Звериный подарок - Шолох Юлия (библиотека книг .TXT) 📗
Радим освободился только поздно ночью.
Переселять нас никуда не стали, мы ночевали то в его комнате, то в моей, благо они находились почти рядом, всего через коридор. Правда, мать Омелия показала мне несколько выделенных нам комнат, но их нужно было ремонтировать и обставлять согласно нашим желаниям, а я пока не знала, какие у нас желания.
По вечерам, когда бесконечный поток встреч, бумаг и срочных решений иссякал и Радим освобождался, то сразу меня звал. Слышно было уже на расстоянии, и я сразу шла его искать, такая у нас была игра. Шла на зов, кружила по коридорам, заглядывала в комнаты, пока не находила. А если я была занята, он приходил сам. Садился где-нибудь в углу и наблюдал за уроком истории, или языка, или магии, которой меня пытался обучить волхв. Собственно, у него не особо получалось, он старался изо всех сил и каждый раз безрезультатно.
— Не знаю, как вас удалось обучить целительству, — качал он головой. — Не бить же вас, в самом деле? А сами вы ну никак не хотите!
Не то чтобы я не хотела. Просто все равно сильную молнию не запущу, а мелкой и слабой врагов щекотать — смех да и только.
Список моих занятий был составлен лично матерью Омелией, поэтому я ничего против не говорила. Ходила к Поляну, как того требовали, и старательно собирала из воздуха в кучку энергетические разряды.
— Стыд и позор! — мрачно бормотал в конце урока волхв. — Не могу научить взрослого человека простейшему фокусу!
Через две недели уроки магии заменили на уроки самозащиты. Вот так. Пришла однажды мать и отвела меня в казармы, расположенные в конце парка позади замка. Там поговорила с Билугом, тем самым, кто с детства учил Радима и альф, а Билуг передал меня Улему. Теперь четыре раза в неделю мне предстояло приходить сюда на тренировку.
Зачем, сразу понятно. Слабость вожака должна уметь хоть что-то сделать в случае нападения. Только не очень-то верю, что смогу продержаться хоть минуту против белоглазого. Они слишком быстро двигаются, и, как только окажутся достаточно близко с этими своими ножами, шансов у меня уже не будет.
Оказалось, Улем тоже так думает. Первым делом он стал учить меня метать ножи, даже не совсем ножи, а узкие, длиной с ладонь, двусторонние клинки. Чуть не заснула, пока слушала про балансировку оружия и как ее проверять. Это еще полбеды. Потом Улем взялся рассказывать, как этот нож надо метнуть, причем не куда попало, а в цель. Сделать замах, не давая участвовать в нем кисти. Дать ножу соскользнуть с руки.
Неужели он все это серьезно и не шутит? После часа зубрения теории я поняла, что крепко влипла. Все сложности, с которыми я встретилась у Поляна, показались глупыми и мелкими, потому что Улем от меня так просто не отстанет. Он был спокоен, как скала, и ни разу не показал, что чем-то недоволен. Волхв бы на его месте уже выл бы в голос и волосы на голове рвал, причитая. А Улем невозмутимо все заново повторяет и, похоже, способен повторять до самого утра.
Через неделю у меня стало получаться, по крайней мере, нож не падал с руки прямо у ног, а летел в сторону цели. Хотя я страшно этим гордилась, у Улема был такой вид, будто ничего не изменилось. Ни разу не видела такого невозмутимого человека. Ни тени эмоции, ни одного лишнего слова.
Зато довелось посмотреть на бой альф. Пришел однажды под конец урока в казармы парнишка, крепкий и рослый, но на лицо — ребенок. Пока на круглой площадке, утоптанной в пыль, не перекинулся в волка. Он дрался с альфой, имени которого я не знала, и проиграл. Зрелище не из приятных, два зверя носились, пытаясь вцепиться друг другу в глотку, катались по земле и рычали. Улем придерживал меня рукой, не давая подойти ближе, но смотреть не мешал. Альфа оставил мальчишку лежащим на земле, когда на том места живого не оставалось. Впрочем, его тут же подхватили двое других и понесли в сторону замка, видимо к больнице. Я предложила помощь, но Улем так же невозмутимо отказался.
— Они сами справятся, ты лучше занимайся, чем должна.
— С ним все будет хорошо?
— Конечно, — тут он весьма хищно улыбнулся. — Он вернется и станет сильным альфой. Это все видят.
— Вернется? Но зачем ему?
— Кровь зовет, — непонятно ответил.
Я тут же спросила, что это значит, но он пожал плечами и ушел. Урок был закончен, а просто так общаться Улем не любил.
Вообще, зрелище боя особо ничем не пугало и не шокировало. После пережитого в лесу нападения — драка как драка. Никто не умер.
Вскоре после этого мать Омелия привела ко мне в комнату пожилую женщину с огромными сияющими глазами и ямочками на щеках.
— Познакомься, Дарена, это старшая Митроль, люна-са. Надеюсь, она сможет ответить на твои вопросы и рассказать о чем-нибудь доступном только таким, как вы.
Я поклонилась Митроль и дождалась, пока она усядется в единственное кресло, предназначенное для гостей. Сев, она тут же улыбнулась, не только губами, лицом, а как-то вся целиком.
Мать ушла, оставила нас наедине. Я во все глаза смотрела на люна-са, что-то было в ней такое, к чему тянуло. Седые волосы очень ей шли, и даже морщины смотрелись удивительно ладно на круглом смуглом лице.
— Хочешь что-нибудь спросить?
— Хочу, конечно. Пока только не знаю что.
Тогда Митроль просто стала рассказывать обо всем подряд. Например, что шла однажды по лесу и услышала зов волка, который теперь ее муж уже почти сорок лет. Что у них четверо сыновей, две дочери и почти два десятка внуков.
Вот, кстати, вопрос, о котором я много думала в самом начале. Что это вообще за странная связь, откуда она берется, почему? Почему так сильно соединяет двух, казалось, совсем чужих людей, да еще и принадлежащих к разным расам?
Ничего нового или определенного узнать не удалось. Митроль сказала, эта связь считается данной богами, чтобы уравновесить силу звериного народа, оказавшегося при сотворении неожиданно неуязвимым.
А потом призналась, что долгое время не могла решить, действительно ли это дар. Думала, может, наоборот, проклятие? Такая глубокая связь, слишком навязчивая, слишком личная, а ведь иногда хочется побыть одной, закрыться, отдохнуть.
— Одной? — Даже не представляю, как можно такого хотеть. Отдохнуть от Радима? Наоборот, мне не хватало его все сильнее. Если бы можно было быть вместе все дни напролет!
— Вы еще так молоды, — улыбнулась Митроль. — Первые годы замужества я была такой же. А потом устала. Надоело все, и я… уехала однажды к родне отдыхать, оставила его одного.
— Но… как? Разве он может жить без своей люна-са?
— Наверное, для всех по-разному. Моему мужу главное знать, что я его люблю. А я любила его каждую минуту своей жизни с тех пор, как впервые услышала зов. Когда уехала, просто говорила ему иногда, чтобы не забывал. Говорила, что люблю, что он мой единственный и я обязательно вернусь.
— Вы говорили?
— Да, Дарена, вы разве еще не разговариваете?
— Не словами, только эмоциями и если рядом. А вы утверждаете, что уехали?
— Потом будете слышать слова, не как обычную речь, конечно, но простейшие поймете. И расстояние увеличится. Не знаю, насколько далеко, вожак все-таки, а у нас до пятидесяти верст доходит.
— Пятьдесят верст? — Это же огромное расстояние! Неужели мы сможем слышать друг друга так… далеко? И расставаться? Хотя последнее совсем неважно, не собираюсь расставаться с Радимом ни на минуту. Никогда!
— И надолго вы уезжали? Часто?
— Разное бывало. Только вот возвращалась всегда. А он ждал. Сколько ни бегай, не сбежать от дара люна-са. Или от проклятья, как смотреть. — Митроль глядит на меня, как на маленького ребенка, которому сказанное в одно ухо влетает, а в другое благополучно вылетает.
— Разве на такое можно смотреть как на проклятье? — Не понимаю, такой дар, кто может такого не желать?
— Вы так молоды, Дарена, — с каким-то сожалением отвечает Митроль. Как будто что-то скрывает. Как будто пугать не хочет.
— Вы что-то утаиваете? Не надо, я должна знать правду, мне же с этим жить!
