Я выбираю свободу - Кузнецова Дарья Андреевна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
— Досадно, — поморщился темный, мгновение помолчал, а потом вдруг глаза его сверкнули предвкушением. — А может статься, это и не понадобится, — пробормотал он себе под нос и ринулся к двери. Стукнул в окошко и, дождавшись, пока снаружи откроют заслонку, через дверь скомандовал кому-то, кто стоял снаружи: — Скажи там, пусть Валлендора кто-нибудь позовет, срочно, вопрос жизни и смерти, не терпящий ни секунды промедления. Пусть бросает все и бежит сюда, если хочет найти своего преступника! Да, стой! Еще отправь кого-нибудь в госпиталь, пусть найдут остальных студентов и расспросят их о родне этого парня-менталиста. Если даже Вал ему окажется не указ, тогда придется ждать родителей, — резюмировал Миль, поворачиваясь к нам и разводя руками. — А за это время мы, скорее всего, и так все выясним. Ладно, а что по поводу девушки?
— Ей страшно. Ей просто очень, очень страшно, а страх перерастает в агрессию. Собственная злость ее тоже пугает, и все это образует порочный круг. И тут вы тоже совершенно правы, дар Мельхиор: сама бы она никогда не сумела сплести никакую сложную интригу. Наброситься на потенциальную угрозу с кулаками — может быть, но не хладнокровно спланировать убийство, а потом привести план в исполнение. Кто-то очень умело направил ее в нужное русло. Она боится того, что сделала, и от этого ненависть еще больнее выедает ее сердце.
— И вы даже можете сказать, кто это был? — вопросительно вскинул брови темный. Правда, особенной надежды в его вопросе не было.
— План предложил ее друг, — он кивнул на юного менталиста, — поэтому его она тоже боится, ненавидит, но все равно — защищает. Эти дети очень привязаны друг к другу, со скидкой, конечно, на их нездоровье. А вот кто подтолкнул ее в нужную сторону, кто направил злость и страх персонально и лично на Владыку и Бельфенора, она просто не помнит. Это сделали настолько легко и мимолетно, настолько точно подобрали слова, что она пребывает в полной уверенности, что до всего дошла сама.
— Но вы уверены, что это не так? — уточнил Мельхиор.
— Возможно, конечно, всякое, но здесь я готов поставить десять против одного, что эти мысли ей подкинул кто-то другой. Опять же, некто весьма уважаемый ею и пользующийся безграничным доверием.
— Сейчас придет Валлендор, и выяснится, что это был именно он, — предположил я тихо, ощущая непонятную смутную тревогу.
Чувство это постепенно выросло из того беспокойства, что окутывало меня ранее. Интенсивность эмоций нарастала очень постепенно, медленно, исподволь, и за оживленным разговором этот процесс прошел незамеченным. Волнение от предстоящего разговора с Тилль, боязнь новой встречи с Танагриаль — все это не имело никакого отношения к этому странному чувству надвигающейся беды. Понять, что именно меня беспокоит и откуда ждать проблем, никак не получалось: нужная мысль, что-то очень простое и очевидное, крутилась на самом краю сознания, не даваясь в руки. Я попытался, раз уж не удается разобраться, отогнать неприятные ощущения вовсе, но покидать меня они не спешили.
— Вот сейчас он придет или не придет, и мы все узнаем, — невозмутимо заключил Миль.
— Или нас здесь же и прикопают, если он действительно замешан, — мрачно возразил я.
— Не исключено, — философски согласился следователь. — В любом случае, бежать нам некуда. Но я не думаю, что все настолько фатально: Валлендор точно нашел бы исполнителей потолковей и всяко не стал бы подставлять детей. Он в этом отношении такая же наседка, как и все светлые. Я скорее поставил бы на кого-то из их учителей, у которых под рукой больше никого не нашлось.
Тилль
Со мной очень редко бывает такое, что утром я не могу вспомнить, где и когда заснула. Для этого надо основательно вымотаться, да еще чтобы день оказался насыщенным событиями и чтобы заснула я в итоге где-нибудь в незнакомом месте.
А вот сейчас я все никак не могла понять, где нахожусь и как сюда попала. Было темно, холодно и сыро, воздух отдавал затхлостью, но при этом на коже ощущались леденящие прикосновения сквозняка. Пока я находилась без сознания, холод забрался под кожу, сковал онемением руки и ноги. Со щемящей, отчаянной тоской вспомнились крепкие объятия сильных и почти горячих рук, уютный теплый кокон огненных чар… и я проснулась окончательно.
Встревоженно завозилась, пытаясь для начала хотя бы определить собственное положение в пространстве — и не удержалась от тихого стона. Движение отдалось саднящей резкой болью в затылке. А еще стало понятно, что в неприятных ощущениях в конечностях виноват не только холод: руки были крепко стянуты за спиной, ноги тоже опутывала веревка, больно врезающаяся в кожу. Не спеша садиться, я крепко зажмурилась, пытаясь призвать магию и для начала вылечить собственную голову: судя по ощущениям, приложило меня знатно, а бегать с такой травмой не очень-то полезно.
Однако здесь меня ждало еще одно неприятное открытие, потому что магия не отзывалась. Нет, она была здесь, я ощущала потоки снаружи и внутри, но вот обратиться к ним не могла. Похоже, веревки непростые. Даже почти лестно, ограничивающие дар артефакты — штука редкая, дорогая.
Дергаться я с этой мыслью окончательно прекратила и, смирившись с холодом и прочими неприятными ощущениями, замерла, пытаясь хоть что-то вспомнить. Помнилось синее небо над головой, звуки и запахи, мысли об огненном маге и принятое решение. Помнился разговор с Налатином, дорога между скал, неровная выщербленная брусчатка… а вот дальше — провал. Если бы не веревки, я бы решила, что произошел какой-то обвал; в Приморском такое порой случалось, особенно — когда город терпел осаду и регулярные атаки боевых магов. Хорошо, что наши специалисты по магии земли справились тогда с обороной, потому что сильный толчок землетрясения мог утащить под землю весь город, и на этом осада закончилась бы.
Я раздосадованно поморщилась: мысли убегали совсем не туда, куда надо. Слишком не хотелось признавать очевидное и формулировать ответ, напрашивающийся на вопрос, как и благодаря кому я сюда попала.
Налатин. Высокопоставленное лицо, имеющее доступ к любой информации, у которого со времен учебы и службы могли остаться знакомые среди светлых. Когда мы нашли описание этого ритуала, когда приняли окончательное решение о его проведении — он находился в горах, в тылу, и не мог вернуться сюда, не закончив все дела там. Поэтому использовал детей: не мог отправить никого больше, не вызывая подозрений и не привлекая внимания. А договариваться с кем-то здесь — значило посвятить в собственные планы как минимум пару портальщиков-связистов.
Да и во время ритуала его тоже не было в Приморском…
Но о последнем думать не хотелось вовсе. Смерть Владыки — это одно. Я не могла одобрить этот поступок, но — понимала. В конце концов, все действительно просчитали очень хорошо, и особого риска для Красногорья эта смерть уже не несла. Да даже если бы не ритуал, не думаю, что приближенные Владыки всерьез вознамерились бы пересмотреть договоренности и вздумали мстить. А вот поверить, что Лит действительно поспособствовал появлению среди участников ритуала умирающего мага, что ради смерти отдельного мерзавца он готов был пожертвовать тысячами жизней мирных граждан, было попросту страшно. Но не думать об этом не получалось.
А еще оставалось совершенно непонятным, почему я лежу сейчас здесь? Я же ни в чем его не подозревала и вряд ли могла как-то кому-то выдать. Да, с моих слов он мог догадаться, что Мельхиор решил поговорить совсем даже не с Инталором, а привлечь к расследованию его дедушку, но… при чем тут, в самом деле, я? В качестве заложника? Ерунда какая… И надолго ли меня здесь оставили? Он скоро вернется или от меня таким образом решили избавиться окончательно?
Последняя мысль подстегнула, заставила шевелиться. Правда, делать это пришлось очень аккуратно и медленно, потому что резкие движения отдавались болью в затылке и приступами дурноты. Чем же он меня так приласкал до сотрясения мозга?
