Зеркало старой ведьмы - Бабкин Михаил Александрович (версия книг TXT) 📗
Хозяйственный, недолго думая, беззаботно сунул жухлый пук между дров и высек кресалом сноп искр на траву. Ярчайший всполох света залил комнатку, словно одновременно сработал десяток фотовспышек. Ветер… нет, ураган промчался от печки до входной двери, легко вынеся ее с петель во двор, заодно перевернув стол и табуретки. Звонко лопнуло окно. Тимыча, как кеглю, закатило под кровать, где крепко заклинило между ножками. Хозяйственный неведомым образом вдруг оказался рядом с крыльцом и поверх снесенной двери. Лицо его было залито чем-то липким; к счастью, это оказалась не кровь, а варенье. Лечебное, малиновое.
Лежа на двери, Боня с трудом продрал глаза. Сначала левый, потом правый. Взгляду Хозяйственного предстало незабываемое зрелище: по синему небу, молитвенно сложив руки, тихим ангелом летел Шут, все дальше и выше. Скоро он исчез из виду.
– Мха-гр. – Боня встал, выплюнул изо рта варенье и только сейчас услышал страшный треск. Он посмотрел вверх: из трубы избушки бил изумительный фонтан синего бенгальского огня, разбрызгивая искры далеко вокруг дома.
– Тим! – Хозяйственный, спотыкаясь о ступеньки, влетел в комнату.
– Я тут, – глухо закричал Тим из-под кровати, – в ножках запутался.
– Ох ты горе, – Боня перевернул лежанку, поднял мальчика с пола.
– Боня, ты ранен? – всполошился Тимыч, глядя ему в лицо.
– Что? – Хозяйственный не сразу понял, коснулся пальцем щеки. – Нет, ерунда. Варенье, – он кинулся к печке. Как ни странно, пожара не намечалось – дрова лежали целехонькие, лишь слегка обуглились; пучок травы, медленно съеживаясь, горел все тише и тише. Скоро он погас, оставив в воздухе кислую пороховую вонь.
– Вот тебе и супчик, – растроенно сказал Хозяйственный, оглядывая комнату. Да, разгром был произведен капитальный, с размахом.
– Специально постараться и то такое не учинишь, – согласился с ним Тимыч. Он подобрал Нигу и сейчас приводил ее в чувство, легонько похлопывая по обложке.
– В обмороке, – пояснил Тим Боне, – очень она у нас пугливая. Вроде первоклашки. Ей бы к нам в школу, да в моем классе поучиться хотя бы годик. Боевой бы стала, отчаянной. Как учебник по карате.
Вдруг стало темно. Низкая кряжистая фигура закрыла солнце, повисшее точно посреди дверного проема.
– Кер, бир! – хриплым голосом крикнула фигура, воздев мощные руки над собой.
– Вот и… – Хозяйственный осекся на полуслове, застыв в неестественной позе, с приподнятой ногой и протянутой к двери рукой. По его одежде фольгой засеребрилась изморозь, лицо покрылось пушистым снегом, а усы превратились в две рыжие сосульки.
– Кер, бир! – снова прохрипели от двери.
Тим на мгновение почувствовал, как сквозь него промчался ледяной вихрь, промчался и исчез, только мурашки по коже побежали. Тимыч поежился.
– Ты почему не замерзаешь? – неторопливо входя в разрушенную горницу, строго спросил болотный отшельник. Что это именно он, Тим не сомневался. Вид у отшельника был абсолютно болотный: балахон и штаны, связанные из грубых серых стеблей, травяные лапти на босу ногу, широкая борода и волосы до плеч в зеленых лохмотьях мха.
– Чего? – растерянно переспросил Тим, пряча Нигу за спину.
– Почему не мерзнешь, спрашиваю. – Отшельник подошел к Боне, потрогал ему лоб. – С этим все в порядке, сработало заклинание. А вот тебя не заморозило. Ты колдун? – деловито спросил отшельник, поставил табурет на ножки и грузно осел на него, скрестив ноги. – Или Лурдин работник?
– Я… – Тим беспомощно оглянулся на Хозяйственного. От Бони тянуло вкусным морозным запахом, он весело блестел в солнечных лучах мелкими кристалликами льда. – Я не колдун и не Лурдин слуга, – Тимыч почувствовал себя уверенней оттого, что колдовство на него почему-то не подействовало, – я Тим, а замороженный дядька – рыцарь Бонифаций. Мы путешественники. Вот к вам в гости завернули.
– Вижу, какие вы гости, – кивнул отшельник, раскачиваясь на табурете, – удава моего сторожевого прогнали, в травках поковырялись, мебель переколотили. Нормальные гости. Долгожданные.
– Нет! – с досадой воскликнул Тим. – Все не так! Мы не хотели беспорядок делать. Нас Шут сюда привел, а я хотел супа, а дрова были сырые, вот мы сухой травой печку и разжигали.
– Шут? – Отшельник, оглядываясь, закрутил головой, подошел к дверному проему и посмотрел на улицу. – Где этот балабол?
– Улетел, – Тим кивнул на печку, – у вас трава сильно взрывной оказалась. Мы и подумать не могли, что на болоте такая может расти.
– На болоте все расти может. – Отшельник плюхнулся на табурет. – Совсем не обязательно в печку что ни попадя кидать! Повезло вам, что именно синь-траву в огонь сунули, легко отделались.
– Я пучок поменьше искал, – стал оправдываться Тим, – думал, укроп это.
– Не правда ли, ядреный укропчик оказался, – развеселился бородач, – отменный укропчик. Взял бы ты какую другую связочку, мы бы с тобой теперь не разговаривали. А строил бы я вскорости здесь новую избу. Попрочнее. Нет, как это вам нравится! – Отшельник всплеснул руками. – Глушь болотная, ни одного путника за многие годы. Изба заговоренная, чтобы не видна была! Дверь на крючке! Так все одно нашли, открыли, взорвали. Это просто талант надо иметь, чтобы такое натворить. – Отшельник принялся приводить комнату в порядок: поставил на место кровать, стол, скатал половички и взялся за веник.
– Постойте, – Тимыч показал на Боню, – разморозьте его, пожалуйста. Он не виноват. Он хороший!
– Да? – бородач исподлобья глянул на Тима, – вот пусть ваш Шут сюда придет и подтвердит твои слова. Тогда поглядим. Ты хоть не колдуешь, зато маленький. Если что и так с тобой управлюсь, – отшельник показал Тиму здоровенный кулак, – без всякой там магии. А этот пусть постоит, – он кивнул на Хозяйственного. – Целее будет.
Отшельник вдруг протянул руку и рывком подтащил мальчика к себе.
– Что ты за спиной все прячешь? Дай-ка сюда, – он выдернул Нигу из Тимкиной руки.
– Не смейте! – покраснел от злости Тим. – Не ваша книга! Отдайте!
– Уймись, козява, – отшельник повертел книгу в своих лапах, постучал согнутым пальцем по обложке. – Занятная вещи…
Нига ослепительно сверкнула, грянул гром, в воздухе запахло послегрозовой свежестью. Отшельник грохнулся на спину и больше не шевелился; Нига выпала из его руки.
– Хам! – сварливо сказала Нига. – Выучил пяток дешевых заклинаний и возомнил себя пупом земли. Терпеть не могу самоучек! Особенно таких грязных. Весь болотом провонял! И туда же – не помыв рук, ценнейшую книгу хватает. А если пятно на обложку мне посадил?
– Ты его случаем не убила? – Тимыч наклонился над бородачом, прислушался к дыханию. – Живой.
– Жаль, – Нига зло засопела, – таких убивать надо обязательно. Руки он не моет! Моих друзей обижает!
– Ну и дела… – Тим разогнулся, упер руки в бока, посмотрел на Нигу. – Что мы имеем? Один замерз, другой улетел, третьего током прибило… Что делать? Подскажи.
– Как что? – Нига громко зашелестела страницами. – Будем размораживать Хозяйственного.
– Да, но ты не можешь раскрывать записанные в тебе заклинания, – изумился Тимыч.
– Верно, – охотно согласилась Нига, – не могу. Но я имею право просто попеть для собственного удовольствия? Просто попеть, – казалось, она убеждает саму себя. – Вот спою… кому какое дело, что я петь буду… просто песенка… Би-ир, кри! – затянула она дрожащим голосом, – би-ир, кри…
– Вот что, – понял Тим. Он подошел к Боне и громко произнес:
– Бир, кри!
Хозяйственный дернулся. Изморозь паром сошла с него, снег росой потек по лицу. Боня опустил ногу и закончил начатую час тому назад фразу:
– …хозяин дома пришел.
– Пришел, – подтвердил Тим, – не хозяин, а холодильник какой-то. Дед Мороз бандитский! Он тебя в снеговика превратил. Хотел и меня заодно охладить, но не вышло, – мальчик, поддерживая Хозяйственного под руку, вывел его на солнце.
– Х-холодно, – пожаловался Боня, стуча зубами. – Чайку бы.
– Придется Каника беспокоить. – Тимыч нехотя пошел в дом за книгой Олафа. – Я к этой окаянной печке теперь ни ногой.
