Звени, монета, звени - Шторм Вячеслав (читать полную версию книги TXT, FB2) 📗
– Да ладно, я зла не держу, – добродушно усмехнулся Кормак. – Ты и вправду ловко провернул этот прием с пледом, да и вообще парень хоть куда. Люблю таких, и все у нас любят. А вот с воинами иных правителей, нарушающими владения Увенчанного Рогами, да с разным отребьем разговор в этих лесах короткий. – Он чиркнул себя ладонью по горлу и мастерски изобразил хрип умирающего человека.
– Ну, это понятно, – как можно беззаботнее отозвался я. – Ну а если нарушитель – женщина?
– Же-енщина? – протянул насмешливо воин. – Так тут еще проще. Как говорится, по согласию – с нашим и вашим удовольствием, а коли без согласия – так только с нашим.
Мог Луйн внезапно остановился и пристально взглянул на меня:
– Почему ты спрашиваешь о женщине, Волчонок? Ты пришел сюда за ней?
– За кем – за ней? – наивно моргнул я, отводя взгляд. Страж положил руку на рукоять меча, а голос его, когда он заговорил, звенел льдом:
– Перед самым отправлением в дозор я слышал, будто наши братья подобрали на восточной окраине леса какую-то деву редкой красоты. Они хотели просто позабавиться с ней, но красотка заявила, что она – Этайн Певунья, жена Ард-Ри Мак-Сильвеста, и потребовала отвести ее к Увенчанному Рогами. Разумеется, ей не поверили – да и кто бы поверил в такое? Что делать настоящей Этайн так далеко от Ардкерра, да еще и одной? Но деву братья не тронули и просьбу ее выполнили, так что сейчас она, наверное, в доме Увенчанного Рогами, в центральном поселке. Мы прибудем туда, если будет на то воля Четырех, через двадцать ночей. А теперь отвечай, и отвечай правду: она солгала?
Я про себя страстно взмолился, чтобы голос мой звучал как можно более безразлично и спокойно, и ответил:
– Всё может быть. Разве вы не слышали о том, что случилось в доме Ард-Ри сразу же после моего поединка с Сиге?
Как оказалось, слухи еще не успели просочиться настолько далеко на север. Я поведал лесным воинам о распре между Луатлавом и Илбреком, о ночном нападении воинов клана Аррайд на Ардкерр и похищении Этайн. Все трое, даже не дослушав до конца, пришли в явное возбуждение.
– Значит, это действительно королева, и вот-вот грянет великая война! – воскликнул Мог Луйн и повернулся к товарищам. – Вы, Дональд, отправляйтесь к остальным и следите за границей в оба.
– А вы? – спросил Кормак.
– А мы немедленно поворачиваем на восток. Увенчанный Рогами должен услышать то, о чем сейчас говорил этот парень, и чем скорее, тем лучше.
– Легенда? – Фрэнк расхохотался, расплескав эль. – Это я-то – легенда?
– Ну, не ты лично, но один из твоих братьев по Ордену, – протянул я и тут же поправился: – Бывших братьев.
Вот уже двадцать ночей мы были в пути. Выехали на рассвете, вдвоем, без сопровождения и пышных проводов, подобающих наследнику правителя. О цели нашего путешествия знал только отец, для всех же остальных Трен Броэнах и его телохранитель отправились… ой, сами что-нибудь придумайте, ладно? Только поправдоподобнее, подольше и подальше. От дома Лаурика Искусного, разумеется… Впрочем, нетрудно сказать: в паломничество мы поехали. По священным местам. Хочу, понимаете ли, показать чужаку место битвы, в которой Сильвест Кед обрел венец Ард-Ри. А уж коли о битве речь зашла, то надо и саму легенду поведать, она ведь будто про Фрэнка писана.
Впрочем, в наших краях ту легенду не слишком-то жалуют, не то что в землях Луатлава или Светлого Господина. Не потому, что легенда плохая, просто в те времена, когда жили и сражались Сильвест Первый и Алый Меч, мои предки под руководством Аррайда Маела бились против них. И не то чтобы между ними была кровная вражда или особая ненависть – тогда все сражались против всех и за корону. И если бы не чужак, который… В общем, не любят эту легенду ни у нас, ни на севере.
Я подумал «будто» и тут же мысленно поправил себя. Нет та легенда писана именно про Фрэнка, и чем дальше я думал, тем больше всё сходилось. Во-первых, имя, точнее – прозвище. Когда я был маленьким, то всерьез полагал (и не я один), что оно имеет под собой меч, алый от крови врагов. И даже, спешу заметить, гордился впоследствии, что прозвище легендарного бойца сродни тому, что ношу я. И только увидев метки на лице Фрэнка, узнав их происхождение и соотнеся с таинственными знаками на лице Дарэг Клива, понял.
– Значит, говоришь, легенда? – вновь спросил Фрэнк.
– Угу. Про посланца Четырех, да не оставят Они нас, который пришел неизвестно откуда, изменил исход войны, предопределив историю Предела на века, а потом исчез также таинственно, как и появился.
Воин стряхнул на траву последние капли пива, вытер губы тыльной стороной ладони и насмешливо прищурился:
– И что, похож я на легенду?
– Уж побольше меня, – вернул я ухмылку. – А про меня, знаешь ли, сладкоголосые барды такое распевают…
– Я серьезно.
– Серьезно? Вот скажи: у вас там, на твоей родине, много бойцов лучше тебя?
Фрэнк задумался.
– Не знаю, – честно ответил он через несколько ударов сердца. – Магистр Делонг – несомненно, мастер Найджелл и еще несколько братьев – наверняка. Да и еще найдутся, если поискать, я уверен. Но к чему ты это?
– А к тому, – покачал головой я. – Мы с тобой ни разу не скрещивали оружие даже в потешном бою, но я внимательно наблюдал за тобой. Особенно в тот раз, когда на нас напала та шайка изгоев у Ат Дам, помнишь?
Мой верный телохранитель медленно кивнул.
…Это случилось в начале лета. Мы вдвоем, как обычно, отправились к Броду Быка в полудне пути от крепости, чтобы проверить ловушки на бобров, и сами угодили в ловушку. Семеро разбойников – сыновья и братья убитого по приказу моего отца скотокрада, объявившие нашему роду кровную месть, – поджидали нас за запрудой. Будь я в сопровождении кого-нибудь другого, даже двоих, мой труп давно бы уже изгрызли могильные черви, а так… Дротик, пущенный мне в грудь, Фрэнк разнес тяжелым длинным мечом прямо в полете, пока я только хватался за рукоять своего. От копья, направленного в его сторону, воин просто уклонился, уйдя в сторону плавным кувырком с переворотом. А потом все семеро бросились на нас, потрясая оружием и вопя. Зря.
Что случилось с тем, кто подбежал к Фрэнку первым, я так и не понял. Разбойник просто подлетел вверх на локоть и упал с перерезанным горлом. Второй ударил сплеча, но мой телохранитель сделал шаг в сторону и, когда нападавший по инерции подался вперед, снес ему голову. Потом, не останавливаясь, обратным хватом вонзил лезвие в живот третьему, стоявшему за его спиной, развернулся и, упав на колено, принял на меч удар четвертого, а потом одним плавным движением перерубил ему обе ноги. И всё это заняло у него меньше времени, чем понадобилось бы барду на то, чтобы произнести то же самое вслух. Трое оставшихся попятились.
– Убирайтесь, если хотите жить, – спокойно, даже не сбив дыхания, предложил им Фрэнк, роняя с клинка багряные капли. Они переглянулись и сделали выбор. А я стоял чуть поодаль, сжимая в руке меч, казавшийся мне в тот миг совершенно бесполезным, и просто смотрел.
Эти трое боялись, поэтому умерли еще быстрее…
– Так вот, сейчас я скажу тебе то, что в жизни не говорил ни одному мужчине и, дай Всеблагие, ни одному больше не скажу. – Фраза получилась на редкость глупой, но Фрэнк даже не улыбнулся. – Я боюсь тебя.
– Ты – боишься – меня, – медленно повторил Фрэнк выделяя паузой каждое слово. – А почему?
О Всеблагие! Выговорить вслух то, что давно вертелось у меня на языке, было куда как не просто. Словно признаешься прилюдно в чем-то постыдном, недостойном.
– Потому что я знаю, что в настоящем бою – потешный не в счет, рассказать бойцу, чего он стоит, может только скалящаяся с клинка смерть – так вот, в настоящем бою я не выстою против тебя дольше десяти ударов сердца. Ни я, ни кто-либо другой в нашем Пределе. Как не выстояли три века назад мои предки против Дарэг Клива. Ну, ты доволен?
