В лабиринте миров (СИ) - Любушкина Татьяна Евгеньевна (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗
Ненавижу.
Словно слепая вышла я за ворота. Полицейский из машины крикнул мне что-то, но я махнула рукой, не желая отвечать, и он не стал настаивать.
...Редкие прохожие обходили меня стороной. Вид у меня видно был не очень. Одна сердобольная бабулька запричитала жалостливо при виде моего разбитого в кровь лица.
- Ой, доченька, да кто ж тебя так?! Далеко ль живёшь то? Замерзнешь ведь, совсем раздетая...
Я покивала согласно, ничего не отвечая. Действительно, куда я иду?
Бабулька догнала меня и сунула в руки тёплые варежки.
- На-ко вот... на! Возьми...
Я снова покивала и взяла нежданный подарок, чуть не выронив на снег Тотошку.
Бабулька, взглянув на моего питомца, тихо охнула, и резво отпрыгнула в сторону.
- Святые угодники, страсть-то какая...
Я поковыляла по дороге дальше, и уж больше никто не проявлял ко мне никакого интереса.
Теперь я знала куда идти. К бабке Вере, а куда же ещё? Дурная старуха может и не пустит меня, но она единственная в этом городе у кого я могу попросить приют. Могу заночевать в подъезде. Если мне память не изменяет, подъезд в доме бабки Веры тёплый и жильцы нередко гоняют оттуда пригревшихся бомжей.
Принятое решение придало мне силы, и я зашагала быстрее, если только мою ковыляющую походку можно было назвать быстрым шагом.
- Ничего, Тотошка, сейчас доберёмся. Бабка нас накормит. Мы помоемся и перевяжем твои раны.
Тотошка захрипел в ответ и заурчал сонно, убаюкивающее...
- Не сейчас, Тото! Мне только твоих видений не хватало.
Тотошка замолчал, но в моей голове успели промелькнуть жизнеутверждающие картины: бабка Вера тащит гроб, куски мокрой глины осыпаются в чёрное жерло пустой могилы. Кто-то невидимый стоит на самом краю, и пытается вытереть грязную лопату комьями серого снега. Что за чертовщина!
Я махнула головой, отгоняя видение, и чуть не упала от острой боли пронизавшей мою бедную черепушку. Постояла немного, приходя в себя, и снова двинулась дальше: потихоньку, бережно расходуя остатки сил.
Подъезд бабкиного дома оказался услужливо распахнут. Кто-то заботливо подложил камушек на порог, чтобы дверь не закрывалась, да так и не убрал. Я вошла в подъезд, и знакомый запах мочи и подгоревшей еды ударил мне в нос. Лампочки в подъезде не горели, и это тоже было знакомо и привычно. Я нажала на кнопку звонка и прислонилась к стене. Хоть бы бабка была дома, а не ускакала в гости к своим многочисленным подружкам!
За дверью было тихо, а потом послышалось шарканье старческих ног. Заскрипел ключ в замке, и дверь распахнулась без всяких предварительных “кто там?”. Грабителей бабка сроду не боялась.
- Явилась! – удивительно, но на лице бабки Веры читалось явное облегчение. Неужели она переживала моё отсутствие?
- Ага, – я откашлялась и помялась, не решаясь переступить порог.
- Входи, чего застыла!
Бабка встала поодаль, и сурово скрестив полные руки на животе, наблюдала, как я разуваюсь и стряхиваю снег, запутавшийся в волосах и облепивший одежду.
- Хороша, нечего сказать, – бабка начала свою речь высокопарно и грозно, но неожиданно сникла и разрыдалась, прижимая к глазам полу грязного, засаленного фартука. – Я ведь все дни на ногах! Давление подскочило, думала “скорую” вызвать. Да что от врачей толку! Маша со мной сидела таблетками отпаивала. Думала – помру!.. Рази ж так можно?! Хоть бы позвонила, сообщила...
- Баб Вер, у меня тут... форс-мажор случился и всё такое.
- Мажор у тебя?! Это что ж за мажор такой, что целую неделю бабке позвонить нельзя, сообщить, жива, мол, и здорова, не переживай бабушка Вера, не надрывай своё больное сердце.
Неделю?!.. Время играет со мной злые шутки.
- Баб Вер, извини. Я... в аварию попала.
- Ой, господи, говорила я Маше: больницы надо обзвонить, но ей разве втолкуешь? А я сама так слаба была и сейчас вот давление...
Бабка заковыляла на кухню и загромыхала дверкой холодильника. Когда у бабки подскакивало давление, ей всегда надо было перекусить, иначе, как объясняла сама бабка Вера, она чувствовала необъяснимую слабость.
В дверях бабка показалась с ломтём хлеба щедро смазанным майонезом и крупным куском жирной селёдки поверху.
- Давай на кухню, – скомандовала бабка Вера, пережёвывая бутерброд и роняя на толстый подбородок капли майонеза. – Чего это у тебя?
Я бережно положила на пол раненого Тотошку.
- Вот.
Бабка прекратила жевать и нацепила на нос очки со сломанной дужкой.
- Породистый, – авторитетно заявила она, закончив осмотр.- Ты его Женька оставь. Мы его выходим и за хорошие деньги продадим.
Я не верила своим ушам.
- А ты видала таких?
- А чего ж? Вон по телевизору этих страхолюдин давеча показывали. Это кошки называются породы “сфин” или “финка”. Больших денег стоят.
Тотошка приоткрыл глаза и в свою очередь осмотрел бабку. В его глазах теплился неподдельный интерес.
- Баб Вер, у меня деньги в больнице украли. Но я отдам за квартиру. Вот выйду на работу. Ты подожди немного, ладно?
Бабка задумчиво вытерла заляпанный майонезом подбородок и закинула в рот последний кусок бутерброда.
- Сволочи, – констатировала бабка Вера. – Ничего, заработаешь – отдашь. Только, слышь, Женька? Коммуналку-то опять подняли, фашисты. Ты мне с этого-то месяца больше должна на тыщу. Поняла? За этот месяц долг плюс тыща. И со следующего месяца на тыщу больше. И это по-божески, где ещё тебе так-то разрешат в долг жить? А, Женька?
- Нигде, – согласилась я. – Спасибо, баб Вер.
Глава 24
Тайное собрание. Что пишут в кулинарных книгах.
Хмурое утро осветило грязные окна бабкиной квартиры. Я лежала на своей скрипучей кровати, словно и не уходила отсюда никуда. Только Тотошка, сонно помаргивая выпуклыми глазами, напоминал о событиях последних дней. Он выглядел отдохнувшим и бодро поковылял на трёх лапах, когда бабка Вера налила ему в миску остатки вчерашнего супа.
- Вот, Женька, ещё скотину твою комлю, кругом ты мне должна будешь, – бабка радостно ощерила вставную челюсть.
-
Бабка неожиданно обиделась.
- Да шучу я. Что уж шуток не понимаешь? Чай не разорюсь от тарелки супа.
Она демонстративно повернулась ко мне спиной, ласково поглаживая Тотошку по выгнутой спине. Тот не возражал.
Никогда ещё с таким интересом не изучала я бабкину квартиру. Во-первых, она была густо заселена. Под потолком, сбиваясь и копошась, толкались думки: серые и фиолетовые, оливковые и жёлто-медовые, и парочка иссиня-чёрного цвета. Временами они исчезали, растворяясь в неизвестность, но на их место приходили другие и снова разноцветные облачка деловито суетились над бабкиной головой. Я повернулась направо... налево и вверх, но над моей головой не витало ни одной мысли. Никто в этом мире не думал про бедную Женьку.
На кухне под столом сидел собакоголовый пижон в кургузом пиджаке, в точности такой, что я видела на складе у Мелки. Забыла я спросить Мелку: это гоблин или домовой? А может тролль? Существо деловито ковырялось в грязной консервной банке, выуживая оттуда какие-то неаппетитные куски и отправляя их в рот. Возле его ног, видимо дожидаясь своей очереди, преданно застыли два крысёныша с человеческими лицами, твёрдо стоящими на двух ногах. Кажется, одного из таких я тоже видела в магазине. Но тот так быстро шмыгнул под прилавок, что я не успела его разглядеть.
Моё внимание привлекла бабкина кухонная утварь, которая горой громоздилась за стеклянной дверцей потемневшего от старости шкафа. Тарелки с выщербленными краями и покрытые пылью алюминиевые кружки, из которых уже сто лет никто ничего не пил, не стояли неподвижно, как и положено посуде. Нет, они переминались, морщились и даже, кажется, подмигивали мне, норовя покинуть своё извечное место.
Бабкины книги. Их было немного, и название всех я знала наперечёт: “Советы молодой хозяйке”, “Руководство по вязанию”, “Как распознать характер по линии руки” и “Пчеловодство”. Последняя из них, принадлежала покойному бабкиному мужу. Так вот, все книги оставались неизменны. Кроме одной.
