За что не берутся даже джинны - Андрианова Татьяна (читать бесплатно полные книги txt) 📗
А реальность потрясала воображение. О том, что путешествовать по пустыне без солнцезащитного крема неправильно, я всегда подозревала, но что спать без него — очень плохая идея, узнала на собственной шкуре… точнее, на собственной коже. У меня обгорела левая половина лица, и теперь я с трудом смотрела на опостылевшие пески пустоши одним глазом. Правый открыть было слишком больно. После нескольких неудачных попыток узреть мир хотя бы через узкую щелочку второго глаза я гордо плюнула на этот чистой воды мазохизм. К тому же спала я, закинув левую ногу на пушистый бок тигра, рубашка на спине задралась (балахон был употреблен на бесполезную веревку для вытягивания оборотня) и в итоге я обзавелась шикарным, на полспины, ремнем ярко-малинового цвета. Ремень болел, что заставляло с каждым движением все больше ненавидеть оборотней как вид. Все зло от них! Землеройки несчастные! Хорошо хоть я обнимала хищного кота и его мех предохранил кисти рук от палящего пустынного солнца.
С кряхтением, стонами и громкими жалобами на жестокую, горькую и беспросветную судьбину я поднялась на ноги и узрела своих спутников. Картина, увиденная даже одним глазом, потрясала своим трагизмом. Если бы я увидела это двумя глазами, вообще обалдела бы. Прямо не знаю, не поблагодарить ли солнце за проявленный гуманизм.
Перепачканная песком принцесса с легкостью могла сниматься в роли женщины-кошки. Правда, кошка получилась не совсем обычная, а красная в белых пятнах. Ни дать ни взять новый вид леопарда. Лисса выглядела не менее экзотично. Роскошная черная грива девушки во сне свесилась на лицо и частично защитила ее от солнца, в итоге она напоминала тигра. Не знаю, как надо было ворочаться во сне, чтобы в результате шевелюра встала дыбом и приобрела элегантный оттенок соли с перцем и топорщилась во все стороны, словно ее обладателя ударило током, но Линк с честью выполнил эту нелегкую задачу. Лицо парня приобрело такой насыщенный красный цвет, что свекла на грядках лучших фермерских хозяйств побледнеет от зависти. Словом, наш спутник выглядел экзотично и к тому же казался немного беременным из-за сползшего под жилетом вампира.
Виновник нашего почти летаргического сна вскочил бодрый как огурчик и радостный до омерзения. Он тоже сильно обгорел. Причем обгорела до состояния румяной курочки-гриль только половина оборотня, и теперь его тело сильно напоминало костюм шута, правда, без колпака и колокольцев. Парень сладко потянулся до хруста в суставах, широко зевнул, явив нам на редкость белые и ровные зубы, звучно ими клацнул и выдал:
— Ну и видок же у вас, ребята!
Этими словами он вызвал среди нас еще большее озлобление. Жутко, до зуда в руках, хотелось сгрести этого горе-крота за тощую шею и придушить. От применения рукоприкладства удерживало лишь то, что с транспортом была напряженка. Тащиться по пустыне пешкодралом не улыбалось никому.
— Как насчет завтрака? — радостно осклабился бывший мул.
Мы дружно рыкнули:
— Никак!!! — и сжали кулаки.
На нашу вспышку праведного гнева парнишка округлил глаза, запустил обласканную солнцем до состояния вареного рака пятерню в пыльную темную шевелюру, устроив на голове еще больший беспорядок, и удивленно уставился на нас:
— Ладно. Понял. Есть нечего.
— Просто поразительная догадливость, — многообещающе протянула Лисса. — Ты посмотри на нас! Мы из-за тебя обгорели почти до костей! А он стоит и чешется!
— ОН ГОЛЫЙ!!! — по буквам выдавила из себя принцесса, закатила прекрасные глаза и рухнула в обморок.
Парнишка врожденной стыдливостью, похоже, не страдал, собственная нагота ничуть его не смущала.
Все уставились на картинно раскинувшееся на песке хрупкое тело в полном недоумении. Что-что, а красиво падать в обморок эльфийка умела. Волосы разметались живописными локонами и так прикрыли обгоревшее лицо своей хозяйки, что красные пятна казались причудливой игрой светотени. Наверное, во дворцах всем благовоспитанным принцессам преподают обморокопадение. Этот предмет у них где-то между вышиванием, умением плакать и верховой ездой. Пришлось откачивать болезную. Мы с Лиссой и Линком, сплоченные своеобразным тимбилдингом, махали над практически бездыханным телом кто рубашкой, кто носками. Лично мне достались чьи-то грязные портки, которые, судя по запаху, не стирали неделю.
Надо будет при случае предложить на родной фирме такое оригинальное совместное времяпровождение с дружным вытаскиванием из ямы самого толстого сотрудника. О! Наша главная бухгалтерша Клавдия Петровна как раз подойдет. По моим подсчетам, в ней точно килограммов эдак двести. На мула, конечно, не потянет, скорее на колобок, в который бабка переложила дрожжей, надеясь, что такой-то вряд ли куда-то укатится. К сожалению, в подобном тимбилдинге есть один минус: когда самого толстого сотрудника наконец извлекут, то скорее всего тут же и побьют. Но зато народ сплотится.
Сама причина глубокого потрясения юных дев недоуменно пожала плечами, почесала лохматую голову, выбив из взъерошенной шевелюры целую тучу песка, и молвила удивленно:
— Голых мужчин, что ли, не видела?
— Похоже, не видела, — вздохнула Лисса. — А ты не умничай, а помогай!
— Как? — блеснул белозубой улыбкой оборотень. — У меня и рук-то нет.
— Как это нет?! — возмутилась я.
Но тут парень изогнулся неестественным образом на зависть всем акробатам и гимнастам вместе взятым, и я сильно порадовалась, что завтракать, в общем-то, было нечем, иначе последние крохи еды встретились бы с песком.
— Что это с ним? — осторожно спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь, пока парня корежило в разных, далеких от нормы позах.
Суставы с влажным чмоканьем выходили из пазов и вставали обратно, кожа лопнула, и откуда-то из недр полилась густая, очень противная на вид жидкость, кости менялись на глазах, удлиняясь, видоизменяясь до неузнаваемости, из конечностей полезли копыта. Больно, наверное.
— Вот гад! — прокомментировала факт Лисса. — Он же перекидывается. Просто что угодно, лишь бы не помогать беззащитным женщинам.
— Беззащитным, как же, — пробасило не то копытное, не то примат. — От вас, милейшие, кто угодно от страха под землю зароется. К вам даже местные особо не лезут. Странно, что одна слабонервная среди вас попалась. Валерьянкой, что ли, отпаивали бы.
— Валерьянки нет, — строго отрезала Лисса. — Зато бальзама от ожогов хоть отбавляй. Давайте быстренько им намажемся, пока наша остроухая немочь прохлаждается в беспамятстве.
Сказано — сделано. Мы с Лиссой удалились за ближайший бархан. Для большей защиты от нескромных взглядов мула и Линка с другой стороны бархана бдительными стражами встали Тиграш и Бродяга. Хотя стоило нам скинуть одежду, левбай моментально окосел, стараясь запечатлеть стриптиз во всех подробностях. Ладошкой, выпачканной в чудодейственном бальзаме, Лисса ловко хватила по хитрой морде выпучившего глаза Бродягу. Зверя пробрал такой чих, что потекло из глаз и из носа, словно его макнули в горчицу по самые уши.
— Зря ты так, — осуждающе покачала я головой. — Зачем обидела несчастного зверика?
— А нечего на нас пялиться. Вон твой тигр и тот деликатно отвернулся в сторону, чтобы не смущать. А этот выпучил бесстыжие глаза, будто женщин в первый раз видит.
Следующая порция бальзама щедро досталась моей спине и тут же стала нещадно щипать, что заставило засомневаться в разумности нанесения состава на лицо.
— Для лица у меня более щадящее средство, — развеяла мои сомнения Лисса.
Сгоревшую кожу на лице пришлось мазать друг другу. Бальзам для лица действительно был менее едким и даже пах какими-то цветами. Кожу щипало все равно, зато хотя бы глаза не слезились. Линк громко требовал равноправия, чтобы за ним тоже поухаживали. Мы дружно предложили оборотню помочь парню, но мул насмешливо фыркнул в ответ. Норандириэль разбудили простым, но действенным способом: облили ледяной водой из фляги. Пока задохнувшаяся от возмущения эльфийка пыталась подобрать подходящие слова, чтобы выразить всю полноту чувств, всучили ей баночку средства, коротко проинструктировали насчет применения и принялись седлать поредевшие ряды животных. Жизнерадостный до омерзения вампир взмыл в ночную высь и оттуда принялся руководить процессом. Большинством голосов роль малодушно дезертировавшего верблюда досталась обалдевшему от такой чести мулу.
