Серебряный Вихор - Майерс Джон Майерс (читать книги без сокращений .txt) 📗

— Вы, сукины дети! Куда, к черту, ломите? Своим криком я разбудил Голиаса.

— Скорей! На помощь! — вопил я, пытаясь оттолкнуться от дна шестом. Однако Голиас бросился на противоположный конец плота, где в ужасе мотал головой Луций.

— Поздно! — рявкнул Голиас. — Прыгай! Он тут же схватил Джонса за задние ноги и столкнул в воду. Наверняка он спрыгнул вслед за ним и сам — смотреть было уже некогда. Пароход неотвратимо надвигался прямо на нас. К счастью, речные суда неглубоко сидят в воде. Я не мастер подводного плавания, но тут я превзошел самого себя. Между лопастями парохода и речным дном оказалось достаточно пространства. Когда я вынырнул, пароход был уже далеко. Я поплыл, во все горло окликая Голиаса. Он не отзывался. Течением меня стремительно относило от места происшествия.

Устав кричать, я поплыл к западному берегу. Мне пришлось проплыть милю или две, прежде чем я смог выбраться на незаболоченную почву. Я промок, озяб и устал, но не это смущало меня. Я предполагал, что мои друзья тоже поплывут в том же направлении. Но не потерял ли Голиас Джонса? Я не был уверен, умеют ли ослы плавать. И если Голиас и Луций все же спаслись, то где именно они вышли на берег?

Рассвело, и я отправился на разведку. Трудно было продираться голышом сквозь спутанную растительность. Но я упорно шел вперед, делая небольшие передышки. Около полудня я набрел на наш поврежденный плот. Он сидел на песчаной отмели неподалеку от берега. Я обрадовался возможности позавтракать, но чувство одиночества было непереносимо. В странствиях тяжело одному и тепло очага, — будь то хижина или просто шалаш на плоту, — отрадно разделить с другом. На следующее утро мне уже хотелось выть от тоски. Я решил, что больше ждать не стоит.

Я уверился, что Голиас сюда уже не придет. Чтобы увидеться с ним, нужно было идти к Оракулу. Вытащив плот на берег, я оделся, запасся едой и заткнул за пояс нож Голиаса. Свою модную, белую с плюмажем шляпу я швырнул в реку.

Разумнее всего было бы, вероятно, побрести вниз по течению реки. Тогда бы я вышел на старую дорогу, о которой упоминал Голиас. Но мне не хотелось продираться сквозь густые заросли, увязая в болоте. Я с содроганием думал об удушливых испарениях и змеях. Выбравшись из поймы, я стал подниматься вверх по берегу. Вскоре долина осталась позади, а потом местность стала холмистой.

На следующий же день я столкнулся с трудностями, которые легко мог бы предотвратить. Однако мысль о них почему-то не приходила мне в голову. Поднявшись над холмами к подножию Варлоков, я обнаружил, что в этих краях уже наступила осень. Чем выше я взбирался, тем становилось холодней. Когда я останавливался передохнуть, холод пробирал меня до костей. Лес выглядел уныло. Здесь в основном росли дубы. Листья все еще трепетали на ветру, но мелкие ветви были обнажены. Солнце проглядывало сквозь тройную толщу облаков, однако вскоре стал накрапывать дождь. Для отдыха необходима была крыша над головой, и я совершенно выбился из сил. Шел я быстро, но все никак не мог согреться.

Уже стемнело, когда я добрался до первого спуска. Гребень горы защищал меня от ветра, и я стал быстро спускаться вниз. Надо было перебираться с уступа на уступ, но вдоль ручья тянулась оленья тропа. По ней-то я и шел. Черная ледяная вода потока плескалась, спадая со ступени на ступень.

Торопиться меня заставил открывшийся передо мной пейзаж. Дом в поле выглядит одиноко, но еще более заброшенной кажется вырубка в лесу. Ее обрамляли чахлые деревья, а за ними громоздились скалы, похожие на бородавки. Их вершины скрывали густые облака, бегущие, как темный, холодный ток воды.

Я перебрался через поток, который излучиной уходил налево и низвергался на покрытую валунами площадку. За водопадом от площадки поднимался травянистый холм. Неплохое место для привала, подумалось мне. Хотя я не собирался здесь останавливаться, но все же приблизился к холму.

И вдруг я увидел входное отверстие. Исследуя холм, я заметил в нем грубо сработанный дверной проем. Я позвал, но хозяева не откликались. И тогда, хотя и с опаской, я вошел внутрь.

Порывы ветра сюда уже не долетали. Глаза мои привыкли к полумраку, и я заметил здесь еще множество достоинств. Слабый свет, лившийся из нескольких отверстий в потолке, освещал остывший уже очаг. Когда я окоченевшими пальцами, не привыкшими к обращению с кремнем и кресалом, разжег в нем пламя, мне открылись новые чудеса. В дальнем углу находилось благоухающее ложе; покрывалом служила медвежья шкура. Я обнаружил кухонные принадлежности и небольшой запас пищи, включая кусок окорока, свисающий с потолка, и бутылку вина. К моему удивлению, в пещере был и алтарь. Пламя свечей, соединяясь с блеском очага, добавляло света. Над алтарем была доска с надписью: «Путник, добро пожаловать в Уединенный Приют».

Я расслабился. Кто бы ни был хозяином этой пещеры, но он спас мне жизнь. Через часок-другой тепло разлилось по моим жилам. А ветер становился все сильней, и, когда я вышел к ручью за водой, пошел снег.

Продрогший и усталый, я лег сразу же после того, как поел. Наутро я не торопился вставать, но тусклый свет унылого дня просочился в чудесную пещеру. Снега было немного: вершины скал и площадка перед пещерой не были запорошены. И потому человек, поджидавший меня у входа, не оставил за собою следов. Я не знал, откуда он взялся.

— Мне показалось, я заметил дымок, — сказал он, — хотя в лесу довольно сумрачно.

— Да, конечно, — подтвердил я. Я старался быть вежливым, хотя не испытывал особой склонности к разговору. Я огляделся: все предметы сохраняли свои цвета, но незнакомец был ярко-зеленый. Я имею в виду не только его одежду, которая, разумеется, была зеленой. Но и кожа его была зелена, как листья кислицы. Зеленой была его шевелюра, и зеленой же была его борода. Пышная, длинная, она веером покрывала всю его грудь.

Ах, как мне хотелось, чтобы хоть ростом незнакомец был поменьше! Но в нем было около восьми футов, и сбит он был крепко. Я сразу почувствовал в нем борца — решительного и неукротимого. При нем был увесистый боевой топор, насаженный на пятифутовое древко.

— Ты никого не видал поблизости? — спросил незнакомец после того, как мы пригляделись друг к другу.

— Здесь никого нет, кроме меня, — ответил я, прокашлявшись. — И я как раз собираюсь уходить.

— Тебе лучше пока остаться, — заметил рыцарь. Я не знал, как это расценивать — как совет или приказ.

— А в чем дело? — спросил я его.

Рыцарь с легкостью крутанул громадный топор — так полицейский крутит своей дубинкой. Затем он встал, опершись на него.

— Предстоит серьезная работа, — сказал он, обращаясь к самому себе, — допускаю, что обойдется без принуждения, но сейчас здесь кое-кого вскроют и выпотрошат.

Я был уверен, что речь не обо мне. И все же не мешало расспросить получше.

— Каким образом? — поинтересовался я.

— При помощи вот этого. — Рыцарь приподнял топор и тут же вновь поставил его на землю. Вид у меня был, наверное, самый рассерженный, потому что его зеленые губы передернулись. — Сомневаюсь, хватит ли у тебя мужества отсечь мне голову.

Его снисходительная усмешка кольнула мою гордыню. Он был здесь не единственный, кто умел обращаться с боевым топором. Однако он не должен был знать, что я держал его в руках лишь однажды.

— В свое время мне немало пришлось им поработать, — похвалился я, указывая на топор.

— Да? Вот как? — он пристально взглянул на меня, а потом перевел взгляд на темнеющий за мной вход в гору. — Еще не пора, — объявил он, — но из соображений безопасности лучше зайти за холм.

— А кому грозит опасность?

— Тебе.

Рыцарь цепко схватил меня за руку. Я даже не пытался высвободиться. Мы обогнули холм.

— Ты говоришь, что владеешь боевым топором. А если хозяин топора попросит тебя ударить его покрепче? Я засмеялся, пытаясь скрыть замешательство.

— Я бы разделал его под орех. Только бы дал топор поскорей.

— Вот-вот. — Мне показалось, он остался доволен моим ответом. — А теперь, без промедлений, отсеки мне голову!