И оживут слова (СИ) - Способина Наталья "Ledi Fiona" (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗

Не знаю, сколько мы простояли с воинами. Очнулась я, только когда почувствовала, что Миролюб тянет меня прочь. Мы завернули за угол дома Радимира и оказались в едва освещенном закутке. Мое сердце нехорошо подскочило и, как выяснилось, правильно сделало, потому что едва мы скрылись от взглядов воинов, как Миролюб притянул меня к себе и поцеловал. От неожиданности я позволила ему это сделать. Он целовал меня по-настоящему, отнюдь не целомудренно. И в его поцелуе было обещание чего-то большего. А в моей голове лихорадочно билась мысль: это первый поцелуй Всемилы с ним или же она позволяла ему раньше такие вольности? Это нормально? И что мне делать?! Я положила руки ему на плечи, собираясь оттолкнуть, но в этот миг Миролюб прервал поцелуй и прошептал:

— Ну что? Все еще думаешь, что раз однорук, так и обнять не смогу? — он спросил это так, будто продолжал старый разговор. Неужели у Всемилы хватило ума сказать ему подобное?!

Я растерянно помотала головой, не зная, что ответить, и посмотрела на него снизу вверх. Неяркого света хватило на то, чтобы увидеть справа у Миролюба несколько абсолютно седых прядей. За столом я не могла этого заметить, потому что сидела от него слева. Не задумываясь, что делаю, я провела рукой по седине и спросила:

— Это у кваров? Да?

Он медленно кивнул.

— Я мальцом совсем был. Да ты, верно, и так знаешь. Не собирались они меня отцу возвращать. Я соврал, что не помню. Это — помню. И как к обряду готовили. Только руку сперва… чтобы отцу послать. Когда Всеслав с воинами своими на них напал, я уж не верил, что жив. Видел уже, как за покойным дедом по реке плыву. А он меня сперва рукой манил, а потом, когда я подплыл, сказал: «Рано тебе помирать, малец! Не сегодня». А потом оказалось, что вовсе не дед это говорил, а отец твой.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. На миг представила себе испуганного замученного ребенка, потом мысли переметнулись на Альгидраса. «Последний в роду». Да что ж эти проклятые квары от них хотят? Что им нужно?

«Говорят, что Каменная Дева знает, когда ее дети нуждаются в ней. Только нет у нее сил помочь, потому что опутали путы высокую грудь да стынут ноги в сырой земле. И только обряды дают ей силу услышать своих детей. И плачет Дева не о погибших в тех обрядах, а о том, что с каждым днем голоса ее детей все тише».

Странные строчки всплыли в мозгу. Я потрясла головой, возвращаясь в реальность. Каменная Дева? Дети? Я попыталась ухватиться за это ощущение смешения реальностей. Тогда, на берегу, я увидела, что Радима ранят. Вот только ранение Радима было… знакомым. Я не знала, как это объяснить. Я не могла с уверенностью сказать, что видела отрывок из своей книги, но я каким-то образом знала, что Радима ранят. Здесь же… от странных слов веяло холодом, и они были чужими. Инородными, страшными. Я чувствовала, что не смогла бы написать так. Я поежилась, почувствовав озноб.

— Застыла? — спросил Миролюб, и я рассеянно кивнула.

Он провел мозолистыми пальцами по моей щеке. Я собиралась было спросить, что он делает, но поняла, что он вытирает мои слезы. Замечательно! Я умудрилась расплакаться.

— Ш-ш-ш. Позади все. Ты отца не бойся. И никого больше не бойся.

С этими словами Миролюб снова меня поцеловал. И это был совершенно собственнический поцелуй. Наверное, я должна была возмутиться, оттолкнуть, но я снова подумала об изувеченном ребенке и ответила на поцелуй. Кто знает, может быть, все же я виновата в том, что с ним случилось? Может быть, это мои строки? Исправить я уже ничего не смогу, но смогу хоть так искупить. Осуждать себя я буду потом. В конце концов, никто не заставит меня переходить к более серьезным вещам. Да Миролюб и не собирался. Просто целовал меня так, будто узнавал, изучал, забирал себе без остатка. Будто… вправду любил взбалмошную Всемилу.

За моей спиной раздался шорох и негромкий стук, словно кто-то спрыгнул откуда-то сверху.

Я вздрогнула и отстранилась, но обернуться не успела — Миролюб прижал мою голову к своему плечу, и мне ничего не оставалось, как уткнуться в вышивку на его рубахе.

— Хваны всегда выходят в окно? — с ноткой веселья спросил Миролюб, и мое сердце ухнуло в пятки.

Оставалось надеяться, что Альгидрас просто решил смыться из дома Радимира этим путем и не видел, что тут у нас происходило.

— Я решил путь сократить, — раздался до боли знакомый голос.

— А правы свирцы. Совсем без головы. Тут же хоть глаз коли. Или ты, как кошка, в темноте видишь?

— Воевода сестру искал, — отозвался Альгидрас, — а света здесь хватает.

Хватает для чего? Чтобы увидеть, что мы здесь целовались?

— Хорошо, Олег, — произнес Миролюб, словно пробуя имя на вкус. — Передай воеводе — придем сейчас.

— Он прямо сейчас хотел, — упрямо произнес Альгидрас.

Я почувствовала, как грудь Миролюба поднялась от резкого вдоха. Только ссоры тут не хватало.

— Я уже иду, — пробормотала я, высвобождаясь из объятий.

Миролюб, честь ему и хвала, сразу же меня отпустил. Я проскользнула мимо Альгидраса, не поднимая головы, с единственной надеждой на то, что света все-таки достаточно не до такой степени, чтобы он увидел, как горит мое лицо.

За моей спиной раздался веселый голос Миролюба:

— Назад ты тоже через окно? Может, подсадить, а то оно ж тебе по плечо?

— Спасибо, княжич. Назад я через дверь.

— Вот мои люди подивятся. Скажут, точно чудесник. Который раз в дом входит, и все ни разу не выходил. И не соврешь про заднюю дверь — там тоже стража.

Что ответил Альгидрас, я не слышала, но беседовали они вполне мирно, так что можно было с чистой совестью оставить их одних. Я взбежала по крыльцу, едва не сбив с ног кого-то из воинов князя.

Добронега успела вернуться, и, кажется, от нее не ускользнуло, что я красная как рак. Ни князя, ни Златы за столом не было, и я вздохнула с облегчением. Радим разговаривал с матерью. Когда в их беседе возникла пауза, я спросила Радима, что он хотел, но брат Всемилы поднял на меня недоуменный взгляд и пожал плечами, тем самым окончательно растоптав надежду на то, что Альгидрас не видел моих объятий с женихом Всемилы. Мне оставалось только ломать голову над тем, зачем он соврал.

Вскоре вернулся Миролюб, и был он весел и оживлен. Они с Радимом принялись обсуждать какого-то коня, и я вдруг поняла, что они если не друзья, то относятся друг к другу с большой симпатией. А еще я заметила, что Миролюб очень любит сестру. Когда вернувшаяся Злата, пользуясь отсутствием князя, вспорхнула брату на колени, тот прижал ее к себе с таким счастливым видом, что я поняла его благодарность за спасение Радима. Радим — мир его любимой сестры. И этим было все сказано.

А я смотрела на эту идиллию и изо всех сил старалась не думать, почему Альгидрас нас прервал. Чтобы Всемила не позорила воеводу? Или причина была в чем-то другом?

Я не могла дождаться окончания этих посиделок. То ли от бессонных ночей, то ли от нервного напряжения, то ли от травяного чая меня клонило в сон, и чтобы не уснуть прямо здесь, я прокручивала в мозгу строчки про Каменную Деву. Но ничего в голову не приходило. Хорошо бы с кем-нибудь посоветоваться. Интересно, будет уместно упомянуть об этой Деве при Добронеге или Улебе, например? Или же при Златке. Вдруг это какая-то местная легенда, и все объясняется вполне невинно? Может, я уже слышала ее от кого-то. От того же Улеба, пока была в беспамятстве. Он много былин мне тогда рассказывал.

Стоило мне успокоиться на этой версии, как неугомонный Миролюб стал проявлять активность: то за локоть тронет, то плечом прижмется. Я терпела этот натиск минут пять, а потом извинилась и сбежала из-за стола. Один раз еще куда ни шло, но заходить далеко я не собиралась. Это, может, ему привычно, а я-то его в первый раз вижу.

Едва я выбралась из дома, как услышала голос Альгидраса. Судя по всему, он что-то рассказывал, и, вероятно, уже давно. Все, кто был во дворе, собрались вокруг него и слушали, раскрыв рты, точно дети малые. Сам Альгидрас сидел на перилах лестницы и вертел в руках шлем. Кажется, когда он застал нас с Миролюбом, ни шлема, ни плаща у него не было. Значит, он успел вернуться в дом за вещами и, видимо, пытался уйти, но его поймали воины. Я заметила, что здесь преимущественно были люди князя. Воинов Радима я насчитала всего шесть.