Девять унций смерти - Раткевич Сергей (электронные книги бесплатно .txt) 📗
А что ей оставалось?
Однако то, что она услышала, стоя рядом с Фицджеральдом… ох, как это нехорошо звучало. Уж очень правдоподобно.
— Подкоп? — быстро спросил тот. — Под водой? До самого берега? И дальше?!
Гном кивнул.
— Осталось совсем чуть-чуть?
— Да.
— Докажи! — потребовал Фицджеральд.
«Он что, и в самом деле поверил? — смятенно подумала владыка, а нехорошее предчувствие, посетившее ее вначале, едва она завидела этого невзрачного гнома, вернулось и вновь сжимало сердце. — Просмотрела! Не заметила! Да что же теперь будет-то?!»
— Я слушаю! — с нажимом произнес Фицджеральд.
— Информация имеет свою цену, — откликнулся гном, и владыка обмерла от ужаса.
Тем, кто жалуется и склочничает, нет нужды торговаться. Торговать собственными жалобами — до этого, хвала Господу, пока ни один гном не додумался! А тот, кто торгуется… должен иметь, что продать, если не хочет, чтоб ему бороду повыдергали. А это значит…
— Придурок! Ты представляешь, что будет?! — рявкнул Фицджеральд.
— Именно поэтому я и пришел. Чем скорей эти сведения будут оплачены, тем скорей они будут озвучены, чем скорей я их озвучу, тем больше шансов на то, что неприятностей все же удастся избежать, — и опять вежливый поклон, владыку аж затрясло от ненависти к этому ничтожеству.
— Сколько ты хочешь? — яростно спросил Фицджеральд, ухватив за грудки незнакомого гнома.
— Не сколько, а что, — спокойно поправил его гном, даже и не пытаясь вырваться.
— Хорошо, что ты хочешь? — явно преодолевая желание удавить собеседника, молвил Фицджеральд.
— Хочу иметь полное, королем засвидетельствованное право раскопать Якшеву сокровищницу и взять оттуда себе все, что мне понравится, — объявил наглый гном.
— Как представитель Его Величества — да! — быстро проговорил Фицжеральд. — Ну же! Не тяни!
И гном быстро поведал все, что ему удалось подслушать.
— Если вам, господин комендант, будет угодно спуститься в рудник, пройти по второму слева ходу до первого зала с воротами, войти в крайние справа и по второй лестнице спуститься на три пролета вниз, а потом повернуть налево и снова пойти вниз, там будет восемь ходов, вам нужен четвертый справа, он приведет вас к двум лестницам, вам нужна та, что вверх, по ней дойдете до второго зала, пересечете его, там трое ворот, войдете в средние, спуститесь по наклонному ходу, там две двери, вам нужна левая, входите в небольшое помещение, там опять двери, вам нужна средняя, за ней узкий наклонный ход, он и приведет вас туда, куда нужно. Там вы сами все увидите.
— Ты и в самом деле думаешь, что я запомнил? — резко спросил Фицджеральд.
— Я запомнила, — промолвила владыка, не чувствуя губ, не слыша своего голоса.
«Ох, гномы, гномы, что же вы натворили?! Как же теперь? Как дальше-то?!»
— Так, — сказал Фицжеральд. — Очень хорошо.
А потом быстро и профессионально связал информатора по рукам и по ногам, невзирая на его громкие протесты и отчаянное сопротивление.
— Фицджеральд, ты чего? — удивленно вытаращилась на него владыка.
— Сейчас, — отмахнулся тот, подхватывая связанного и водворяя его в свою комнату при караульном помещении. — Ничего, голубчик, посидишь тут, пока я все проверю, ничего тебе не сделается…
— Оставь его на свободе, так он опять скроется — ищи его потом… — пояснил свои действия Фицджеральд. — А брать его с собой… очень мне его рожа не нравится.
— Омерзительная рожа, — искренне согласилась Гуннхильд.
— А кто он такой? — спросил Фицджеральд. — Что-то я его никогда раньше не встречал.
— Я тоже, — развела руками владыка.
— Ты тоже? Хорошенькое дело! — покачал головой Фицджеральд. — Мне казалось, что ты всех своих знаешь, разве нет?
— Можешь себе представить, мне тоже так казалось, — буркнула Гуннхильд.
— Должен же он чем-то заниматься и где-то жить, — сказал Фицджеральд.
— Кто-нибудь, может, его и знает, — снова развела руками владыка. — Впрочем, если это бывший лазутчик Якша…
— Ладно. Потом разберемся с этим загадочным незнакомцем, — вздохнул Фицджеральд. — Сходишь со мной проверить все, что он тут наболтал? А то ведь я там у вас заблужусь к чертям и помру с голодухи…
— Схожу, — кивнула владыка. — Только ты возьми с собой сколько-то своих лучников, а то мало ли…
Фицджеральд покачал головой.
— Если там какая-нибудь глупость, на что я надеюсь, и нас двоих хватит, — молвил он. — А если там и в самом деле шарт, в полном боевом облачении… неужто ты думаешь, что мои люди с ними справятся? Маловато нас, а потом… подгорную броню обычные стрелы не берут.
— Так что же тогда? — с отчаянием спросила владыка.
— Как что? — откликнулся Фицджеральд. — Разведаем потихоньку. Если там и правда все так серьезно — вернемся и будем просить помощи. Самим нам с такой напастью не справиться.
— Ясно, — выдохнула владыка. — Ты хоть предупреди кого…
— Да, предупредить своих людей я обязан, — кивнул Фицджеральд.
О чем Фицджеральд говорил с пожилым суровым десятником олбарийских лучников, владыка не слышала. Видела лишь, как десятник, нахмурившись, начал что-то возражать, но Фицджеральд прервал его и сказал что-то окончательное, видно, приказ отдал.
— Идем, — коротко молвил он гномке. — Если что — они сразу же пошлют гонца королю и сами будут наготове…
— Что — «если что»? — переспросила владыка.
— Если мы не вернемся, — бросил Фицджеральд. — Идем.
— Лук возьми.
— А если ничего не случилось? Как я буду выглядеть, ввалившись к вашим старейшинам мало того, что незваным-непрошеным, так еще и с боевым луком в руках?
— А если случилось?
— Ну подстрелю я одного-двух, если повезет, если кто подставится… я ж говорю, что подгорный доспех стрела не берет.
— Но…
— А вот для этого я и беру тебя с собой. Чтоб пройти без шума и все разведать, на глаза не попадаясь.
Рудник был подозрительно тих. Не стучали кирки и ломы, не грохотали молоты, не перекрикивались веселыми голосами тут и там работавшие гномы. Вязкая тишина. Никого.
— Почему никого нет? — шепнул он.
— Это странно, — нахмурилась она. — Подозрительно. Разве что все они где-то совсем глубоко внизу.
Фицджеральд и владыка осторожно крались по скупо освещенным ходам, стараясь шуметь как можно меньше, быстро перебегали большие пространства, на ощупь, взявшись за руки, брели там, куда уже не достигал дневной свет и где не горели гномские масляные светильники, стараясь не спотыкаться, подымались и опускались по лестницам, медленно и чуть дыша открывали скрипучие каменные двери. Из одного пятна мрака в другое, из одного в другое. Прихваченные с собой светильники решили пока не зажигать — если внизу действительно притаились враги, движущийся свет выдаст «разведчиков» верней всего.
Каждый понимал: безмолвие и темнота в любой момент могут смениться яростной атакой. Враги могут быть где угодно. Стоять за углом, подниматься по лестнице, неслышно красться сзади или поджидать спереди… никто не мог сказать, какое пятно тьмы вдруг взорвется движением, несущим смерть.
Фицджеральд шел, полностью доверившись своей спутнице. Сам бы он давно уже заблудился или даже сверзился с какой-нибудь лестницы. Ему казалось, что они кружат и кружат в какой-то странной полутьме, то выплывая на скупой свет очередного светильника, то вновь окунаясь в густое озеро черноты. Мрак свивался кольцами, давил, обступал со всех сторон, если бы не крепкая маленькая рука, такая надежная, такая…
Здесь, в кромешной темноте, не во что было верить, даже Бог остался где-то там, наверху, а здесь тугими черными кольцами свивалось страшное подгорное чудовище, от которого нет спасения, безмолвное и неощутимое, оно было в тысячу раз страшней любого гномьего шарта, и если б не надежная рука друга…
Здесь, в этой кромешной тьме, где не во что было верить, не на что надеяться… Фицджеральд верил и надеялся только на эту руку, только она связывала его с миром живых.
