заметив заигравший на стволах отсвет и загодя зная, чей это дом занялся огнем.
Рядом всхлипнула и стихла Бини, и тяжелые мысли Дисси перекинулись на неё. Насколько же ценной должна быть вещь, украденная юной воровкой, чтобы та лесами пробиралась в Лизяки, одну из трех деревень, из которых идут к Месту Встречи весенние обозы?! Не так уж мало известно знахарке про воровские законы, фартовых мастеров там принято выкупать даже из-под виселицы. А раз девка бежала ночами и питалась только тем, что удавалось украсть у ночующих при дороге крестьян, значит, откупать её никто не собирался. Ох ты горе какое, так вот почему эта изможденная девчонка решилась на путешествие за неизвестным! На кону-то стояла её собственная жизнь, и вопрос о том, повезет или нет, там, в неведомом будущем, отступал перед необходимостью выжить в настоящем.
– Привал! – закричал кто-то впереди, и обоз остановился.
Дисси привычно определила по солнцу время и решительно слезла с телеги. Им, конечно, сказали, что на тех, у кого нет своих припасов, сварит обозный кашевар, но ждать, пока мужик приготовит обед, женщине было смешно и неловко. Хотя и набиваться в незваные помощницы тоже вроде неловко, но она внезапно решила, что раз уж порвала с прошлой жизнью, то будет делать все так, как кажется правильным ей, не оглядываясь ни на чьи чужие мнения и осуждающие взгляды.
Это там, в прошлой жизни, она виновато опускала голову даже тогда, когда соседки осуждали её за то, в чем сама себя Дисси повинной не считала. Например, в смерти мужа, замерзшего по пьяному делу, не дойдя тридцати шагов до собственных ворот.
Хорошая жена не легла бы спать, пока не дождалась мужика. А коли его нету, так и до кабака сбегать могла, поджимая злые губы, шептались сплетницы. Хотя у самих мужья напивались ничуть не меньше, и в трактир искать хмельную пропажу бабы сроду не бегали. Виноватили её и за то, что дочка, удачно вышедшая замуж за обеспеченного купца, нечасто навещала небогатую мать. Ну, разве только когда приспичит какая хворь, приедет набрать снадобий да нагрузить повозку деревенскими припасами. На это Дисси соседкам обычно ничего не отвечала, молясь про себя, чтобы дочь и дальше жила, не нуждаясь в её помощи. Ну, зато теперь про неё небось злословят в каждой избе, мешая толику правды с горами грязи. Но она уже умерла для того мира и начинает жизнь заново, а потому постарается больше никогда и никому не позволить её осуждать. Или учить.
Так подбадривая сама себя, знахарка добралась до разгоравшихся костров, над которыми уже висели котлы, и высокий мужчина, лет около сорока, открывал рядом бочонок с водой.
– Что ты собираешься варить? – строго спросила женщина, и он замер, уставясь на неё изучающим взглядом.
– Кашу, – поняв, что нежданная помощница отступать не собирается, наконец недовольно произнёс он глуховатым голосом.
– Постную или с мясом? – продолжила допрос женщина, по-хозяйски закатывая рукава.
Вместо ответа он подвинул к ней прикрытую чистой тряпицей корзинку со свежим мясом, уже порубленным на куски.
– Всё класть?
Он утвердительно кивнул. Молчун, вздохнула Дисси, но ничего, это не самый худший недостаток у мужчин.
– Жир и лук есть? – быстро ополаскивая куски в мисочке с водой, подняла глаза знахарка и заметила неподалеку одного из молодых охранников, с интересом наблюдавшего за её действиями. – Налей воды в тот котел! – незамедлительно скомандовала она ему. – Мне горячая понадобится. А чай после заварим.
Старший поставил возле неё маленький бочонок с жиром и лук в корзине.
Плеснув в разогретый котел жиру и приглядывая, чтобы не задымил, Дисси споро порезала пяток луковиц. Бросила в жир, помешивая, дождалась, пока кусочки начнут золотиться, и заложила мясо. Беспрестанно помешивая, добавила соль и специи. Через несколько минут по полянке поплыл вкусный запах, и кашевар, заметно успокоившись, перестал бдительно наблюдать за её действиями.
А когда она залила обжаренное мясо кипятком и сразу всыпала крупу, кто-то из ждущих обед охранников вздохнул:
– А мы холодную воду сначала наливали.
– Не понравится так, завтра сварите в холодной воде, – безапелляционно отрезала Дисси, сама удивляясь собственной наглости.
Но каша парням понравилась. Девушек, не имевших собственных припасов, в обозе, вместе с Дисси, было пятеро, и, наполнив пять мисок, она ушла, предоставив командовать у котла штатному кашевару. Но, сидя рядом с Бини на пригретых солнцем, выпирающих корнях сосны, исподтишка приглядывала за происходящим у костра. И с удовольствием заметила, что съев по порции её варева, парни дружно потянулись за добавкой.
