Авалон: Хроники Бессмертных (СИ) - Ермаков Антон (электронная книга TXT) 📗
Пожав плечами, Машка ещё немного постояла, а потом развернулась и пошла собираться домой. Вынырнувший из коридора Миша услышал, как она тихонько бормочет себе под нос: – Всё, нафиг! Уработалась…
* * *
Шумная стайка воробьёв порскнула в стороны, когда из открывшейся двери на улицу выплеснулась компания молоденьких смеющихся девушек, а вместе с ними и Малиновская. Некоторое время они, никуда не расходясь, о чём-то оживлённо болтали до тех пор, пока в дверях не показалась грузная фигура Ивана Васильевича. Чмокнув наспех кого-то в щеку и бросив прощальный взгляд на полутёмную вывеску «кафе-бар ”Луна”», Мария побежала к трамвайной остановке. Главное – успеть сесть в трамвай до тех пор, пока к нему не добрался их начальник – ехать в одном вагоне с Иваном Васильевичем до метро и слушать, как он вспоминает количество проданных сосисок и котлеток – удовольствие малоприятное.
К счастью, из-за поворота тут же вынырнул сверкающий огнями трамвай, и Машка разглядела на лобовом стекле яркие цифры «34». Повезло, её маршрут.
В сумочке зазвонил мобильный – это снова была Настасья. На Машину просьбу прогуляться с ней после работы она ответила:
– Да, да, конечно! Мы тебя подождём. Сегодня же пятница, можно сидеть сколько угодно. Да и вечер такой тёплый, замечательная погода. Мы все в нашем дворике, прямо у подъездов. Ждём, целую!
От этого как-то само собой поднималось настроение – приятно думать о том, что тебя кто-то где-то ждёт. Пусть даже и не в дорогом ресторане, и не на шикарном океанском лайнере, а просто семь старых друзей собрались у подъезда и не расходятся, потому что Машка ещё не приехала.
Снова медленно плывёт вдоль окон ночная Москва. Время позднее, поэтому салон полупустой, да и на улице маловато народу. Пролетела блещущая огнями Семёновская площадь с её огромными офисами-небоскрёбами. У метро вышло много пассажиров, и трамвай почти совсем опустел, въехав под своды старого парка. Маша почему-то очень любила именно эту часть пути, когда за окном вместо пыльных дорог только бесконечная зелень вековых лип, а между ними – огромные клумбы, тонущие в море ромашек и анютиных глазок. И почему всем так нравятся розы или орхидеи? Ведь на свете нет ничего лучше, чем букет полевых ромашек. Но Марии никто никогда не дарил ромашек. А жаль…
Так, погружённая в собственные мысли, она незаметно доехала до своей остановки. Выйдя из трамвая и перебежав улицу, Маша направилась к одиноко стоящей семнадцатиэтажной башне. Вокруг, конечно, тоже были дома, но в основном унылые пятиэтажки, одним своим видом нагоняющие тоску в любое время года. А их большой оранжево-белый дом с облицованным плиткой цокольным этажом всегда выглядел довольно мило – или, может быть, Марии казалось так просто потому, что она большую часть жизни прожила в этом доме?
Ветер принялся трепать её волосы, переплетая их между собой – от этого было щекотно и немного приятно. В самом доме светилось множество желтых окошек, разгоняя своим светом сумрак тёплой майской ночи. Она подняла голову на уровень пятого этажа и посмотрела на своё окно – в нём было темно. Значит, мама сегодня на дежурстве и домой не придет. Мария ещё немного порассматривала другие окна, а потом перевела взгляд на большую спортивную площадку и уютный дворик, вплотную примыкающий к подъездам. Несмотря на поздний час, народу во дворе было довольно много – почти каждая лавочка была занята веселой группой молодёжи.
– Мань, мы здесь! – она увидела, как с одной из дальних скамеек машет ей рукой Антон, и направилась туда.
Следом за нею во двор медленно въехал чёрный Форд…
Компания старых друзей была в полном составе. Малиновская подошла, и устало улыбнулась: – Привет! Ну что, как у кого день прошёл?
На самой скамейке сидел Бирюк, а у него на коленях – Татьяна. Рядом с ними – Славик, который вообще сидел везде, где только можно было посидеть – он никогда не упускал своего случая. Немного в стороне от него приютилась Настасья, и Малиновская, растолкав Славу и Настю, втиснулась между ними.
– Ну всё, пришла боярыня – всех задвинула! – засмеялся стоящий рядом Евген.
– Да-да, она всегда такая, – подмигнул Семён, доставая сигарету. – Бесцеремо-о-онная!
– Ой, да ну вас нафиг! – отмахнулась Машка. – Вы просто не знаете, что это такое – целый день провести на каблуках. Вы же их не носите!
– И слава Богу! – серьёзно заметил Антон.
Почему-то от его прокурорского тона всем стало весело.
Евген как бы незаметно присел на краешек скамейки, поближе к Настасье, хотя отчаянно делал вид, будто очень увлечен разговором с Семёном. Маша и Антон обменялись улыбками.
Чёрный Форд остановился под одним из уличных фонарей, и тот моментально погас…
– Насть, Насть, – Татьяна трогает её за плечо. – Представляешь, я в те выходные такую умопомрачительную кофточку видела: там вот здесь оборочки, – она встает с колен Бирюка и начинает показывать на себе. – А вот тут бантик такой красный. Я прямо как увидела? так сразу влюбилась! Вот стипендию получу, точно её себе куплю.
Настасья одобрительно хмыкнула.
Семён и Евген обсуждают будущую курсовую работу по теории сопротивления материалов:
– Слушай, а ты точно уверен, что у твоего друга не осталось черновика? – волновался Семён. – Он же должен был её как-то сохранить. А то мне очень надо!
– О, вообще-то и мне тоже надо! – оживился Слава, придвигаясь к ним поближе.
– Ну, я спрошу у него, – пообещал Евгений. – Может, и сохранилось чего…
Антон тем временем присел на корточки напротив Малиновской: – Мань, ты чего так долго сегодня?
– Да вообще какой-то идиотский день, – жалуется Малиновская, ковыряя землю носком туфли. – Хорошо, что сегодня пятница, а то бы я точно умерла! Всё-таки не надо мне было все четыре пары отсиживать, мы на последней такой долгий и нудный тест писали, и я уже на работу буквально никакая поехала.
– Вообще-то тест – это очень важно, – серьёзно заметил Антон. – Этого нельзя пропускать.
– Ой, вот только не надо занудствовать! – ласково улыбается Маша, одновременно делая страшное лицо и отталкивая бутылку с пивом, которую ей протягивает Евген.
– Ну не хочешь – как хочешь, – Евген ставит пиво обратно на скамейку. – Я сам всё выпью.
– Вот ты так годика два попьёшь, и у тебя вырастет пивной живот, – говорит ему Бирюк.
– Да, и станешь толстым, пузатым и некрасивым, – добавляет Татьяна.
– Да он и сейчас-то не красавец, – ехидничает Антон.
– Ну, уж куда тебе-то со мной тягаться! – восклицает Евгений, картинно проводя рукой по волосам.
Всем снова дико весело.
Переднее боковое стекло Форда медленно опускается, и внимательные глаза Сильфиды неотрывно смотрят на компанию молодых людей, веселящихся на дальней лавочке.
– Ты думаешь, наш план сработает? – спрашивает рядом мужской голос.
– Люди падки на драгоценности. Нам остаётся только ждать… – загадочно отвечает та.
Малиновская наклоняется, чтобы поправить сползшую с ноги туфлю, и у неё из кармана что-то со звоном падает на асфальт. Что-то круглое и золотистое.
– О, шоколадка! – восклицает Бирюк, поднимая предмет с земли.
– Где? Где? – оживляется Слава.
Татьяна выхватывает у Вовы из рук блестящий кругляш и, повертев его, потрясённо произносит:
– Это не шоколадка! Это… это… монета…
– Это же золото! – удивлённо говорит подошедший вплотную Антон – И… Чума просто! Смотрите, – он показывает пальцем на край монеты: – Вот здесь. По ободку. Это же рубины!
– Чтоб я сдохла! – шепчет Настасья.
– Да небось бижутерия какая-нибудь, – не верит Семён.
– Эй, дайте мне-то посмотреть, – возмущается Машка – Вообще-то это выпало из моего кармана!
Все дико оживились и начали показывать друг другу золотую монету, украшенную рубинами. Друзья настолько увлеклись находкой, что даже не замечали, как каждый раз, передавая её из рук в руки, за монетой тянулось странное золотистое свечение.
