Слотеры. Песнь крови - Обедин Виталий (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
В конечном счёте, я крепко рассердился, приподнял за шиворот мужичонку, сидевшего за стойкой «Надёжнейших алхимических товаров Герберта Фекерта», и слегка постучал им о стену. Незатейливая процедура возымела действие, не сравнимое по силе ни с одним лечебным зельем, — дыры в прохудившейся памяти Герберта Фекерта (если это был владелец лавки собственной персоной) непостижимым способом затянулись. Болтая ногами в воздухе, он немедленно припомнил, будто бы почтенные мессиры Эймар Гамон и Филиппе Сукко строили свою лавку по западной стороне в окончании переулка.
Будучи опущенным обратно за стойку, хозяин «Надёжнейших товаров» немедленно вернул себе душевное равновесие. Он последовательно почесал шею, поправил сюртук и принялся вопить мне в спину, что-де один факт столь неудобного размещения лавки упомянутыми мессирами свидетельствует о малом количестве их клиентов, чему причиной, несомненно, ненадлежащее, а сказать по чести, так и вовсе дрянное качество производимого товара. И что если у меня появится желание трясти не только людей, но и мошну, то делать это лучше не в лавке двух никому не известных прохиндеев, а здесь, в замечательнейшем заведении Герберта Фекерта, каковой даёт не только гарантию качества, но и скидку своим постоянным покупателям.
Да, это Аптечный переулок…
Быстрым шагом я прошёл его насквозь и скоро действительно оказался у «Лавки таинств и зелий магистров оккультных наук Эймара Гамона и Филиппе Сукко». Точнее, у того, что от неё осталось.
Десяток обугленных балок торчали посреди чёрной кляксы пепелища, точно обглоданные рёбра. Огня и дыма уже не было, но по всем признакам пожар приключился недавно: золу не успел толком разметать ветер, а уголья не высохли и жирно мазали пальцы. От уцелевшего имущества (если пламя что-то и пощадило), правда, не осталось даже следа, но ведь мы говорим об Уре и его достопримечательных местах. Народ здесь на ходу подмётки отрывает.
Не сдержавшись, я чертыхнулся.
Калешти, кромсай его Азазел, отправил меня по заведомо выжженному следу!
Оглядевшись по сторонам, я, наудачу, приметил ушастого разбитного молодца, спешившего убраться с улицы затемно. Под мышкой он нёс новенькую ливрею с серебряными нашивками, небось, снятую с разини-лакея, пытавшегося сократить путь через Аптечный переулок, либо заложенную здесь же ради дозы гаш-порошка, «мозгоеда» или чего похуже. Быстро догнав торопыгу, я схватил его за плечо, развернул к себе и спросил коротко, тыча пальцем в пожарище:
— Когда горело?
Разбитной молодец оказался из той породы, что не сумеет изобразить кротость, даже посули ему кошель, полный золота. Едва ощутив чужую ладонь на своём плече, он тут же напрягся, ловко вывернулся и скользнул в сторону, отработанно-хищным движением отводя руку за спину. Не знаю, чем он там намеревался блеснуть — ножом или пистолем, но, оценив мои габариты и количество навешанного оружия, благоразумно пересмотрел свои намерения. Вместо оружия молодец явил подобострастную улыбку и принялся мелко кланяться.
— Когда горело, говорю. Куда делись хозяева?
— Ны-ны… н-не знаю! — не переставая кланяться, выдавил ушастый.
— А кто может знать?
— Н-не знаю! Отпустите, добрый господин! — взвыл молодец, разворачивая ливрею и закрываясь ею от меня как щитом. — Я нездешний, мимо шёл, знать ничего не знаю!
Малый явно демонстрировал больше страха, чем испытывал. Я с трудом подавил желание залепить затрещину по одному из его оттопыренных лопухов.
— Вас мастер Гамон интересует, милорд? — неожиданно раздался голос позади. — Так я, значит, могу всё рассказать. Подкиньте пару флоринов, и всё как на исповеди, значит, для вас выложу.
Обернувшись, я обнаружил неподалёку невысокого молодого парня в простой рубахе и штанах из толстого сукна, поверх которых был напялен грязный, засаленный фартук, сплошь покрытый пятнами от растворов и дырами, прожжёнными кислотой да щелоками. Выглядел он так, словно только что выскочил из соседней лавки: оттирал руки тряпкой и слегка ёжился от холода. Подмастерье, не иначе.
Пользуясь тем, что моё внимание переключилось на нового персонажа, ушастый задал стрекача. Драгоценную ливрею он на бегу старался запихнуть за пазуху.
Опустив руку к поясу, я пару раз брякнул монетами в кошельке. Сочтя, что и такого задатка вполне достаточно, парень коротко просиял и доложил:
— Лавкой этой, значит, владел мастер Гамон, магистр алхимии. Но не далее как утром увезли его, лорд Выродок.
Смышлёный паренёк, однако, попался. Сразу смекнул, кто перед ним, но не испугался, а как раз наоборот — вышел, чтобы предложить свои услуги. И даже о награде не побоялся заикнуться. С таким запасом наглости далеко пойдёт… если в начале пути ноги не переломают.
— Кто увёз? Куда? И почему ты говоришь только про Гамона? Где второй? Как его… Филиппе де Сукко.
— Просто Сукко, лорд Выродок, — словоохотливо откликнулся подмастерье, почесав рыжие вихры, — Из Сантагии он был, это правда, но не дворянского семени. Скорее купеческого — деньги-то у него водились. Лавку на средства мастера Сукко, значит, строили, и до пожара она хороша была. Три этажа, лаборатория, кабинеты, жилые комнаты. Даже навес, значит, для испытания големов. А не упоминаю я про него, потому что мастер Гамон, значит, уже год как этой лавкой единолично владел. Начинали-то они вместе, на паях с мастером Сукко, но в прошлую осень того удачно (для мастера Гамона) хватил удар. Родственников и близких в течение полугода так и не сыскалось, чтобы, значит, права наследования заявить, вот мастер Гамон и прибрал к рукам всё дело. Да только, как видите, удачи ему это не принесло. И лавку не уберёг, и сам, значит, не уберёгся.
Мои надежды вновь подёрнулись пеплом. Похоже, ещё одна ниточка, ведущая к Ренегату, не просто оборвалась, а вовсе даже обгорела.
— Не уберёгся? — с трудом сдерживая досаду, переспросил я.
— Так точно, милорд! Не уберёгся! — с неуместным энтузиазмом отрапортовал подмастерье, — Вот и увезли его. Эти, из Амбара для жмуров. Сгорел, значит, наш мастер Гамон вместе со своей лавкой. Как есть сгорел на работе.
— Хочешь сказать, доалхимичился твой мастер Гамон? — спросил я, стискивая кулаки, чтобы унять глухое раздражение.
— Он не мой! — важно поправил словоохотливый подмастерье. — Моего, милорд, мастер Боббер зовут. «Зелья тройной очистки магистра Боббера», может, слышали? А доалхмичился, значит, мастер Гамон или нет, судить никак не могу. Но только очень необычный пожар-то был. Лавка вспыхнула, как от горючего масла да заполыхала, значит, сразу с четырёх углов, так что если мастер Гамон и мог к тому времени на своих двоих ковылять, то всё одно не выбрался бы.
Я перевёл взгляд в сторону пожарища. В быстро сгущавшихся сумерках сходство обугленного остова «Лавки таинств и зелий» с обглоданными рёбрами исполинского чудища только усилилось. Если когда-то здесь и можно было найти улики, то теперь не стоит даже пытаться. Огонь не только «очищает нечисть», как любят поговаривать рыцари из братства экзекуторов, но и прекрасно подчищает следы её деятельности.
Сделав подмастерью знак оставаться на месте, я глубоко задумался, пытаясь привести мысли в порядок. Попробуем подвести промежуточный итог.
До того как весь город переполошили сначала убийства, совершённые вампиром-отступником, а затем и охота на него, в Аптечном переулке Блистательного и Проклятого, прекрасно работал союз неких, скажем так, негоциантов. Союз объединял в себе алхимиков, которые готовили вампирский елей, вампиров, которые жертвовали для него кровь, и бандитов, которые сбывали продукт покупателям, а также обеспечивали прикрытие всей преступной цепочки.
Связь ныне покойного мастера Гамона с не менее покойным Патриком Варрой выглядела достаточно очевидной. И нетрудно предположить, как она началась и с чего завязалась. Если бойкий подмастерье не врёт (при этой мысли я запустил руку в кошелёк, вынул из него монету и, не глядя, швырнул парню), единоличным владельцем лавки, выстроенной на деньги Филиппе Сукко, Эймар Гамон стал относительно недавно — благодаря несчастью, оборвавшему жизнь его партнёра. Почему не предположить, что несчастье это приключилось вследствие небольшого «содействия» со стороны Ночных ангелов и лично одного из их Пальцев?
