Точка искажения - Соловьева Елена (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
Конечно, о существовании магов знают лишь избранные, и все важные решения в любой точке планеты принимаются только после согласования в тайных сообществах… Но если судьбы вершат такие вот гессы, неудивительно, что люди сами приближают апокалипсис.
Эйлин обвела взглядом комнату. На стеклянном столике стояли две белые чашки, на одной – отпечаток лиловой помады госпожи Гесс, и еще одна, высокая, с причудливым узором золотых завитушек, в которых угадывалась львиная морда. Казалось, зверь скалился на Эйлин. Она сардонически усмехнулась в ответ. Плеснуть бы туда зелья, но момент упущен!
«Пользуйся тем, что дала мать-природа: глазки, губки, юбочки, – зашептал внутренний голос с интонацией Лири. – Если не поможет, плачь и бейся в истерике, пока у него инфаркт не случится». Нет, слишком дешевый трюк, ректор на него не купится, а очередного позора ей не вынести.
Эйлин присела на краешек кресла, провела пальцем по ободку «львиной» чашки ректора и усмехнулась: «Что я творю?» Со стороны она показалась себе хнычущей глупышкой.
Внутри будто лопнула натянутая струна. Неопределенность больше не пугала. Отчислят – ну и ладно! Станет гением-самоучкой. Эйлин удивилась собственному спокойствию. Чтобы отвлечься, она принялась изучать обстановку. Кабинет напоминал замок в замке. В углу, за тканевой драпировкой, – еще одна дверь. Стены украшены гобеленами, изображающими великих магов. Полки с книгами. Рабочий стол, заваленный кипой бумаг, пергаментов и ручек.
На камине и около него Эйлин заприметила несколько подсвечников. Наверняка старинные. Изящные, хоть и причудливой формы, но непрактичные. Неужели ректор коллекционирует такое? Еще бы сервизы с пастушками собирал, как благонравная старушка. Нет, такому мужчине решительно подошла бы коллекция сабель на стене. Теодор Вейнгарт, обаятельный мужчина лет сорока, внешне походил на благородного пирата. Не портил его даже наметившийся животик. Темные волосы доходили до плеч, седина в висках и аккуратной бородке. Легкий загар: наверное, много времени проводил на открытом воздухе. Ему бы ходить под парусом, а не скучать в академии.
– Эйлин. – Голос ректора заставил вздрогнуть. – Я готов выслушать вас.
Надо же, какая честь. Мог бы и не умасливать без пяти минут бывшую студентку.
Господин Вейнгарт сел напротив, взял чашку со львом и отпил.
– О чем говорить, если моя судьба уже решена.
– И кем же? – В зеленых глазах заплясали искорки любопытства.
– Вами. Я знаю, что отчислена.
Ректор откинулся на спинку кресла. На его губах играла улыбка.
– Читать мысли магов – серьезная заявка. Имена таких мастеров только в летописях можно встретить. Хорошо, что ты учишься на иллюзионистку. Не обижайся, но телепат из тебя никудышный.
Такая искренность озадачивала. Как все объяснить, чтобы не выглядеть жалкой? Пауза затягивалась.
– Гесс начал первым. – Она наконец-то решилась нарушить молчание. – Вышел за мной, оскорблял, потом толкнул и… плюнул в лицо.
В мыслях Эйлин заново переживала унижение. Щеки пылали. Ректор молчал.
– А еще на зачете Рихард показал не свою иллюзию, он купил авто у…
Вовремя спохватилась: одно дело наябедничать на Гесса, другое – подставлять старшекурсников.
– Авто, – улыбнулся ректор. – Мы тоже их так называли. Серьезно! Я был когда-то молодым и тоже здесь учился.
Он задумчиво покрутил перстень на мизинце.
– Я знаю, что некоторые студенты… э-э… жульничают на зачетах. Но на экзамене поблажек не будет. И Гесс, хм, не очень дальновиден, если считает иначе. Но речь не об этом. Важно другое – ваше поведение.
Эйлин прикусила губу, чтобы не заплакать.
– Вы сильная студентка и подаете большие надежды. Да-да, я говорил с господином Зоркиным. У вас есть задатки, но одного таланта недостаточно, нужно много работать. Очень много. Академия – уникальный шанс. А вы…
Слезы потекли по щекам Эйлин.
– Я не поеду домой, не могу.
Она не давила на жалость, как советовала Лири, а говорила чистую правду. Родители были магами. По крайней мере, так утверждали. Мама обладала задатками к телепатии, мечтала учиться в Академии магии, но так и не поступила. Возможно, если бы бабушка Бойль была богаче и смогла нанять матери репетитора, все вышло бы иначе. Не любила вспоминать Эйлин и отца – Дэниса Лавкрофта, утверждавшего, что он дипломированный зельевар. Папа часто готовил на кухне чудо-средство «от головы» для жены, но помогала ли маме дрянь, вонявшая на весь дом, – спорный вопрос. А потом случилось страшное: родители, как обычно, скандалили, и мама в пылу ссоры надела на голову отцу его же котелок с целебной булькающей жижей. Папа погнался за ней, а в результате пострадал случайный прохожий – обычный человек.
Позже бабушка говорила, что отец вроде как в открытую применил боевое заклинание – откуда он его только знал? – и за это его лишили магического дара. Детали процедуры остались для Эйлин загадкой, ей тогда только исполнилось десять. Единственное, что она поняла, – это все как-то связано с особой электрической активностью мозга людей, обладающих даром. По сути, отца поместили в камеру, вроде огромной «глушилки», и облучили. Он долго болел, а потом его не стало. Мать от горя чуть с ума не сошла. Первое время выручали антидепрессанты, но затем… Она стала ведьмой. И ладно бы в сказочном значении слова.
«Все из-за тебя! – любила повторять она. – Если бы я не забеременела, то жила бы сейчас припеваючи».
Будь жива бабушка, Эйлин переехала бы. Та постоянно говорила, что у внучки магический дар. Но как тут поверить? Для ребенка магия – это когда остывший чай в детском саду можешь превратить в кока-колу. Естественно, ничего подобного у Эйлин не получалось. Но после смерти отца она узнала правду, открыла в себе дар.
Мать пришла в бешенство, когда услышала, что дочь собирается учиться в академии. Отговаривала, пугая волчьими законами, царящими в магической среде, и страшной судьбой отца, угрожала, мол, выйдешь за порог – назад не возвращайся. Но Эйлин ушла.
– Успокойтесь. – Ректор подошел к столу и зашуршал бумагами. – Я все знаю. Вот.
Он протянул письмо. Странно. Почерк знакомый: размашистый, нервный. Очень похож на мамин. Точно, так и есть!
Рассыпаясь в любезностях, принижая себя, вдова Лавкрофт просила, нет, умоляла «всемилостивого» Теодора Вейнгарта не принимать дочь в академию, «не отнимать опору и единственный смысл жизни». От стыда Эйлин чуть сквозь землю не провалилась.
Ректор потер подбородок и ответил на вопросительный взгляд:
– Я самый молодой руководитель в истории академии. Знаете почему? Потому что хорошо разбираюсь в людях и никогда ими не разбрасываюсь. У вас талант. Это стало ясно еще на вступительных экзаменах. Глупо зарывать его в землю. К тому же я понимаю вашу ситуацию в семье лучше, чем вы думаете. – Он отошел к окну и заложил руки за спину. – Моя мать тоже не хотела со мной расставаться.
Господин Вейнгарт помолчал немного и добавил:
– Как по мне, Гесс получил по заслугам. Но как ректор я не могу поощрять хулиганское поведение. Тише, держите себя в руках. Об отчислении речи не идет. Но и без наказания оставить вас не могу.
Эйлин выдохнула, плечи расслабленно опустились; разжав онемевшие пальцы, отцепилась от подлокотников кресла. Неужели чудеса случаются?
– Кстати, юноша в приемной предупредил, что вы собираетесь рассказать мне какую-то историю про древние эликсиры. Я слушаю.
Душа снова ушла в пятки. И зачем она послушала Лири? План изначально был идиотским.
Эйлин заглянула в глаза ректору: два зеленых омута без намека на злость или угрозу. Только бесконечное терпение. Так смотрят на щенка или на маленького ребенка.
Отпираться глупо, а хорошо врать Эйлин не умела.
– Я украла эликсир подавления воли из лектория зельеваров. – Она уставилась в пол. – Но сюда не донесла, разбила.
Реакция ректора ее удивила. Он расхохотался.
– А я все думаю, чем от вас пахнет. – Господин Вейнгарт ущипнул себя за переносицу и пояснил: – Эти образцы бесполезны уж лет сто.