Возвращение Алателя - Малицкий Сергей Вацлавович (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
– Дан! – закричал Хейграст.
Дан рывком повернулся и успел увидеть метнувшуюся наперерез отряду черную тень. Сверкнул меч Хейграста, чудовище забилось на камнях. Оскаленная пасть, отделенная от туловища, покатилась под ноги лошадям. Шет и Эсон, несущие Саша, всхрапнули от ужаса, рванули в сторону, но упряжь выдержала. Дан вновь оглянулся и увидел, что Саш по-прежнему мотается между лошадиными спинами, а Лукус уже не выпускает стрелы, а скачет, пригнувшись к гриве Митера и окидывая взором темнеющие проемы дворов.
– Быстрее! – вновь повторил в уши призрак. – Скоро площадь!
– Какая-то вонь доносится с той стороны! – крикнул сзади Лукус.
– Потом будем нюхать! – рявкнул Хейграст, срубая голову очередной твари, намеревавшейся прыгнуть с каменного забора. – Вперед!
И в это мгновение отряд оказался на площади. Несколько падальщиков кружили вдоль выходящих на нее улиц, а посередине тлел бледным пламенем огромный костер. Уродливые туши невероятных созданий обращались в нем в уголь. Вздыбленные когтистые лапы, прогоревшие скелеты, разинутые пасти проступали сквозь пламя. И от сгорающей мертвой плоти стояла невыносимая вонь.
– Тут кто-то еще охотится, как я посмотрю! – закричал Хейграст. – Не останавливаться! Они не подходят к огню! К мосту!
Останавливаться никто и не пытался. Разве могло что-то остановить лошадей, когда крадущиеся по краям площади твари медленно двинулись со всех сторон, а за их спинами на эту же площадь серой лавиной вылился поток ужасающих созданий? Оказывается, могло. Они миновали костер, и когда до моста оставалось не более полуварма шагов, встали как вкопанные. Дан едва не слетел с лошади. Темнота у поблескивающего отполированными камнями моста шевельнулась, и в проходе поднялся на ноги пес.
– Ну вот, – прошептал Хейграст. – Забытый покупатель в лавке после закрытия – это плохая примета. Ник! Что ты можешь сказать по этому поводу?
– Вам придется убить эту собаку, – прошелестел призрак.
– Не уверен, что у нас получится, – оскалил клыки Хейграст. – Она размером больше любой из наших лошадей. К тому же, как только я подумаю, что в этом костре результаты ее ночных бдений, мои сомнения становятся еще отчетливее. И как только Валгас справлялся с подобной тварью? Сдается мне, что это один из щеночков Унгра!
Хейграст оглянулся.
– Кстати, Ник, кольцо сжимается! Какие будут предложения?
– Предложение одно, – печально прошелестело в ушах, – перейти через мост.
Дан оглядел площадь и почувствовал, что его храбрость исчезла если не навсегда, то надолго. Позади них в некотором отдалении от костра, но все же близко, стояли безобразные твари. Падальщики с опущенными пастями, из которых капала тягучая слюна. Стелющиеся по камням странные кошки. Громадные насекомые, напоминающие ядовитых земляных жуков. Люди. Колеблющиеся, шатающиеся люди. «Мертвые»! – с ужасом подумал Дан. И все это полуживое, смертельно опасное сосредоточение мерзости шаг за шагом медленно продвигалось вперед. А перед спутниками стоял пес. Спокойно, не вздыбливая шерсти, он рассматривал непрошенных гостей. Сжимающееся кольцо порождений тьмы его, казалось, не интересовало. В свете костра на мощной шее поблескивал шипами металлический ошейник. Толстый канат тянулся к каменному надолбу на краю моста. Длины привязи хватало, чтобы не только не пропустить никого на мост, но и охранять от посягательств кусок площади радиусом не менее трех дюжин шагов.
– Как ты думаешь, белу? – нервно спросил Хейграст, чувствуя, что лошади, косясь назад, начинают медленно переступать вперед в сторону пса. – Причинит ли обычная стрела этому созданию хоть какой-нибудь вред?
– Если это боевой пес, боль для него не имеет никакого значения, – буркнул Лукус. – К тому же в этом городишке я истратил уже половину своих стрел. И оружейной лавки здесь, кажется, нет. Подожди, Хейграст, есть идея.
Он слез с Митера, передал его Дану, снял с Бату поводья лошадей Саша и повел их вперед.
– Что ты задумал, сумасшедший травник? – напрягся Хейграст.
Лукус успокаивающе махнул рукой и приблизился на дюжину шагов. Затем что-то бросил псу в лапы. Зверь наклонил голову, втянул запах и, насторожив уши, уставился в сторону Лукуса.
– Пропусти нас! – крикнул белу. – Нам нужна помощь. Дай пройти!
– Сейчас, – пробормотал Хейграст. – Сейчас это чудовище завиляет хвостиком и вылижет физиономию наглецу-белу.
В это мгновение пес действительно слабо вильнул хвостом и медленно лег на камень, опустив голову на огромные лапы.
– Вперед, – сдавленно прошипел Хейграст, оглядываясь на Дана.
Лукус уже заводил лошадей на мост. Пес приподнял голову и внимательно смотрел в бледное лицо Саша. Лошади в ужасе всхрапывали, но шли. Вот уже и Дан оказался на мосту. Хейграст прошел последним и, взглянув на сомкнувшуюся в полукольцо нечисть, щелкнул пальцами:
– Спасибо, пес!
Но зверь уже отвернулся. Твари, скопившиеся на площади, осознали, что добыча от них ускользает, и оглушили развалины воем.
– Скачите на середину моста! – заорал Хейграст, придерживая Аена и рассыпая на камнях какой-то порошок.
И в этот момент распираемая жаждой крови стая чудовищ наконец пересилила страх и ринулась к мосту. Последнее, что смог разглядеть Дан – это серая лавина, накрывшая пса с головой, Хейграст, летящий в их сторону на обезумевшем коне, и несколько тварей, которые все-таки вырвались на мост, но мгновенно превратились в пылающие факелы и с визгом полетели в черную воду Маны.
– Уходим! – крикнул Хейграст. – Порошок действует надежно, но если вся орда ринется на мост, колдовство Вика не задержит ее и на мгновение! Боюсь, что сегодня добычи многовато даже для этой собаки. Ник!
– Я здесь, – прозвучало в ушах.
– Что на той стороне моста? Не привязана ли там еще одна подобная псинка?
– Насколько я понял, пес помог вам? – ответил вопросом призрак. – На той стороне никого нет. По крайней мере, на расстоянии двух ли. Но там нет ни ручья, ни камня. Вы оставите следы. А по тому, что ты сделал на мосту, Хейграст, воины поймут, что кто-то преодолел его. Придется уходить от погони.
– Мы уйдем, – вмешался Лукус. – Скоро будет дождь.
– Что ты бросил псу? – спросил Хейграст. – Вновь какие-то секретные травы?
– Нет, – нервно вздохнул белу. – Шапку Саша, перевязанную платком, которым я протирал его лицо. Не думаю, что пес понял мои слова. Он понял запах.
Глава девятая. Двигаться дальше
Сашка вновь пришел себя на тропе. На ее обрывке. Клочья тумана колыхались справа и слева, клубились за спиной, над головой. Морок исчез. Потрескавшиеся камни висели в пустоте. А впереди чернела бездна, в которую вчера, позавчера или минуту назад он прыгнул. Точнее, Сашка прыгнул на уплывающую тропу, но полетел в бездну, охваченный пламенем. Он все еще чувствовал боль ожога. Словно кожа слезла с головы. Сашка судорожно провел ладонью по лицу, смахнул пот, ощутил заостренные скулы, уже вполне отросшую бородку. Ожогов не осталось, как не оставалось следов от ран. Только жгучая боль от миновавшей иллюзии. И холод. Камни, на которых он лежал, остывали. А сама тропа маячила где-то впереди. Далеко впереди.
«Вот и все, – пришла мысль. – Успокойся. Ты все равно ничего не сможешь сделать». Он сел, подтянул к себе меч. Потрогал лезвие и, вскинув руку, рубанул по каменной плитке. Белая выщерблина осталась на камне. Зарубка на клинке. Но камень на глазах заполнил выбоину. Да и лезвие незаметно, но неуклонно восстанавливало форму. Сашка подполз к обрыву и попытался сдвинуть крайний камень. Безрезультатно. Тропа служила осью пространства. Ее нельзя было поколебать. Обрыв казался насмешкой. Предательством. Смертным приговором. Вот только приговоренный не имел возможности умереть. «Иллюзия пути сменилась иллюзией тупика»! – усмехнулся Сашка.
«Странно, – подумал он. – Наверное, я очень устал. Во мне словно нет никаких чувств. Нет ненависти. И не только к тем монстрам, которых выпускал на тропу наставник, но и к самому наставнику. Во мне даже нет ненависти к тому существу, которое назвалось Илла. А уж он-то точно не был иллюзией. Я хотел бы уничтожить его, но не в отместку за совершенное, а потому что так надо. Его нужно убить. Но могу ли я принимать такие решения? И имеет ли значение, наяву совершаются убийства или в иллюзии? И что есть что? Может быть, я бесчувственный человек? Но нет же. Я боюсь смерти. Боли. Боюсь оказаться неловким, неумным, безвольным, слабым. Именно таким, какой я есть. Я трус? Отчего же я спокоен? Потому что понимаю, что мама такая же иллюзия, как и все здесь? Ищу оправдание трусости и слабости? Мама…».
