Заоблачная. Я, ведьма (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна (чтение книг .TXT) 📗
— Получилось!
— Конечно, а ты что думала? — Агей сел на сиденье и принялся копаться под рулём, согнувшись в три погибели. Зажигание ворчливо рявкнуло, мотор, прочихавшись, заработал ровно, и волк кивнул, выпрямившись:
— Давай быстренько, поехали!
Рысью обежав машину, я плюхнулась на пассажирское место, лихорадочно пристегнулась. Агей вырулил с парковки и весело рассмеялся, скосив на меня глаза:
— Да расслабься ты! Видишь — никто ничего не заметил!
— А если бы сигнализация? — мне даже говорить было трудно, так я переволновалась.
— Да на такие вёдра никто сигналку не ставит!
Он фыркал от смеха ещё пару минут, пока не выехал на проспект. А там сказал серьёзно:
— А теперь рассказывай, что тебе зелье показало.
Я вкратце описала ему свои детские воспоминания, стараясь не поддаться чувствам и не расплакаться при мысли о маме и папе. Агей слушал внимательно, не отрывая взгляда от дороги, и только кивнул в конце:
— Понятно.
Я уловила исходящую от него жалость и насупилась. Никогда не любила, когда меня жалели. Вот не надо! Лучше я сама себя пожалею и поплачу в одиночку, но чтобы никто не видел!
Агей свернул направо, попетлял немного по внутренним улочкам и остановил машину перед странной помесью магазинчика и кафе. Вспомнились Марусины лекции: теперь это называлось тягучим заграничным словом «лаундж»! Симпатичная вывеска «Чайхана» с причудливой азиатской вязью букв и неожиданно белорусской стилизацией фона удивляла на первый взгляд, а реклама на окне завлекала «всегда свежей выпечкой» и «восточными сладостями». Представив себе горячую плюшку с мёдом, я невольно сглотнула слюну. Почему восточная выпечка ассоциировалась у меня именно с мёдом? А вот не знаю! И кого, интересно знать, Агей собирается навестить в этом магазине?
Мы вошли внутрь, тихо звякнул колокольчик над дверью, и улица позади нас словно исчезла — ни тебе шума моторов, ни звяканья трамваев, ни гомона вездесущих воробьёв… В чайхане было прохладно и сумрачно. Ни души. Всё вокруг украшали восточные мотивы, как на съёмках фильма про Среднюю Азию: на подушечках у низких столиков, на мандалах, развешанных по стенам, на портьерах, прикрывавших окна и разделявших столики. Уютное тихое местечко посреди города-миллионника.
На звук неслышно появилась красивая молодая девушка с роскошными чёрными косами и узкими глазами газели. Застыв у прилавка с выпечкой, она смотрела на нас с приветливой улыбкой и ждала. Агей обратился к ней, как к старой знакомой:
— Привет, Набиля! У себя?
— Здравствуй, Агей, — девушка кивнула. — Проходи, я предупрежу. Здравствуйте, — кивок мне и любопытный быстрый взгляд настоящей женщины, оценивающий и даже слегка ревнивый.
Решив не обращать внимания (мало ли что у волка было в прошлом с девушками!), я кивнула в ответ. Агей подхватил меня под локоть и потянул за прилавок, в гулкий, слабо освещённый коридор. Если в чайхане было уютно и украшено с восточным размахом, то за кулисами оказался обычный совдеповский минимализм: крашеные отвратительной зелёной краской стены, кафельный пол, бетонные ступеньки и внутренние двери цвета детской неожиданности. Набиля постучалась в одну из дверей и громко позвала:
— Ваша, к тебе гости!
— Пусть войдут, — отозвался знакомый голос. Агей нажал на ручку и открыл дверь:
— Ишь! Как министр сидишь тут! Небось, и приёмные часы есть?
— По статусу положено! — рассмеялся сидевший за шикарным столом массивного дерева молодой мужчина из южных народов.
Я широко распахнула глаза и крепче прижала фолиант к груди, рискуя раздавить его:
— Алим?! Ты?
— Ладочка! — на широком лице чеченца появилась фирменная улыбка, от которой у меня всё внутри сжалось. Маруся… Клубы… Беззаботная наша жизнь…
Алим по-кошачьи выскользнул из-за стола и приблизился, взял мою руку и галантно, совсем по-заграничному поцеловал кисть:
— Я ведь так и не сказал тебе спасибо!
— За что? — еле выдавила я, поразившись произошедшим с ним изменениям. Это был Алим, но не тот, который платил широкой рукой за выпивку и распускал павлиний хвост при виде симпатичной девушки. Новый Алим был сдержан, улыбался открыто и без маслянистого блеска в глазах, даже говорил без противного горского акцента!
— За спасённые жизни, — ответил он тихо, и я совсем смутилась.
— Да ладно, — пробормотала. — Даже не знаю, как получилось.
— Когда магия в крови, она действует сама собой.
— Так ты… В курсе? — я подняла брови, но тут же их опустила на место. Конечно, он в курсе. Они же друзья с Агеем. И он именно тот «кое-кто», который должен нам подсобить с Кощеем.
— Ну, немного, — подмигнул мне Алим заговорщицки.
— Значит, поможешь? — с надеждой спросила я, машинально поглаживая корешок книги.
Алим отстранился и вопросительно глянул на Агея. Тот кивнул:
— По делу мы. Уж извини…
— Дело так дело! — решительно тряхнул головой Алим. — Садитесь, сейчас чай будем пить, будем кушать сладости, как раз и о деле поговорим.
Он нажал на кнопку допотопного селектора, негромко сказал что-то на быстром гортанном языке. А я даже сесть не успела. Дверь распахнулась, и мне пришлось упереться задом в стол, иначе бы меня снесла живая лавина. Которая обнимала до боли в рёбрах и вопила русалочьим голосом:
— Яцке-е-евич! Ладка, сучка ты крашена!
— Маруся! — пролепетала я, пытаясь вдохнуть. — Боги, ты меня задушишь!
— И задушу, а шо ты себе думала! — она выпустила меня из цепких объятий и принялась вертеть во все строны, разглядывая: — Хорошо тебя кормили, хоть поправилась, а то была тощая, шо твоя вобла сушёная!
— А ты похудела, что ли?
Я не верила своим глазам. Маруся, моя циничная беззаботная русалка, превратилась в настоящую королевну. Даже не внешне — Машка всегда выглядела ахово. Какое-то новое благостное сияние глаз, спокойствие души и совсем другая уверенность в себе появились вместо бестолковости и суетности. Улыбнувшись в ответ на моё удивление, подружка повертела перед лицом правой рукой, и я наконец заметила кольцо на безымянном пальце. Простое колечко из белого и жёлтого золота.
— О, поздравляю! — искренне обрадовалась я и повернулась к Алиму: — Ну ты и жмот! Мог бы и на бриллиант разориться!
Он оценил шутку, усмехнувшись, и ответил:
— Бриллиант не может носить бриллиант!
Взгляд, брошенный им в сторону Маруси, порадовал и одновременно опечалил меня. Алим смотрел на подружку, как на сокровище, бесконечно нежно и гордо. Она больше не моё солнышко в окошке. Она принадлежит ему. От этой мысли стало немножко грустно. Но лишь на мгновение, потому что Машка увлекла меня к низкому столику, на котором Набиля тихо и быстро расставляла всё для чаепития, и зашептала возбуждённо:
— Ну а ты, ты-то как? С Агеем? Как у вас сложилось? Рассказывай давай, куда он тебя увёз! Я хочу всё знать!
— Маш, давай потом, а? — жалобно попросила я, косясь на Набилю. Как мне рассказать подружке о Заоблачной? О моих родителях — богине Лели и брате медвежьего царя? Об упырях, оборотнях и нежити? О бабке Яге? Язык не повернётся вот так сразу… Надо ее как-то подготовить сначала!
— Когда потом-то? — чуть ли не обиделась Машка. — Опять пропадёшь и ни слуху ни духу!
— Ну… Понимаешь… У нас очень важное дело! — замямлила я. Тут рядом присели на мягкие подушки оба парня, и Алим без предисловия сказал Марусе:
— Кощей у нас в городе. Взял одну ведьму в заложницы, только демоны знают зачем! Надо его нейтрализовать, а сил маловато.
— Алимчик, это опасно? — побледнела Маруся и глянула на меня: — Что за ведьма? Из твоей родни?
— Знакомая, — на автомате отозвалась я. — Постой! Ты всё знаешь?! Ты… Марусь, только не говори, что ты тоже… Ну…
Она шлёпнула меня по лбу:
— Нет, я не тоже! Я вообще, похоже, единственный человек в этой комнате! Развели тут Дозоры, понимаешь! А я вляпалась!
— Машенька, моя Маша Бузу Куока! — Алим завладел рукой жены и прижал её ладонь к щеке. — Моя богиня мира, это всего лишь небольшая карательная экспедиция малым отрядом. Всё будет хорошо!
