Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей (лучшие книги txt) 📗

— Эта картина в покоях Брюнхилды напомнила мне далекое празднество, устроенное в честь богов, — промолвила Ядвига. — Согласно традиции, юноши должны были похищать своих избранниц. Удачное похищение означало благосклонность богов к браку. На одном из таких празднеств меня похитили. Я знала о традиции, но никак не могла подумать, что её исполнение коснется меня в таком юном возрасте. Прежде чем меня успели связать, я выхватила кинжал, который всегда таскала с собой по наставлению отца, и убила своего похитителя. И отец жестко наказал меня за столь необдуманный шаг и чуть ли не изгнал меня из селения.

— Ты возненавидела отца, — сказал Сигурд. — И осуждать тебя за это было бы неразумно.

— Не знаю, возненавидела ли я его, — ответила Ядвига, — но увидев связанного Гунтера, я ощутила радость. Это было торжество справедливости.

Сигурд усмехнулся и побрел к двери. «Так кем же ты мне приходишься?» — спросила вдогонку Ядвига, однако Сигурд молча вышел из комнаты. Дева вскочила с кровати. Внезапная слабость принудила Ядвигу опуститься на колени. Шаги Сигурда отдалялись все дальше и дальше, пока вовсе не исчезли. «Кто ты?!» — злобно вскричала она вдогонку. Сделав ещё одно усилие, Ядвига выбралась в освещенный огнями коридор. Прижавшись к стене, она побрела к позолоченным дверям, за которыми вершился гневный спор двух женщин. Брюнхильда и Кримхильда, жена Сигурда, сидели в роскошных креслах и разили друг друга нелестными речами. Их преданные воины отстаивали позицию своих дам кровью и мечом. Безучастные слуги пили и ели, обсуждая смертельную бойню. Они не смели вступить в сражение, ибо считали бессмысленной погибель за столь жалкий спор. А спор этот и впрямь не стоил ни единой капли крови бравого воина. Кримхильда гордо восхваляла своего мужа Сигурда, беззастенчиво выделяя его средь всех прочих мужей. «Он ведь всего лишь вассал», — отвечала Брюнхильда, что Кримхильда расценила как оскорбление. Она не могла поверить в то, что брат её, Гунтер, мог выдать её за вассала. Чем сильнее разгорался спор двух дев, тем яростнее становилось сражение. «Не Гунтер покорил тебя, а Сигурд!», — не стерпев боле унижений вскричала Кримхильда. Воины Брюнхильды дрогнули и попятились назад. Брюнхильда требовала доказательств. Тогда Кримхильда подала ей кольцо и пояс, сорванные с Брюнхильды Сигурдом во время борьбы на брачном ложе. Воины Брюнхильды отступили. Ядвига проскочила мимо обеих дев к следующей двери. Распахнув её, она застала за разговором Гунтер и Сигурда. «Я ничего не говорил своей жене, — молвил Сигурд, — однако не спущу ей с рук такое нахальство. Да и ты, Гунтер, обещай мне пресечь столь заносчивые речи своей жены». Гунтер кивнул. Сигурд заметил Ядвигу и сбежал. Дева погналась за ним. Коридор не кончался. Горький плач Брюнхильды катился вдоль стен. Свечи потухли. Ядвига вырвалась из тьмы и очутилась в перевале. Две черные скалы, частично занесенные снегом, высились по обе стороны от неё. Метель застилала глаза. Вдалеке виднелся вулкан, недра которого источали густой дым. Никаких следов Сигурда. Ядвига окликнула его, но в ответ послышалось её гулкое эхо. «Где же я сейчас?» — спросила она, разглядывая отцовскую карту. Здешняя местность была обозначена знаком вопроса, что ввело Ядвигу в ступор. Она не могла поверить в отсутствие ответов на досконально прописанной карте. Её отец потратил десять лет на путешествие по Темным далям и просто не мог не забрести сюда.

Ядвига ещё долго бродила по заснеженному перевалу, надеясь отыскать какой-нибудь указатель. К вечеру следующего дня Дикая охота сошла с неба и погналась за ней. Гончие, морды которых были прошиты железными шипами, быстро настигли Ядвигу, отчего ей пришлось принять бой. Несмотря на прыткость собак, деве удалось погубить двух обрубком своего меча. Остальные разом накинулись на неё и сбили с ног. Всадники ступили на землю. Грозный рокот разорвал дымную пелену, обнажив красное небо. Метель усилилась. Мгновенно сверкнувшая молния ударила по темной скале, раскрошив её вершину. Падающие камни побили разъяренных псов. Лавина двинулась вниз. Всадники не рискнули попасть под созданный ими же камнепад. Казалось бы, они ведь не столь глупы, дабы ставить себе препятствия? Да, они ен глубы, но гнев их, рожденный по причине неуловимости Ядвиги, неосознанно порождал ужасающие разрушения вокруг. И чем больше был их гнев, тем большие являлись разрушения, которые могли погубить всю землю. Однако, сами всадники не защищены от этих разрушений и могли запросто погибнуть и сами. Ядвига отчаялась бежать вперед, совершенно не опасаясь смерти. Стихийное бедствие захлестнуло перевал. Множественные молнии разрывали небеса и рушили скалы. Земля так дрожала, что Ядвига едва могла устоять на ногах. Она не принимала свою погибель. Она отказывала ей в самой грубой форме. Может быть, именно такое смелое противостояние пробудило благосклонность Богов. Ядвиге повезло укрыться в ближайшей пещере. Катящиеся со скал валуны засыпали проход. Пещера трещала так, будто вот-вот обвалиться. Ядвига прижалась к самому дальнему углу, зажав уши руками. Все закончилось очень скоро. Дикая охота осталась далеко позади. Гром затих, молнии исчезли. Дымная простыня вновь растянулась по всему небу. Метель ослабла, но не ушла. Она никогда не покидала этого места. Ядвига все ещё пребывала в беспамятстве. Шок, охвативший её за время погони, все ещё сотрясал разум. Она разгребла завалы и пролезла наружу через узкий и достаточно неустойчивый коридор.

Ядвига добралась до развалившейся хижины, находившейся почти что на самом краю крутого склона. Из кирпичной трубы валил дым. Крыша была укрыта звериными шкурами. На крыльце сидел муж, облаченный в меха. Его длинные волосы свисали из-под рогатого шлема, густая борода торчала колючками. Его иссохшие руки опирались на меч. Глаза, полные уныния, глядели куда-то в землю. Ядвига споткнулась и упала прямо у мужских ног. Муж молчал, но затем молвил:

— И что же заставило такую милую деву забрести в эти земли?

— Помогите, — чуть ли не прошептала Ядвига. — Помогите мне.

Муж представился Хагеном и добавил, что слишком слаб, дабы поднять её. Ядвига с трудом встала сама, но вновь упала прямо на пороге хижины. Хаген взял её за руку и втащил внутрь.

— Вы живете здесь? — спросила Ядвига.

— Мой грех завел меня в этом место, — молвил Хаген. — Позорная смерть по сей день отягчает мою душу.

— Какой грех вы взяли на себя?

— Я не могу сказать, — Хаген опустил голову. — Мой рассказ не стоит времени, которое я на него потрачу.

— Вы раскаиваетесь в содеянном?

— Нет. Я безгрешен, но высшие силы считают иначе. Мой путь оканчивается здесь. Сколько бы я не пытался изменить его, это невозможно. Наши судьбы предопределены, Ядвига.

Слова Хагена воззвали к очень давнему воспоминанию, отправляющему Ядвигу к моменту рождения. Голос рожаницы монотонно нашептывал какие-то странные речи. Яркий свет заставлял младенца прищуриваться. Тяжелые шаги слышались то тут, то там. Второй женский голос говорил прерывисто. Его нежные нотки сопровождали Ядвигу все её детство. Внезапно раздался жуткий бас, принадлежавший отцу. Ядвига же его сразу узнала. Поток невнятных слов струился в уши младенца, невольно отпечатываясь в его недавно зародившемся разуме. Вскоре шепот пошел на убыль. Мать взяла Ядвигу на руки и прижала к себе. Окружение прояснилось в младенческих очах. Одетая в халат рожаница провела ладонью по щеке Ядвиги и добавила: “Следуй же своей непростой судьбе”. Ядвига запомнила эти слова на всю жизнь. Отец упал на колени перед рожаницей, упрашивая её переписать судьбу его ребенка, но та безмолвно вышла на улицу. “Я говорил тебе, — обратился он к своей жене. — Говорил, что нельзя позволить рожаницам определять судьбу нашей девочки! Я предлагал укрыть её от них, но ты не послушала!” Мать Ядвиги промолчала. Другая роженица продолжала нашептывать судьбу новорожденному мальчику. Отец Ядвиги обратился к матери этого мальчика, но та не ответила. В её пустые глаза вселилась смерть. Вторая роженица закончила наговаривать младенцу его судьбу и положила ему на грудь чистый пергамент. Третья рожаница подошла к следующему младенцу. Глотка маленького мальчика разрывалась от крика. Рожаница встала над ним, осмотрела. Затем она повернула в сторону двери. “Вернитесь, я прошу вас!” — взмолилась мать, но рожаница уже вышла из хижины. Мать покрепче обняла своего ребенка и взялась за чтение молитвы. “Если рожаница не пришла, — говорила мать Ядвиги, — значит нечистая сила поработит ребенка”. Отец Ядвиги подошел к ребенку, на груди которого лежал пергамент. Мать Ядвиги пресекла его попытку прикоснуться к ребенку. “Если возьмешь его, то лишишься своей дочери, — сказала она. — Судьба сама распорядится им”. Муж сдержал свое возмущение и взял на руки дочь. Последнее, что помнила Ядвига, это дверной скрип, кромешная тьма и лютый мороз.