Воин кровавых времен - Бэккер Р. Скотт (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
— Я просто боюсь, что за этим кроется что-то еще…
— Что-то еще есть всегда, Ийок. Иначе стали бы люди убивать людей?
После смерти дочери Эсменет много раз пыталась сделать что-то с пустотой внутри себя.
Она старалась прогнать ее, расспрашивая жрецов, с которыми спала, но все они повторяли одно и то же — что Бог обитает только в храмах, а она превратила свое тело в бордель. И после этого имели ее снова. Некоторое время она пыталась замазать пустоту, совокупляясь с мужчинами за что угодно — за медный грош, кусок хлеба, как-то раз даже за подгнившую луковицу Но мужчины никогда не могли заполнить ее — только пачкали.
Тогда Эсменет обратилась к таким же, как она сама, и принялась наблюдать за ними. Она изучала постоянно смеющихся проституток, которые умудрялись ликовать, не выбираясь из сточной канавы, и щебечущих девушек-рабынь, сгибающихся под тяжестью кувшинов с водой, но при этом успевающих улыбаться и постреливать глазами по сторонам. Она изучала их, словно диковинный танец. И на некоторое время обрела спокойствие, как будто заученные жесты могли заставить биться затихающее сердце.
На некоторое время она забыла о боли.
Эсменет никогда не верила в любовь. Если радость действия не в силах развеять отчаяние, тогда, возможно, радость в отчаянии.
Теперь же они целых пять дней вместе жили в холмах, окаймляющих Равнину Битвы. Ахкеймион отыскал небольшой ручей, и они пошли вверх по его течению. Поднимаясь по каменистому склону, они наткнулись на рощицу желтых горных сосен, чьи массивные кроны покачивались на ветру, медленно описывая круги, и нашли среди деревьев прозрачное зеленое озерцо. Они расположились неподалеку от него, хотя, чтобы обеспечить пропитанием Рассвета, мула Ахкеймиона, им приходилось каждый день не меньше часа бродить по холмам, собирая корм для животного.
Пять дней. Они шутили и заваривали чай прохладным утром, занимались любовью под шуршание ветра в ветвях, ели по вечерам зайцев и сусликов, которых Ахкеймион ловил силками, и с изумлением касались друг друга, когда их лица заливал лунный свет.
И еще они купались и плавали. Смывали палящий зной в прохладной воде.
Как ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось!
Эсменет вытащила циновки из палатки, вытряхнула их, а потом постелила поверх теплых камней. Они поставили палатку на мягкой земле под древней, огромной сосной, стоявшей в одиночестве, словно часовой, у края широкого уступа.
«Это наше место…» — подумала Эсменет. Без людей, без руин, без воспоминаний, если не считать костей неизвестного зверька, чей скелетик они обнаружили под деревом.
Она нырнула обратно в палатку и вытащила кожаную сумку Ахкеймиона. Сумка валялась на траве, и теперь один бок у нее отсырел и отдавал затхлостью. По шву поползла белая плесень.
Эсменет вынесла сумку на солнце и уселась, скрестив ноги, на мягкий ковер из сосновых иголок. Она вытащила из сумки кучу пергаментных свитков и разложила их сушиться, придавив камушками. Потом нашла деревянную куклу, с головой из завязанного узлом шелкового лоскута, и маленьким ржавым ножиком в правой руке. Напевая под нос старую песенку из Сумны, Эсменет покружила куколку в танце, заставляя деревянного человечка скакать и подбрасывать ножки. Затем, посмеявшись над собственной глупостью, положила игрушку на солнце, скрестив ей ножки и убрав ручки за голову, так, что та начала напоминать замечтавшегося раба, прилегшего в поле отдохнуть. И зачем Ахкеймиону эта кукла?
Потом Эсменет извлекла из сумки лист пергамента, лежавший отдельно от прочих. Развернув его, она увидела короткие, небрежно начертанные вертикальные столбцы, каждый из которых был соединен с другими одной, двумя или несколькими наспех нацарапанными линиями. Хотя Эсменет не умела читать — она еще не встречала женщину, владевшую бы этим искусством, — она интуитивно поняла, что это очень важный листок. Она решила расспросить о нем Ахкеймиона, когда тот вернется.
Надежно прижав его тяжелым камнем, Эсменет переключила внимание на шов и принялась счищать плесень тонкой веточкой.
Вскоре из рощи показался Ахкеймион, голый по пояс, с охапкой валежника, которую нес, прижимая к поросшему черными волосами животу. Проходя мимо Эсменет, он взглянул на разложенные вещи и изобразил преувеличенно хмурую гримасу. Эсменет фыркнула и ухмыльнулась. Ей безумно нравилось видеть Ахкеймиона таким — колдуном, разыгрывающим из себя заправского лесного жителя, ходящего в одних штанах. Даже теперь, после того как Эсменет столько времени пропутешествовала со Священным воинством, штаны по-прежнему казались ей чем-то чужеземным, варварским — и необычайно эротичным. Недаром во многих нансурских городах они находились под запретом.
— Знаешь, почему нильнамешцы считают, будто кошки куда больше похожи на людей, чем обезьяны? — спросил Ахкеймион, складывая валежник у подножия великанской сосны.
— Нет.
Он повернулся к Эсменет, отряхивая ладони.
— Из-за любопытства. Они считают, что именно любопытство — отличительное свойство человека.
Ахкеймион подошел к Эсменет. На губах его играла улыбка.
— И уж тебе оно точно присуще.
— Любопытство тут вовсе ни при чем, — отозвалась Эсменет, пытаясь говорить сердито. — От твоей сумки воняет, как от заплесневелого сыра.
— А я-то думал, что это воняет от меня…
— Ну уж нет, от тебя воняет как от ишака!
Ахкеймион расхохотался, приподнимая брови.
— Но я же мыл бороду…
Эсменет бросила ему в лицо пригоршню сосновых иголок, но порыв ветра отнес их прочь.
— А это для чего? — спросила она, указывая на куклу. — Чтобы заманивать к себе в палатку маленьких девочек?
Ахкеймион уселся рядом с ней прямо на землю.
— Это, — сказал он, — Кукла Вати, и, если я расскажу тебе про нее, ты начнешь требовать, чтобы я ее выкинул.
— Ясно… А это? — спросила Эсменет, поднимая сложенный лист. — Что это такое?
От хорошего настроения Ахкеймиона мгновенно не осталось и следа.
— Это моя схема.
Эсменет положила лист на землю между ними и взмахом руки отогнала небольшую осу.
— А что здесь написано? Имена?
— Имена и различные фракции. Все, кто имеет отношение к Священному воинству… Линии обозначают их взаимосвязи… Вот тут, — сказал он, указывая на вертикальный столбец в левом краю листа, — написано «Майтанет».
— А ниже?
— «Инрау».
Эсменет, не осознавая, что делает, сжала его колено.
— А здесь, в верхнем углу? — с излишней поспешностью спросила она.
— «Консульт».
Эсменет слушала, как Ахкеймион перечисляет имена знатных военачальников, членов императорской фамилии, Багряных Шпилей, кишаурим, объясняет, кто из них к чему стремится и кто как, по его мнению, может быть связан с остальными. Он не сказал ничего такого, чего Эсменет не слышала бы раньше, но внезапно все это показалось ужасающе реальным… Мир неумолимых, безжалостных сил. Тайных. Яростных…
Эсменет пробрал озноб. Она вдруг осознала, что Ахкеймион не принадлежит ей — не принадлежит на самом деле. И никогда не сможет принадлежать. Да и что она такое по сравнению со всеми этими силами?
«Я даже не умею читать…»
— Но почему, Акка? — вдруг спросила она. — Почему ты остановился?
— Что ты имеешь в виду?
Взгляд Ахкеймиона был прикован к листу пергамента, как будто схема полностью завладела его мыслями.
— Я знаю, что тебе полагается делать, Акка. В Сумне ты постоянно куда-то уходил, кого-то расспрашивал, встречался с осведомителями. Ну или постоянно ждал новостей. Ты все время шпионил. А теперь — перестал. С тех пор как привел меня в свою палатку, ты уже не шпионишь.
— Я думал, это будет справедливо, — небрежно произнес он. — В конце концов, ты же отказалась от…
— Не лги, Акка.
Ахкеймион вздохнул и ссутулился, словно раб, несущий тяжелый груз. Эсменет смотрела ему в глаза. Ясные, блестящие карие глаза. Беспокойные. Печальные и мудрые. И, как всегда, когда она оказывалась рядом с ним, Эсменет захотелось запустить пальцы в его бороду и нащупать под ней подбородок.
