Чумные псы - Адамс Ричард (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Между тем Тайсон обходил клетки, по очереди входил в каждую, сливал в сточный желоб старую воду из мисок и наливал свежую. Потом он вылил остатки воды из бачка, отнес его на место в угол и вернулся к своим ведрам. В четырех ведрах темнело кровавое месиво рубленой конины и требухи. Каждой собаке Тайсон отмеривал соответствующую ее размерам порцию — это касалось тех, кто получал «нормальный рацион». По мере того как Тайсон продвигался с ведрами по блоку, шум и возня постепенно утихали. Когда с четырьмя ведрами было покончено, Тайсон принялся распределять содержимое оставшихся двух ведер. В них лежали бумажные пакеты, причем каждый пакет был помечен номером той собаки, которой предназначался, в зависимости от эксперимента, где ее использовали. Тайсон извлек из кармана футляр с очками, раскрыл его, достал очки, проверил стекла на свет, подышал на них, протер об рукав, снова посмотрел на свет, затем нацепил на нос, вывалил пакеты на цементный пол и разложил в два ряда. Затем он взял один пакет, поднял его к глазам и поднес поближе к лампочке. Ему требовалось разглядеть лишь номер, а предписания ему были ни к чему, поскольку он знал этих собак ничуть не хуже, чем заядлый охотник знает свою свору гончих.
Однако не пора ли нам задуматься privatim et seriatim, [1] какие препараты, какие чудодейственные снадобья, какие магические средства находятся в этих пакетах? А между тем содержимое их и впрямь могло творить чудеса. В некоторых пакетах, к примеру, находились подмешанные к печени или требухе специальные вещества, вызывающие бессонницу или заставляющие собаку наутро проявлять чудеса выносливости — до смерти биться, рвать себя на части, «от жажды уксусом спасаться иль голод крокодилом утолить». В иных пакетах находились паралитические препараты, которые подавляли восприятие цвета, слух, вкусовые ощущения, нюх, или анальгетики, которые уничтожали болевые ощущения, так что подопытная собака продолжала вилять хвостом, когда к ребрам ей прикладывали раскаленное железо; или галлюциногены, из-за которых в глазах появлялось столько чертей, сколько их нет и в геенне огненной, и которые сильного превращали в слабого, отважного в труса, умного в идиота. Некоторые препараты вызывали болезни, сумасшествие или отмирание каких-либо отдельных частей тела, иные же лечили, облегчали, а в случае чего и усугубляли уже занесенную в организм животного болезнь. Некоторые вещества разрушали зародыш в утробе, другие лишали животное способности к оплодотворению и зачатию. Словом, стоило доктору Бойкоту отдать приказ, и могилы готовы были отверзнуться, а мертвые пробудиться от сна.
Впрочем, это уж перебор — далеко хватил, как говорится, — но, честное слово, если бы доктору Бойкоту предложили попробовать кого-нибудь воскресить и пообещали надежду на успех, он бы без колебаний взялся за дело. В конце концов, он был квалифицированным специалистом, от него ждали проявления инициативы, а у его подопытных не было никаких законных прав, ну и, наконец, пытливость ума — исконное человеческое свойство, в котором нет ничего зазорного. И то сказать, кто в здравом уме и трезвой памяти станет ожидать, чтобы доктор Бойкот задавался не вопросом «Много ли нового я сумею узнать?», но вопросом «Много ли нового позволено мне искать?». Экспериментальная наука — последний цветок на древе аскетизма, и доктор Бойкот впрямь был аскетом, созерцатель — он лишь наблюдал события, не вынося по их поводу никаких оценок и суждений. Он являл собой весьма затейливый парадокс: благородство чувств и помыслов, безупречность поступков и безоговорочная, от сердца идущая преданность великому делу борьбы за благо всего человечества. Вот этого было, пожалуй, даже чересчур.
Разнося корм, Тайсон говорил каждой собаке несколько слов: «Вот, на-ка! Ешь!» или «Держи, прыятель! Солому лизавши, сыт не будешь». Такое было не в обычае у жителей Озерного Края, они почти никогда не разговаривали с собаками, ну разве что звали, или бранили их, или давали команду. Еще более странным было то обстоятельство, что Тайсон нет-нет да и гладил какую-нибудь собаку, а то и вовсе наклонялся и чесал ей за ухом. Честно говоря, сам Тайсон едва ли мог объяснить свое такое необычное поведение, а спроси его — только пожал бы плечами, не зная, что отвечать на такой дурацкий вопрос, но вряд ли стоило сомневаться, что на каком-то своем уровне Тайсон прекрасно понимал, в чем состоит работа Центра и как она сказывается на животных. Однако следует заметить, что никакой доктор Фрейд, вооружившись самым длинным и самым что ни на есть символическим во всей Вене пастушьим посохом, не сумел бы вытащить с илистого дна Тайсоновой души даже тень намека на личную вину, которую подсознательно он мог бы чувствовать. Ему было ясно одно: директор и его сотрудники знают куда больше него о нуждах человечества и о пределах страдания у животных, а все инструкции, равно как и его жалованье, так или иначе исходят от начальства. И то сказать, если каждый из нас по любому поводу начнет задумываться и взвешивать все за и против на предмет того, стоит ли выполнять распоряжения начальства и кто из-за этих распоряжений может пострадать, то мир просто рухнет. Как говорится, жизнь коротка.
Во всяком случае, это древнее изречение нынче вечером оказалось как нельзя более истинным в отношении дворняги четыре-два-семь по кличке Тур, поскольку Тайсон обнаружил этого пса мертвым в его конуре. Четыре-два-семь был занят в эксперименте, который заказала фирма, производящая аэрозоли. Требовалось получить аэрозоль, безвредный для собак, но убивающий собачьих блох и прочих паразитов. В ходе эксперимента вскоре выяснилось, что испытуемый препарат, под названием «Формула КС2», имеет весьма неприятное свойство проникать в кожу, оказывая неблагоприятное воздействие на организм собаки, однако разработчики препарата, хоть и были извещены об этом его нехорошем свойстве, признавать его наличие не хотели, тем более что Совет директоров всячески торопил, поскольку опасался, что конкуренты опередят их и выбросят свой товар на рынок. Поразмыслив, доктор Бойкот решил, что самым простым ответом на их достойное лучшего применения упрямство будет довести опыт до его логического завершения, предсказать которое было довольно просто. Поэтому четыре-два-семь и был накануне надлежащим образом опрыскан. В итоге он не только посрамил препарат «Формула КС-2» и его твердолобых поборников, но и избавил себя от дальнейших мучений, а вдобавок высвободил немало драгоценного рабочего времени персоналу Центра, которое они могли теперь посвятить какому-нибудь более продуктивному занятию.
— Э-эх, бедняга, — пробормотал Тайсон, вынося безжизненное тело четыре-два-семь в холодильник, чтобы утром его мог осмотреть мистер Пауэлл.
Затем Тайсон положил обратно в ведро предназначавшийся умершему псу пакет, так и не развернув его. Прежде чем уйти домой, Тайсону теперь надлежало заглянуть в пищевой блок, чтобы собаку сняли с довольствия, а это, как ни крути, было весьма досадной задержкой.
Теперь у него оставалось только три пакета, он уже почти закончил и, не вынимая трубки изо рта, стал насвистывать «Интендантский марш». Эти три пакета Тайсон намеренно оставил на конец. Все три были из ярко-желтой бумаги, и на каждом стоял черный знак «череп и кости», свидетельствующий о том, что в пище содержится яд, возбудитель какой-нибудь болезни или вирус, которые могут представлять опасность для человека. Тайсон осторожно высыпал содержимое пакетов в соответствующие собачьи кормушки со специальными предохранительными крышечками, затем собрал обертки, отнес их в находившийся вне блока мусоросжигатель и подождал, пока они сгорят, после чего с карболовым мылом вымыл руки под краном. После этого (и только после этого!) Тайсон заметил еще один, не желтый, пакет, оставшийся лежать в тени на полу. Поднеся пакет к свету, Тайсон обнаружил метку «732». Этот пакет он проглядел.
Тайсон рассердился. Проглядеть-то ладно, дело поправимое! Но он, можно сказать, сильно торопился (насколько это вообще возможно для человека его склада), а кроме того, Тайсон недолюбливал этого самого семь-три-два, который неоднократно делал попытки наброситься на него. Честно говоря, Тайсон уже говорил, что этого пса нужно посадить на цепь, однако сотрудник, которому он пожаловался, видимо, забыл о своем обещании (оно и понятно, поскольку в его обязанности не входило заходить в собачьи клетки, а с номером семь-три-два он и подавно никаких дел не имел), и никакой цепи по-прежнему не было и в помине.
