Появляется всадник - Дональдсон Стивен Ридер (список книг TXT) 📗
Сначала я продемонстрировала принцу искренность своих намерений—И он ответил обещанием, что, если Орисон сдастся ему, он сделает Пердона королем Морданта — и Аленд ничего не потребует взамен, если Гильдия не достанется Кадуолу.
Тогда я убедила его, что вся наша надежда — на осаду.
— Но, Элега, — запротестовала Мисте, — ведь это глупость. Отец — единственный, кто может провести корабль Орисона сквозь все шторма. Осада может длиться годами. А верховный король Фесттен не будет ждать так долго, чтобы помешать монарху Аленда захватить Гильдию.
— Нет, это правда, — настаивала Элега. Искренне, а потому вынуждена была признать: — Во всяком случае, была. По двум обстоятельствам. Первое — заплата в стене при всех усилиях была слабым местом, и никак нельзя было предвидеть, что один из Мастеров сумеет защитить ее от катапульт. — А второе…
Элега невольно помедлила в нерешительности. Ведь это была ее жажда действий, ее желание, чтобы осада закончилась быстрым успехом. Это была ее вина: она убедила принца Крагена.
Если он и винил в неудаче ее, то ничем не выказал этого. Вероятно, он признал наличие риска в том, что делал, и не чувствовал разочарования. А может быть, он усмотрел новую надежду в оправдании своего нынешнего бездействия. В любом случае она винила себя за двоих. Уверенная в себе, готовая спасти мир, она взяла судьбу Морданта в свои руки. И уронила.
— А второе?.. — напомнила ей Мисте.
— Второе… — ответила Элега резче, чем намеревалась. — Я пообещала сдать ему Орисон, без всякого кровопролития, с минимальным количеством жертв.
— И каким образом?
Пальцы Элеги стиснули кубок.
— Отравив резервуар с водой. Не смертельно. Но так, чтобы защитники не могли сопротивляться, пока замок не будет взят.
Без всякого выражения, почти не шевеля губами, Мисте сказала:
— Это должно было удаться. Что же вышло не так? Элега позволила себе выругаться, чего, как она знала, Мисте не выносила. И сказала:
— Териза и Джерадин застигали меня за этим. Они не в состоянии были остановить меня или схватить. Но предупредили Смотрителя. Никто не пострадал от сделанного, потому что никто не пил эту воду. Защитники остались в полном здравии, а мне пришлось бежать.
Не в состоянии сдерживать недовольство, она продолжала:
— Это отвечает на твои вопросы? Теперь ты сможешь принять мудрое решение?
Постепенно Мисте успокоилась. Ее взгляд соскользнул с лица Элеги; она подняла бокал и выпила его до дна. Машинально, погруженная в свои мысли, снова налила вина и вновь выпила.
— О, Элега. Как же ты страдала от этого — решиться предать свою семью и родину и не преуспеть.
— Гораздо хуже, — страстно ответила Элега, — не делать ничего, позволять уничтожить все, что есть в этом мире хорошего, потому что человек, который создал все это, не желает беспокоиться и защищать созданное им.
И снова медленно, снова глядя куда—то в себя, Мисте кивнула.
— Вероятно. Это одно из решений, которые мне следует принять.
Внезапно, словно ожила парализованная часть ее рассудка, Элега сообразила, что принц Краген запаздывает. Обычно он заканчивал обсуждать с отцом минувший день и приходил в шатер в это время.
Если он застанет здесь Мисте, ему не останется ничего, кроме как взять ее в плен. Ее потенциальная ценность, как дочери короля, слишком велика, чтобы пренебречь ею. Но кроме того, Мисте была сестрой Элеги — а Элега еще не решила, на чем следует остановиться. Единственное, в чем она была уверена, так это что в качестве пленницы принца Крагена Мисте не выдаст своих секретов.
Пробормотав «Подожди здесь», Элега вскочила и поспешила за полог шатра.
Она разбудила девушку из Аленда, служившую у нее горничной.
— Живо, детка, — прошипела она. — Найди принца. Он может быть еще у отца или идет сюда. Умоляй его простить меня. Скажи, что я плохо себя чувствую. Скажи, что я наполовину ослепла от головной боли — но это пройдет, если я посплю. Отправляйся скорее.
Она отправила девушку в ночь, замерла, чтобы успокоить судорожно бьющееся сердце, и вернулась к Мисте.
Мисте вопросительно посмотрела на нее. Элега объяснила, что сделала, — и почувствовала бóльшее облегчение, чем считала разумным, когда убедилась, что Мисте верит ей. Значит, у встревоженности Мисте, у ее настороженности есть свои пределы. Несмотря на то, что натворила Элега, Мисте не боялась, что сестра предаст ее.
И Элега на миг задумалась, на чьей же она все—таки стороне.
Она снова села, снова налила вина. Мисте терпеливо ждала объяснений, почему принц Краген ничего не предпринимает. Элега глубоко вздохнула — то, что она собиралась сказать, могло быть воспринято как проявление нелояльности. И спросила:
— Ты помнишь тот день, когда мы впервые встретились с Теризой? Тот день, когда Пердон ураганом ворвался в Орисон и король Джойс отказался встретиться с ним?
— Да. — И снова сосредоточенный взгляд Мисте замер на Элеге.
— Мне кажется, я рассказывала тебе об этом. — Элега ярко помнила бешенство Пердона. «Вы ему это и скажите, миледи, — орал он на нее. — Всех своих людей, кто будет ранен или сражен, защищая его в его слепо* бездействии, я пришлю сюда». — Так вот, он делает то, что обещал. Из Пердона небольшими группками и отрядами раненые и мертвые со своими семьями прибывают почти ежедневно, отсылаемые в безопасный, с точки зрения лорда, Орисон — как укор королю Джойсу.
Сейчас они пленники Аленда — хотя было бы правильнее назвать их больными под наблюдением армии военных врачей, которые не разрешают им покидать койки. Раненные, измученные и истощенные… немногим из них хватает сил отказываться отвечать на вопросы.
Мисте смотрела в лицо Элеге и молчала.
— От них, — Элега вздохнула, — мы узнали, что армия верховного короля не идет сюда.
При этих словах глаза Мисте расширились. — Не может быть, — прошептала она, словно не в силах поверить в то, что слышит. — Не может быть. Элега кивнула.
— Во всяком случае, если и идет, то неизвестным нам путем. Наши сведения точны. Войска Фесттена двигаются с такой скоростью, что быстро проскочили бы холмы Пердона — несмотря на сопротивление лорда. Но из разных источников сообщают, что верховный король маневрирует, не приближаясь к Орисону.
— Так вот почему принц Краген считает, что можно подождать.
Наконец—то голос Мисте звучал так, словно самообладание могло изменить ей.
— Куда же, в таком случае, направляется верховный король Фесттен?
— На юго—запад, — ответила Элега. — В провинцию Тор.
Раненые Пердона сообщили, что армия Кадуола самым коротким путем, какой только может найти, движется к Маршальту, столице провинции.
— Но почему? — спросила Мисте. — Почему он идет туда? Ведь Гильдия здесь. Элега не имела ни малейшего понятия. — Я слышала кое—какие пересуды, — сказала она только для того, чтобы услышать ответ Мисте. — Смотритель считает Тора предателем. Голова Мисте дернулась.
— Тор? Глупости. — Она на мгновение задумалась и продолжала: — А если он предатель, то поводов захватывать Тор у Фесттена еще меньше. Вздор! Что делает Пердон?
Чтобы исправить мнение о себе, Элега притворно строгим тоном сказала:
— Разумеется, он более посвящает себя службе Морданту, чем король заслуживает. — Правда заключалась в том, что при одной мысли о Пердоне у нее болело сердце и хотелось кричать, потому что она ничего не могла поделать. — Фесттена, похоже, не интересует Орисон. Но вместо того чтобы использовать возможность отступить, вероятно сюда, или создать альянс с Армигитом, что с моей точки зрения сомнительно, или, скорее, с Файлем, Пердон выстраивает свои войска так, что они постоянно оказываются на пути Кадуола. Он начал войну от силы с тремя тысячами людей против по меньшей мере двадцати тысяч. Если донесения правдивы, у него осталось меньше двух тысяч человек, и каждый день несет ему новые потери. Но он продолжает сражаться. Он провел всю жизнь, держась за рукоять меча, и не может просто так позволить Фесттену творить что захочется.
