Умирать вечно - Алейников Кирилл (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Голая скала. Подле нее сугроб, растрепанный моей возней и щедро орошенный кровью. Какие-то ошметки, должно быть, выброшенные взрывом и обгоревшие внутренности броневика.
Я инстинктивно встряхнул головой, отгоняя галлюцинацию: скала вдруг превратилась в густую тайгу, где толстые стволы сосен, укрытых снеговыми одеждами, устремились к ночному небу.
В конце концов, я опять рухнул в сугроб, зарывшись лицом. Нет, не хватает сил.
Не сразу я осознал, что слышу чьи-то голоса. Или голос. Он приближался, становясь все громче и отчетливее. В надежде на помощь я тихо застонал. Тихо, ибо сил стонать громче после попытки подняться у меня не осталось.
Голос умолк. Я застонал громче, и услышал, что под чьей-то поступью хрустит снежный настил. Хруст приближался, пока кто-то над самой головой не произнес:
— Сдался же ты на мою голову, чертов Энвиад!
…кто-то сказал: «Боже правый! Как он здесь очутился?». Голос прозвучал прямо над головой…
Я прикрыл глаза. Почему-то страх овладел моим существом, ведь галлюцинация, распроклятая галлюцинация не отступала, и я видел сразу две картины происходящего. Чьи-то сильные руки сгребли меня в охапку, подняли и понесли.
…их двое. Люди. Они схватили меня под мышки и куда-то поволокли. Что-то говорят, но что, не могу разобрать. Лишь две фразы: «Такое впечатление, будто он с самолета выпал». И второй ему в ответ: «Да нет, коридор в трехстах километрах на юг. Этот, наверное, прямо с неба свалился»…
Я ощущал запах гари. На минуту меня обдало волной тепла, исходящего, вероятно, из продолжающего гореть броневика. Хотя уверенным я ни в чем более ни был.
…определенно, я с неба. С неба, но не с самолета, не из космоса, не с далекой звезды. Нет. Вы даже понятия не имеете, кто я такой… Я и сам-то не уверен толком, кто или что я…
Руки опустили меня на твердую ровную поверхность. Теперь я почувствовал запах керосина и машинного масла, словно оказался в недрах какого-то автомобиля. Но «Черт» взорвался. Поблизости вряд ли находились другие автомобили… Я вновь открыл глаза и увидел серый потолок. Лишь по одному потолку определить, внутрь чего я попал, было невозможно.
И тут же снова пришли галлюцинации.
…эта жажда, этот голод… Просто невыносимо! Я больше не могу терпеть эту ужасную боль внутри, этот пожирающий все внутренности огонь. Человек, что тащит меня, отлично подходит для…
Послышался странный звук, с каждой секундой набирающий силу. Звук явно механический, свистящий. Точно такой же звук, но более насыщенный и мощный издавал «Апач» перед тем, как приземлиться подле взорванного броневика. Я сделал вывод, что нахожусь в вертолете. Возможно даже, в том самом «Апаче», которым пилотировал мертвый Молот.
…внезапно округу встревожил крик. Крик боли и страха, крик отчаяния и ужаса. Один из мужчин — это были мужчины — отскочил, держась двумя руками за шею. Сквозь пальцы фонтаном брызгала кровь, орошая белое покрывало снега. Он сделал несколько шагов и упал…
Я ощутил на губах привкус крови. Галлюцинация же вместо оптической стала еще и слуховой.
…вкус жизни и смерти. Терпкий, сладковатый, густой, с металлическим оттенком. Кровь…
Поверхность, на которой я лежал, пошла мелкой дрожью. Вибрация вскоре стала настолько ощутимой, а звук работающего двигателя машины столь громким, что я застонал и перевернулся на бок. Лежать на боку оказалось удобнее.
…похоже, я убил двоих. Сначала в два прыжка оказался рядом с упавшим мужчиной, которого только что укусил, и вгрызся в шею, жадно всасывая желанную жидкость. По телу тут же заструились потоки энергии, наполняя окаменевшие мышцы силой. С каждым глотком силы становилось больше, и вместе с нею росла жажда. Голод и жажда. А затем второй мужчина вскинул ружье и выстрелил два раза подряд. Выстрелил крупной дробью и не промахнулся. Но боль от попадания меня совершенно не волнует. Почему — не знаю. Просто не волнует. И пока этот второй стрелял, я, кажется, продолжал сосать кровь, и уже начал отрывать податливые, теплые и мягкие ткани от своей жертвы, заглатывал их, не жуя, как удав.
Ещё два выстрела. На этот раз мужчина промахнулся. С диким воем он помчался прочь, не разбирая дороги. Прочь от жуткого зрелища, зрелища того, как человек пожирает человека. Ведь ему кажется, что я человек…
Но человек ли я? Когда-то я был им, когда-то невероятно давно. Но потом все изменилось, я перестал быть просто человеком, но стал существом, обреченным на вечную смерть. И тот, второй, он не смог уйти от меня. Его я тоже убил. Только что. Вот оно его тело, лежащее ничком в снегу, растерзанное, как и тело первого человека. Своей смертью они продлили мою жизнь. Продлили эту часть моей непонятной, запутанной, замкнутой на себя жизни…
Стало заметно холоднее. Теперь я точно знал, что нахожусь в вертолете, ведь пол постоянно менял ориентацию в пространстве, наклоняясь то в одну, то в другую сторону. Голова, подобно несущему винту, шла кругом. Я сделал попытку подняться на руках и глянуть, кто управляет летающей машиной, но попытка сия обернулась очередным спазмом в животе и острой вспышкой боли под черепом.
…очередной спазм бросил меня в снег, будто я вместо крови выпил кислоту, нечто вроде тормозной жидкости или электролита. Так не вовремя началась пурга, едва ли могу стоять на ногах, едва ли что-то вижу вокруг. Как-то даже странно: сильная пурга в густом лесу. Обычно в тайге безветренно и тихо даже при сильных атмосферных флуктуациях.
Но надо идти. Куда? Черт его знает, куда… Некий знакомый инстинкт, некое чутье подсказывают мне направление, куда следует держать путь, и нет никаких причине не доверять самому себе и своему чутью. Ведь чутье меня еще не подводило, так?..
Я затруднился бы сказать, долго ли продолжался полет. Находясь в бреду, в объятиях странных и страшных галлюцинаций, я не сразу понял, что вертолет сел, а двигатель его выключен. По инерции винт продолжал с затуханием гудеть и резать холодный воздух.
Сильные руки опять сгребли меня, потащили куда-то, и вскоре я ощутил тепло.
…похоже, я опять валялся в снегу, пока не закончилась пурга. А теперь ощущаю тепло: кто-то перенес меня из зимнего леса в жилое помещение. Их опять, видимо, двое. Какие-нибудь лесники или егеря…
— Давай-давай, Витёк. Черт, приди же в себя, проклятый урод!
Голос был знакомый. Георгий Виссарионович.
Я испустил стон, но все еще боялся открывать глаза.
…они что-то говорят. «Может, это кто из геологов? На севере их станция, и…». Молодой голос. Незнакомый. Впрочем, какая разница? «Не геолог это, сынок. Как не охотник, не браконьер и не ревизор из Центра». Второй голос принадлежит старику. Хм, это интересно. Старик говорит таким тоном, будто наверняка знает, кто перед ним лежит. Очень даже интересно. «Но кто тогда? Интурист?» Что-то вроде этого, человече… «Он даже не человек…» Это точно. Впрочем, я и сам догадался, что не принадлежу к расе людей. Ну, во всяком случае, ныне не принадлежу — определенно…
Георгий Виссарионович стянул с меня одежду и принялся растирать тело. Прежде всего — ноги и руки. Он бормотал проклятия и покашливал.
…тот, что был моложе, очевидно, испугался. «Что ты сказал, Фё?..». Старик же попал почти в яблочко: «На свою беду мы подобрали в лесу сборщика душ. Это сам чёрт во плоти, и кровь на его одеждах — это кровь Семенова с Мишкой». Так вот как звали тех бедолаг, нашедших меня в лесу. Семен и Михаил. Ох, как недалек от истины старик, назвавший меня чертом во плоти, сборщиком душ. Нет, я не черт, конечно, и не какой-то там сборщик душ, но вполне мог выполнять и их работу…
Наверное, тепло подействовало положительно. Во всяком случае, я ясно ощутил, как тело наполняется силой. Тело из непослушного, упрямого льда превращалось в легко управляемый конгломерат органов, каждый из которых выполнял свои определенные функции. Я рискнул и открыл глаза.
…старик вопит: «Убей его! Стреляй ему в голову!» Лучше себе в башку пальни — надежней будет. «Ты что, совсем ополоумел? Я не буду в него стрелять!» Это голос молодого. Правильно, зачем стрелять в того, кого нельзя убить из огнестрельного оружия. Кого вообще нельзя убить…
