За Северным Ветром (СИ) - Мекачима Екатерина (книги онлайн полные .TXT) 📗
- Я никогда не была так далеко от дома, - задумчиво проговорила Василиса, идя рядом с царевичем. Снег под ногами по-зимнему хрустел, а мороз щекотал лицо.
- Я тоже, - ответил ей Веслав и взял охотницу за руку. Василиса улыбнулась и крепче сжала его ладонь.
- Как бы не была печальна причина нашего странствия, - сказала Василиса, – само путешествие мне нравится.
- Я никогда не хотел быть царем, - признался Веслав. – Я всегда хотел странствовать. Мечтал мир смотреть, а не на троне сидеть, - усмехнулся он. – Ты не поверишь, но я не любил учиться. Читать мне было скучно.
Василиса звонко рассмеялась.
- Ты знаешь, то, что читала я, было намного скучнее твоих книг, - сказала она. – Правда, была у отца одна береста со сказкой. Вот ее я очень любила.
- О чем была та сказка?
- О зачарованной княжне, которая мертвым сном спала. А вместе с ней спали все поданные ее княжества. И только сварогин из соседнего княжества мог разбудить спящую красавицу. Сила его Духа была такова, что темные слова перед ним таяли.
- А тот сварогин разбудил княжну?
Василиса пожала плечами:
- Не знаю, - задумчиво проговорила она. – История обрывалась на том, как сварогин в заколдованное княжество приехал, - Василиса посмотрела на Веслава. – Ты же много сказок знаешь. Расскажи мне.
Веслав улыбнулся и стал рассказывать. Долго гуляли они, взявшись за руки, под светом Дивии и Луны. Веслав рассказывал былины, которые учил в Ведагоре, а Василиса заворожённо его слушала.
Через день продолжили они свой путь. Водяной, которого во время пребывания в деревне старались выпускать так, чтобы деревенские его не заметили, наконец-то вздохнул свободно. Прозрачный человечек, устроившись рядом с каюром, громко пел свою песню миру. Веслав подыгрывал ему на жалейке, и снег перед белыми оленями расступался.
Поля перемежались полосами рощиц, но через два дня пути вновь начался лес. Водяной снова пропел песню, и тропа послушно побежала меж деревьев. Весенний снег был более податлив, да и дерева начинали просыпаться и с большей охотою расступались перед путниками.
Лес готовился к пробуждению, слышались первые птичьи трели. Мороз, хоть и кусался, но уже не так серчал. Огонь-Сварожич грел путников теплее, да и перелесных выдувов по дороге встречалось больше. Несколько раз нагоняла путников и вьюга, но ворожба духа воды отгоняла налетевшее ненастье.
На одной из остановок слышались нежные, похожие на свирели, песни вил. Но лесные девы не вышли к людям: боялись они незваных гостей. Мухома хотел отправиться в лес, посмотреть и на это чудо, но Василиса не пустила Зайца. Вилы, хоть и добрые духи, но поступки и мысли их неведомы человеку. Заиграют еще, в чащу уведут и оставят в лесу.
К концу третьей седмицы первого месяца весны, брежена, странники увидели хутор Южный. Тайга сменилась разреженной степью, а на горизонте проступали величественные пики заснеженных гор. Ветер сделался теплее, и солнце стало чаще выглядывать из-за облаков. Три дома, стоявшие на пологом холме, были такие же древние, как и это место на краю мира. Только видневшиеся позади них капии, да теплый свет окон говорил о том, что здесь, все же, живут.
- Вот чудеса, - пробасил Яромир. – Думал, приедем мы в заброшенное селение. Как так жить-то можно?
- Тоже диву даюсь, - согласилась с ним Яра.
- А я бы жила так, - сказала Василиса и все удивленно на нее посмотрели. – Рядом с Матерью-Природой.
- Наскучило бы тебе такое бытие, - ответил Витенег. – Что делать тут?
- Просто жить, - пожала плечами Василиса. – Что еще надо-то?
- Если бы возможно было, я бы тоже тут остался, - задумчиво проговорил Веслав. – В тишине и спокойствии.
Василиса посадила водяного в короб, и Яромир, который, как и все, научился погонять оленей за время странствия, направил нарты к хутору.
Навстречу обозу вышла невысокая худенькая пожилая женщина и ее муж, поджарый мужчина преклонного возраста. Одеты они были в теплые шкуры, перевязанные широкими кожаными поясами.
- Гой Еси, путники! – проговорили они с легким поклоном, когда олени остановились.
Странники спустились с саней и приветствовали хозяев.
- Одни мы с Гьярдой тут остались, - проговорил мужчина и, махнув рукой на другие дома, сокрушенно произнес. – Мятичи померли от годов своих, а Куверы пять лет назад к людям ушли. С чем же вы сюда пожаловали, люди добрые? Неужели помнят еще о нас среди людей?
- Помнят, - улыбнулся Веслав. – Остался ваш хутор на картах, вот мы и прибыли к вам.
- Удивительно, Гореша! - всплеснула руками Гьярда. – А я-то думала, не помнят нас, - она улыбнулась гостям. – Вы проходите, - она указала на свой дом, - будете гостями желанными! Счастье-то какое, а Гореша, - улыбалась она. – На старости лет Боги гостей нам послали!
Дом Гьярды и Гореши, единственный жилой из трех, был сложен из дерева и обмазан беленым турлуком[5]. К дому прижимались две покосившиеся пристройки, а позади двора стоял поросший мхом сарай и баня. Крыльцо располагалось в центре дома. Входная дверь вела в сени, по правую сторону которых была жилая комната, светлица, а по левую - выходившая окнами во двор комора.
Гьярда провела гостей в светлицу: небольшая комната была убрана аккуратно и даже украшена рушниками[6]. На столе дымился свежеиспеченный хлеб, а в красном углу дома светилась огнивица.
- Места у нас тут немного, - немного сконфужено произнесла Гьярда. – Но мы разместимся, гости славные!
- Конечно, разместимся! – заверил Гореша.
Гьярда стала доставать из печи обед, Яра и Василиса помогали накрывать на стол. Когда угощение было готово, и гости расселись (кому не хватило места за столом, тот сел на подвижные лавки), Гьярда и Гореша обратились со Словом к Богам. Странники переглянулись: они вновь встретили давно забытые в мире традиции. «Чем дальше от мира, тем крепче дух», - подумала Василиса. Гости помолились вместе с хозяевами и приступили к трапезе.
Гьярда и Гореша расспрашивали своих гостей о том, как нынче живут люди, какие они, странники, посетили города, и какие в мире нынче устои. Поступают ли живущие по сердцу и чтят ли Мать-Свагору и Сварога-Отца? Старикам было интересно, откуда пилигримы родом, и куда держат свой путь. Ни Гьярда, ни Гореша не знали о том, кто правил Сваргореей. Супруги смутно представляли, где располагается Солнцеград. Когда Веслав рассказал, что столица - город-остров, Гьярда вновь изумленно всплеснула руками: «Вот это диво, жить среди воды!»
Гьярда и Гореша никогда не покидали своего родного хутора. Родились супруги здесь, но в те времена, когда хутор был почти деревней. За прошедшие года люди покинули Южный, но супруги не хотели уходить с родной земли.
Путники рассказали Гьярде и Гореше, что они держат путь к Рифейским Горам: хотят, пока молодые, мир посмотреть, да легендарные горы увидеть. Про Индрика и водяного не говорили даже в этом забытом Богами месте.
- А куда ж вы оленей своих в горах-то денете? – поинтересовался Гореша. - И сани с поклажей?
- Оленей – отпустим, а сани – оставим, - ответил Витенег.
- Тут до гряды седмицу пешком идти, - проговорил Гореша. Он немного помолчал, собираясь с мыслями и, наконец, проговорил. – Поживите у нас, пока снег не спадет. Понимаю, что просьба у меня не особо уважительная получается, - он немного замялся. – Вы же оленей все равно отпустите, а мы сможем приглядеть за животными до вашего возвращения. Как же вы обратно вернетесь, коли оленей отпустите?
Гости переглянулись: одним Богам ведомо, вернуться ли они назад. Конечно, беспокоился Гореша не о гостях, старику богатство приглянулось. Но вряд ли Гореша сразу будет пускать оленей на мясо. Если же придется возвращаться назад, то предложение хозяина хутора очень хорошо. Да и просто жалко их, бедняков, затерянных на краю света.
Путники посовещались и согласились ждать тепла.
-
Белозер и Гоенег сидели на лавке подле дома Гоенега. Высокий и крепкий охотник и тоненький старый рыбак. Мужчины долго смотрели на пробуждающуюся от зимнего сна природу. С тех пор, как их дети покинули деревню, Белозер и Гоенег часто ходили друг другу в гости. Не всегда даже говорили: посидят вдвоем, подумают и разойдутся. Иногда, бывало, и посудачат о насущном: об улове Белозера, или о добытых птицах. Когда же разговоры заходили о странниках, отправившихся на поиски Богов, у обоих замирало сердце. Белозер говорил, что без Веслава опустело озеро, а Гоенег сокрушался, что без Василисы ему не так хорошо попадаются птицы, что без дочки он не метко стреляет. Но, опомнившись, старики уверяли друг друга, что их родные пилигримы вернуться.
