Замок лорда Валентина - Сильверберг Роберт (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Вот и все. Незавершенный сон, поскольку он ни о чем не рассказывал, в нем не было ни конфликтов, ни решений. Это был только образ, странная сцена, кусочек большой картины, которая еще не явилась ему. Валентин даже не мог сказать, кто послал этот сон: благословенная Хозяйка с Острова Сна или злобный Король Снов.
Наполовину проснувшись, он лежал, обдумывая сон, и наконец решил не придавать ему большого значения. Он ощущал какое-то странное отдаление от своего внутреннего «я», будто он и вовсе не существовал до вчерашнего дня; даже мудрость снов теперь от него скрыта.
Он снова уснул. Ничто не тревожило его, кроме недолгого, но шумного дождя, и сны больше не приходили. Разбудил Валентина теплый золотисто-зеленый свет, лившийся через открытую дверь с дальнего конца узкого длинного холла. Шанамира не было. Кроме Валентина в комнате спали еще двое.
Валентин встал, потянулся, размял руки и нош, оделся, умылся над раковиной у стены и вышел во двор, чувствуя себя бодрым, полным сил и готовым ко всему, что принесет ему день. Утренний воздух был плотным и влажным, но теплым и прозрачным. Ночной туман исчез. С чистого неба лился жар летнего солнца.
Во дворе росли три большие вьющиеся лозы, по одной у каждой из стен. Их искривленные стволы были больше чем в обхват толщиной, глянцевые лопатообразные листья имели глубокий бронзовый оттенок, а молодая поросль — светло-красный. Лозы были усыпаны ярко-розовыми цветами, похожими на маленькие трубы, но рядом с цветами на них висели созревающие плоды — тяжелые бело-голубые ягоды, блестевшие от влаги. Валентин сорвал одну ягоду и съел. Она была сладкой, с привкусом молодого вина. Он съел вторую, потянулся было за третьей, но передумал.
Обойдя двор, Валентин заглянул в стойла и увидел животных Шанамира, спокойно жующих солому, но их хозяина не было — наверное, убежал по делам.
До Валентина донесся запах жареной рыбы, и он тут же почувствовал, что голоден, открыл расшатанную дверь и оказался в кухне, где маленький усталый человек готовил завтрак для полудюжины постояльцев различных рас. Он равнодушно взглянул на Валентина.
— Я опоздал к еде? — мягко спросил Валентин.
— Садись. Рыба и пиво. Тридцать весовых единиц.
Валентин нашел монету в полкроны и положил на плиту. Повар отсчитал несколько медяков сдачи и бросил второй кусок рыбного филе на сковородку. Валентин сел у стены. Несколько позавтракавших собрались уходить. Стройная, гибкая девушка с коротко остриженными черными волосами задержалась около Валентина:
— Пиво в этом кувшине. Обслуживай себя сам.
— Спасибо,— ответил Валентин, но она уже вышла.
Он налил полную кружку. Пиво было крепкое, с резким привкусом. Через минуту он получил зажаренную до хруста, на удивление вкусную рыбу и быстро ее съел.
— Еще,— сказал он повару.
Повар мрачно посмотрел на него, но возражать не стал.
Во время еды Валентин заметил, что сидящий за соседним столиком хьорт, толстый, с одутловатым лицом, пепельной рябой кожей и большими выпуклыми глазами, внимательно разглядывает его. Валентину это было неприятно, и через какое-то время он искоса взглянул на хьорта. Тот заморгал и быстро отвел глаза, но вскоре снова повернулся к Валентину и спросил:
— Только что прибыл?
— Ночью.
— Надолго?
— До конца фестиваля, во всяком случае.
В этом хьорте было нечто такое, что инстинктивно не нравилось Валентину. Возможно, виной всему — внешность, поскольку Валентин считал хьортов непривлекательными, грубыми и надменными созданиями. Конечно, думать так нехорошо: ведь хьорты не виноваты, что так выглядят, и люди, наверное, в свою очередь кажутся им бледными существами с отвратительно гладкой кожей.
А может быть, Валентину не нравилось вмешательство в его жизнь — пристальные взгляды, вопросы. А может, и то, что кожу хьорта украшали жирные полосы оранжевого пигмента. Так или иначе, но он вызывал у Валентина ощущение тошноты и одновременно беспокойства. Однако, устыдившись своих мыслей и не желая казаться необщительным, он заставил себя улыбнуться:
— Меня зовут Валентин. Я из Ни-мойи.
— Далеко забрался,— отозвался хьорт, шумно пережевывая пищу.
— Ты живешь неподалеку?
— Немного южнее Пидруида. Звать Виноркис. Торгую шкурами.
Он занялся своим завтраком, но через минуту снова переключил внимание на Валентина, пристально уставившись на него своими рыбьими глазами.
— Ты путешествуешь с этим мальчиком?
— Нет. Я встретил его на пути в Пидруид.
Хьорт кивнул:
— После фестиваля вернешься в Ни-мойю?
Вопросы начали надоедать Валентину, но ему все еще не хотелось показаться невежливым даже по отношению к столь навязчивому хьорту.
— Еще не знаю,— ответил он.
— Значит, думаешь остаться здесь?
Валентин пожал плечами:
— Я вообще ничего не планирую.
— М-м-м,— промычал Виноркис,— хороший образ жизни.
Из-за гнусавости хьорта трудно было понять, с одобрением он высказался или с саркастическим осуждением. Но Валентина это мало беспокоило. Решив, что все приличия соблюдены, он замолчал. У хьорта, по-видимому, хватило ума прекратить разговор. Он покончил с завтраком, со скрипом отодвинул стул и неуклюже, как все хьорты, поплелся к двери, бросив напоследок:
— Теперь — на рыночную площадь. Еще увидимся.
Валентин вышел во двор. Там шла очень странная игра. У дальней стены стояли восемь фигур и перебрасывались кинжалами. Шестеро были скандарами, крупными косматыми существами с четырьмя руками и грубой серой кожей, а двое — людьми, которых Валентин видел за завтраком, когда вошел в кухню: стройная темноволосая девушка и худой мужчина со строгим взглядом, удивительно белой кожей и длинными белыми волосами.
Кинжалы летали с ошеломляющей быстротой, сверкая в утреннем солнце; на всех лицах было угрюмо-сосредоточенное выражение. Никто ни разу не уронил кинжал, никто не схватил его за острие, и Валентин даже не мог сосчитать, сколько же кинжалов носилось взад и вперед. Их, казалось, постоянно бросали и хватали, все руки были заняты, и все больше оружия мелькало в воздухе. Он подумал, что это жонглеры отрабатывают номер, готовясь к выступлению на фестивале.
Скандары, четырехрукие и тяжеловесные, демонстрировали невероятную ловкость, но мужчина и женщина не уступали им и жонглировали столь же искусно. Валентин стоял на безопасном расстоянии, зачарованно следя за летающими кинжалами.
Затем один из скандаров крикнул:
— Хоп!
И все перемешалось: шесть чужаков начали бросать кинжалы только друг другу, все увеличивая скорость, а двое людей отошли в сторону.
Девушка улыбнулась Валентину.
— Эй, давай с нами!
— Что?
— Сыграй с нами!
Глаза ее лукаво блеснули.
— Опасная, я бы сказал, игра.
— Все игры опасны. Лови!
Она без предупреждения бросила ему кинжал.
— Как тебя звать, парень?
— Валентин,— выдохнул он и отчаянно схватил кинжал за рукоятку, когда тот пролетал мимо его уха.
— Неплохо,— похвалил беловолосый.— А ну-ка этот!
И тоже метнул кинжал.
Валентин засмеялся, поймал его уже с большей ловкостью и встал, держа по кинжалу в каждой руке.
Скандары, совершенно не обращая внимания на эту сцену, методично продолжали обмениваться каскадом кинжалов.
— Верни бросок,— приказала девушка.
Валентин нахмурился и бросил излишне осторожно, боясь задеть ее. Кинжал описал слабую дугу и упал к ногам девушки.
— Мог бы и лучше,— усмехнулась она.
— Извини.
Другой кинжал он послал с большей силой. Она спокойно поймала его, выхватила еще один у беловолосого и метнула их один за другим Валентину. Думать было некогда — он быстро схватил оба. На лбу выступил пот, но Валентин уже вошел в ритм.
— Давай,— велела девушка.
Он бросил ей один кинжал, второй, поймал от беловолосого третий и послал его в воздух, а к нему уже летели два других.
Лучше бы они были игровыми, тупыми, но он знал, что это не так, и очень волновался. Это занятие вызывало автоматическую реакцию, заставляло его сосредоточиться и, не упуская из виду подлетающий кинжал, вовремя отправлять другой.
