…И ловили там зверей - Бушков Александр Александрович (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Третий след подтвердил, что твердое под ногой не померещилось ему. На широкой ладони Меншикова лежала тяжелая пуговица – из настоящего олова, с ушком, с выпуклым силуэтом животного, о котором несведущий сказал бы, что это собака, так сказать собака вообще, безликий «канус», а посвященный моментально опознал бы дикую собаку динго. Пуговица с форменной куртки «Динго». Именно с куртки – на форменных рубашках пуговицы поменьше и полегче.
Меншиков зажал пуговицу в кулаке – она могла принадлежать только Алену Ле Медеку или Гришке Бильджо. Оглянулся и занялся планомерными поисками и быстро обнаружил многозначительные подробности, на которые в другое время, не найдя пуговицы, не обратил бы внимания, пропустил мимо глаз. Кусок стены – чуть-чуть посветлее, чем вся остальная стена. Десятка два плиток дорожки чуть-чуть новее, чем все остальные плитки. Угол дома, выглядевший так, словно на этом месте какая-то сила вырвала кусок, а потом повреждение аккуратно заделали. Наконец, Меншиков отыскал крохотный кусочек прочного легкого материала того же цвета, что и шары-церберы, – видимо, не замеченный теми, кто убирал другие куски. Если только другие куски были…
Гадать насчет подробностей бессмысленно, но ясно одно: пленники пустили в ход бластеры, то ли один, то ли оба вместе. Кроме них, среди пропавших без вести не было ни одного Динго, а бластеры полагаются только Динго.
Плевать на подробности, но исход, финал? Погибли они в схватке, или их только обезоружили, и они там, в доме? Вы понимаете, что мы можем сделать втроем, вооруженные тем, что я привез с собой?
Он хотел бежать к дому, но справился с порывом, сделал то, что следовало сделать с самого начала, – вынул гребешок, тот гребешок, причесался, нажал на крайний зубец.
Датчик молчал – никакого силового поля вокруг тюрьмы нет.
В доме прозвучал гонг – сигнал к обеду. Теперь можно и поторопиться.
По дорожке полз большой зеленый жук, и Меншиков мимоходом с размаху наступил на него. В его задачу не входил сбор коллекции инопланетных жуков, да и насекомых он терпеть не мог с детства, с того времени, когда трехлетнего Пашку ужалил огромный шмель.
Уже взявшись за ручку двери, он подумал: а ведь следует удивиться всем этим чудесам, вроде бы пора…
– Ладно, – пробормотал он сквозь зубы. – Будем считать, что я удивился.
Глава 5
Сокамерники
Меншиков рванул дверь столовой так, словно собирался вырвать ручку. Столовая была как столовая – десяток столиков на четыре человека каждый, яркая и легкая современная мебель. Блестящая стойка киберкухаря в углу. И очередь к стойке – четыре человека, всего четыре…
Глаза Меншикова работали, как нерассуждающий фотоаппарат. Ему показывали снимки, он знал в лицо всех исчезнувших и помнил их имена. Абдель Фатах, бортинженер «Босфора», – смуглый курчавый парень, похожий больше на сицилийца, чем на турка; Кирилл Белаш, навигатор «Хобби-та», – богатырь северного типа; Роми Канут, врач «Магеллана», – красивая светловолосая девушка; Тарас Лихов, пассажир «Магеллана», – пожилой мужчина со старомодной чеховской бородкой. У Белаша на поясе огромный тесак в металлических ножнах – странно, «Хоббит» был балкером обычного типа, и такие ножищи в его снаряжение никогда не входили.
Меншиков еще на что-то надеялся, ждал скрипа двери, знакомых голосов, но тянулись минуты, четверо пленников один за другим отходили с подносами, и никто не смотрел на Меншикова, не пытался заговорить с ним, неужели им уже настолько все равно?
– Что же, больше никого? – громко спросил Меншиков вместо того, чтобы бодро поздороваться, как задумал сначала. Бессильно уронил руки, так и не заметив, кто из троих буркнул ему в ответ:
– Больше никого…
– А Динго? Здесь должны быть двое из «Динго»?
– Были… – пробурчал тот же голос, но теперь Меншиков успел заметить, что это Фатах, вдобавок перехватил взгляд биолога Лихова – тот смотрел непонятно, со странным интересом. Тщедушный такой человек, лысоватый.
Смирившись, Меншиков подошел к пульту – выбор блюд был довольно богатый, – не глядя, нажал кнопки. Получил тарелки и сел в угол. Исподтишка наблюдал за «сокамерниками».
Белаш жевал равнодушно, почти автоматически, словно не привыкшая голодать корова на изобильном лугу. И Лихов. И Фатах. Они словно выполняли надоевшую, неизбежную процедуру. Роми почти не прикасалась к еде. Зато перед ней стояли две высокие бутылки, и она то и дело наполняла бокал, явно перегибая палку. Все они расселись в разных углах столовой и не смотрели друг на друга. На Меншикова тоже, будто знали его сто лет, и он им смертельно надоел.
Меншиков торопился первым закончить с обедом, и это ему удалось. Он встал. Вторым поднялся Белаш.
– Минуточку! – Меншиков загородил ему дорогу. – Как новичок, я хотел бы знать…
– Все в свое время, – тусклым голосом сказал Белаш, равнодушно обошел растерявшегося спасателя. Хлопнула дверь – как-то издевательски это прозвучало. Встал Фатах, но Меншиков был уже начеку, схватил бортинженера за локоть.
После нескольких безуспешных попыток молча вырваться, Фатах тем же тусклым усталым голосом спросил:
– Ну чего привязался?
Больше всего Меншикова поразила их пришибленная сгорбленность, потухшие глаза. Земляне не могли за несколько дней стать такими, но эти стали, а они наверняка были не лучше и не хуже миллионов других… Самые обычные земляне. На миг Меншикову показалось, что время потекло вспять и он угодил в прошлое, о котором так много знал из книг, в то проклятое время, когда люди безропотно шли умирать на плахе, сломленные, не видевшие выхода и не умевшие его найти.
– Вы же земляне. – Голос Меншикова дрогнул неожиданно для него самого. – Вы же земляне, что с вами?
– Вовремя напомнил, кто мы, – сказал Фатах. – Скажи-ка, братец землянин, что можно сделать, если заведомо знаешь, что ничего сделать нельзя? Понимаешь, абсолютно ничего нельзя сделать? Как найти выход, если выхода нет? Когда придумаешь ответ, заходи в девятую, – он горько усмехнулся, – в девятую камеру. Честное слово, интересно будет послушать. Ну, убери руку.
Меншиков покорно отпустил его локоть. Хлопнула дверь.
– Хочешь, я тебе объясню? – Роми подошла к нему, покачиваясь. Огромные голубые глаза, лицо Мадонны. Пьяная вдрызг. – Мы все здесь, чтобы умирать. По очереди. Как те. Вчера ушел Джек. Сегодня ушел Валька. А завтра можешь уйти и ты. Умирать. В лес. К этим… ну которые там. Слушай, брось. Бросай все, и пошли ко мне. А?
Некоторое время Меншиков молча смотрел на нее, нахмурив брови. У него просто не было слов, и весь его прошлый опыт здесь не годился, потому что ничего подобного прежде не случалось. Те двое на Белинде… нет, не то, ничего похожего. И это земляне? Но как бы ты вел себя на их месте, без оружия, прекрасно зная, что выхода нет? Пил? Малевал на стенах лозунги о гордой несгибаемости? И как расценивать ее слова о поджидающей в лесу смерти – пьяная болтовня или святая истина? Здесь их четверо, а пропал двадцать один…
Стряхнув повисшую у него на шее Роми, Меншиков решительно подошел к киберкухарю и выломал пальцами одну за другой все клавиши, выдававшие вино. Обернулся. Роми уже сидела за столом, уронив голову на руки. Тщедушного биолога не было – незаметно улизнул под шумок. Чертыхнувшись, Меншиков вылил в высокий бокал остатки вина из бутылки на столике Роми. Набралось почти до краев. Залпом осушил, поморщился и пошел к себе, отвесив по дороге полновесный пинок первому попавшемуся шару. Шар промолчал, а Меншиков, как его и предупреждали, больно ушиб ногу.
В своей комнате он вытянулся на постели, заложил левую руку под голову, а правую свесил к полу – поза, в которой ему лучше всего и уютнее думалось.
Происходит что-то жестокое. Девчонке не было смысла врать ему, с первого взгляда видно, что все они здесь ждут чего-то и прекрасно знают, чего ждут. Каждый день кто-то уходит (умирать? в лес?). У Белаша болтается на поясе этот странный тесак, – можно прозакладывать голову – неземного производства. Кто его вооружил и зачем? С первого взгляда видно также, что эта комната – просто-напросто придорожная скамейка. Аскетическое временное пристанище с минимумом необходимого – все за то, что постояльцы здесь надолго не задерживаются…
