Костер и Саламандра. Книга вторая (СИ) - Далин Максим Андреевич (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .TXT, .FB2) 📗
— Но к Фогелю я сходил, — сказал Валор. — И он обещал собрать мне пару лошадей. В конце концов, если наш драгоценный друг Клай получит такую лошадь, это сильно облегчит ему жизнь, подумал я. В общем, мне представлялось, что это будет личный транспорт для наших некромантов. Что позволит им стать намного мобильнее на фронте… Но вот в чём вопрос, друзья мои… слушая лихую болтовню мэтра Квентина о дохлых воронах, я подумал…
И замолчал, сплетя пальцы. Его костлявые руки в лайковых перчатках смотрелись до изумления аристократично.
— Что подумал? — спросила я.
— О… ох нет! — Валор мотнул головой. — Ах, государыня, если это прозвучит совсем уж безумно, забудьте, что старый дуралей брякнул это! Я ведь подумал о мёртвой кавалерии! Не только для некромантов, но и для фарфоровых солдатиков.
Всех ошарашил.
— Невозможно же! — сказала я. — Фарфоровые же — простецы! Как они будут управлять кадаврами?
— На палочке верхом! — хихикнул Жейнар. — На косточке!
— С молитвой? — якобы невинно спросил Ольгер.
— Дорогой барон, вы меня заинтриговали! — нежно сказала Виллемина. — Поясните вашу мысль, пожалуйста. Ах, я — как учёная собачка! Мне кажется, я всё понимаю — только сказать не могу.
Тяпка немедленно ткнулась носом ей в ладонь и принялась вылизывать: Тяпка уж точно всё понимала, но не могла сказать.
Валор поднял палец:
— Прошу минутку внимания. Итак, мы имеем кадавров… не таких, впрочем, какие были у вашего великого предка, ваше прекраснейшее величество. Те были очень примитивные. Сколько я могу судить, их ноги крепились к туловищу, набитому опилками, четырьмя довольно грубыми шарнирами, и двигалась эта конструкция, как карусельная лошадка… даже, пожалуй, менее удобно. Размеренными механическими рывками.
— Мой предок не отличался любовью к комфорту, — заметила Виллемина с улыбкой в голосе.
— Скорость и неутомимость кадавра были для него важнее, — согласился Валор. — В нынешнем веке это уже не пройдёт. Мэтр Фогель предполагает анатомически правильную конструкцию, позволяющую естественные аллюры, которыми передвигается живая лошадь. Это для фарфоровых воинов должно быть много удобнее и привычнее…
— Валор! — не утерпела я. — Как простой парень вообще тронет с места это чучело? И зачем? Вот объясните: зачем?
— Как — я не знаю, конечно, — вдруг выдал всё это время молчавший Ольгер, — но уж зачем… Ну как это «зачем», леди? Идеальный транспорт. Не надо кормить или заливать горючее. Пройдёт по практически любой местности. Скорость… Отличная машина!
— Да, — сказал Валор. — Мотор по бездорожью не пройдёт, велосипед тоже. Даже это новейшее изобретение — смесь велосипеда с мотором, на бензиновом ходу. Помножьте это на скорость кадавра, дорогие друзья. Никакое живое существо, в естественном теле или в искусственном, мы так не разгоним. Предполагаю, что сумею разогнать лошадь-кадавра до скорости паровоза.
Жейнар присвистнул, взглянул на Виллемину и покраснел. Виллемина хихикнула:
— Да, мне тоже хочется свистнуть, но я никогда не умела.
— Знаете, что! — вспылила я. — Это всё прекрасно, конечно. И скорость паровоза, и аллюры — всё это просто чудесно! Но я так и не поняла, зачем это простым солдатам! Вы с Фогелем можете хоть крылья присобачить этим лошадям — фарфоровые ребята всё равно не смогут их сдвинуть. Карусельные лошадки! Игрушечные коньки! Ну некромантам — я понимаю…
— Вы по обыкновению слишком торопитесь, деточка, — сказал Валор. — Я ведь говорил о следах души в костях. В том числе — и в скотских костях. Кадавры Дольфа совершали довольно сложные действия, удаляясь от него на изрядные расстояния, а управлял он ими как раз так. Приказом, внедрённым в след души.
— Всем лошадиным кадаврам один и тот же приказ не отдашь, — сказала я.
— Безусловно, — сказал Валор. — Придётся приказывать каждому в отдельности. Конкретно: реагировать на приказы одного конкретного человека. Определённого фарфорового бойца, дорогая моя деточка. Кадавр станет его личным средством передвижения: ни угнать, ни увести. Предполагаю, что связь нужно будет закрепить на голос и прикосновения. Рука на узде, шпоры, прикосновения коленями — и команды.
— Фантастика! — радостно заорал Жейнар. — Мессир Валор, можно попробовать? Мне, а? Вместе с вами, конечно, с вашими советами, но — как бы я хотел! У меня, знаете, столько мыслей! И я, знаете, это ведь умею!
— С позволения государыни — я бы вам это поручил, Жейнар, — сказал Валор. — Работа должна доставлять радость, а вас перспектива возиться со следами памяти на лошадиных костях, кажется, не огорчает.
— Абсолютно нет! — заявил Жейнар. — Восхищает. Сейчас же поеду к Фогелю. Но вот что меня огорчает, так это то, как мир испортился. И люди измельчали. Вот раньше-то — великолепнейший государь Дольф! Р-раз! — и поднял армию! Да не просто так, а через следы памяти! И они — как железные опилки вокруг магнита! Вот бы сейчас так… — он сокрушённо вздохнул. — Поднять кладбища, двинуть мёртвую рать на врага… эх… Изнеженные мы стали. Поднять дохлую лошадь или ворону — целое дело…
— Ничего себе! — фыркнула я. — Ты видишь искусственным глазом через призрак потерянного, мелкое хамло! Мы людям жизни спасаем протезами тел! Да в старину это никому и во сне не снилось! Ну, положим, мы мёртвые армии не двигаем. Но что, у нас так уж мало возможностей?
— Наш драгоценный мессир Жейнар огорчается, что я — не великий государь Дольф, — хихикнула Виллемина. — Как я вас понимаю, дорогой! Меня это тоже огорчает.
Смутила его до слёз — Жейнар принялся целовать ей руки и бормотать, что вовсе не это имел в виду. А Вильма гладила его по голове и грустно говорила:
— Ах, милый Жейнар, не стоит извинений! Я ведь ровно того же мнения, что и вы, мой друг.
24
В том году мы не заметили, как наступила весна.
Тогда я не ходила, а бегала. Бегаешь, думая только о том, как бы не опоздать, — и не замечаешь, как у воздуха меняется запах. Кажется, что мир пахнет кровью, мертвечиной, расплавленным воском, горелым каучуком, порохом, бензином, лошадьми — но уж точно не весной. И не морем.
И Виллемина бегала. Переходила на шаг, только если поблизости были иностранные послы: нехорошо, когда королева бегает, как девочка. Но нам хронически не хватало времени, время вытекало сквозь пальцы, как вода, — это надо было сделать вчера, это надо было сделать уже давно, это уже должно быть сделано, — и вот ты снова бежишь, думая только о том, как бы не наступить на подол.
Поговорить и чуть-чуть перевести дух нам удавалось только урывками.
Мы с Виллеминой стояли на балконе, выходящем на море, дышали ветром. Морской ветер был холодным, но не ледяным, ветер был солёным и влажным, с привкусом слёз, — но я думала, что всё равно это весенний ветер, мы дожили, нас не победили, мы держимся.
Вильма обняла меня и положила голову на моё плечо.
— Я так тебе благодарна, — сказала она тихо. — За то, что ощущаю ветер лицом, за запах соли… за то, что я почти живая, так благодарна тебе, сестричка. Вседержителю, Нут и тебе.
От её слов острой болью полоснуло сердце.
— Тяжело тебе? — спросила я, слизнув соль с губ.
— Тяжело принять неподвижность лица, — задумчиво и грустно сказала Вильма. — Хочется улыбаться. Иногда хочется плакать. Но, с другой стороны, спокойное лицо успокаивает и душу… мысли — рациональнее, разум — яснее.
— Я твою улыбку слышу, — сказала я, обнимая её. — И не только я.
— Хорошо, — сказала Вильма, и я снова явственно услышала улыбку. — Тогда вот: ещё мне порой хочется воды. Плеснуть воды в лицо… но мой новый лейб-медик, мессир Фогель, пока запрещает. Будет водоотталкивающая пудра — смогу плеснуть, так он обещал мне.
— Мэтр Фогель? — поправила я.
— Мессир, — рассмеялась Вильма. — Теперь дворянин — и с орденом «За светлое служение». Он делает не меньше, чем военные медики… почти не спит, бедняга. Я хотела дать ему понять, как ценю его… и как его ценит Прибережье. Милая моя Карла, — продолжала она, повернув меня лицом к себе, — тяжело и описать, насколько это ценно: жизнь! Жизнь! Мы, фарфоровые, чего-то лишены, да. Мне порой ужасно хочется кусочек горячего хлеба… или персик… но ведь это такая малость сравнительно с тем, что я живу, я мыслю, я чувствую! Я действую, драгоценная моя сестричка! Я могу быть с теми, кого люблю, и в месте, которое люблю всей душой!
